Андрей Егоров - Дюжина межгалактических мерзавцев
– Дурак.
А я остался сидеть на берегу, размышляя, что же я сделал не так. Вроде бы, все было в точности так, как показывали в стереопостановке, но девушка почему-то осталась недовольна, отвесила мне пощечину. Я пришел к выводу, что мне никогда не стать жиголо, для этого у меня недостаточно яркая внешность, да и общаться с женщинами я совсем не умею.
В последующие дни я избегал Дару. Снял шелковую рубашку и убрал в шкаф, вымыл волосы и растрепал их – пусть лежат, как придется. Если мне не быть коварным соблазнителем, так для чего я буду причесывать их каждый день. Так свершилось крушение мое мечты.
А на четвертый день я заметил, что Дара следит за мной. Смотрит из-за изгороди, как я налаживаю робота-землекопа. При этом выражение лица у девушки было странным. Она, как будто, о чем-то размышляла.
По прошествии нескольких лет я научился отличать этот взгляд. Так смотрит только влюбленная женщина. Сугубо практичное существо, как все они, влюбленная женщина долго наблюдает за тобой, взвешивая все за и против. Ей уже очень хочется отдать тебе все , но она пока еще не уверена, что поступает правильно. В ней кипит кровь, гормональные приливы заставляют ее краснеть, бледнеть, кусать губы, впиваться ногтями в ладони, но при этом она очень боится, что новое головокружительное чувство приведет ее на самый край. И оно обязательно приведет – за всю долгую карьеру профессионального жиголо я никогда не встречал женщины, способной противиться страсти. Ну, что за прелестные создания эти женщины? Коварства в них хоть отбавляй. А вот здравого смысла – ни на грош.
Я лежал на дне и рассматривал рыб, как неоднократно поступал раньше. Только на этот раз все было по-другому. Косяк заметался и исчез, а я увидел, как через толщу воды ко мне плывет, красиво разводя тонкие руки, Дара. Ее светлые волосы то оплетали лицо, то после очередного гребка улетали назад. Девушка подплыла ко мне совсем близко и припала поцелуем к моему рту. Я ощутил, какие теплые и мягкие у нее губы и мгновенно влюбился – до этого я ровным счетом ничего не чувствовал. Меня заботил только процесс соблазнения, этот тайный акт порабощения существа женского пола, столь волнующий и настолько же сложный. Хотя я умел дышать под водой, но внезапно едва не задохнулся от нахлынувших на меня чувств. Я сделал это, я сумел влюбить в себя женщину! Значит не все потеряно.
Мы обнялись и, кружась, поплыли к поверхности. Я продолжал целовать ее. Она была значительно ниже ростом, и ей приходилось запрокидывать голову. Благодаря этой позе, у нее был беззащитный и податливый вид. И я бесконечно пил ее, наслаждаясь вседозволенностью.
На берегу мы продолжили ласки. Я действовал решительно, уже не опасаясь, что Дара меня оттолкнет.
В этот раз ничего не произошло. Зато происходило потом. Когда я под покровом ночи крался через темный участок, перебирался через изгородь и залезал в окно ее комнаты. С некоторых пор оно всегда было открыто – Дара ждала меня, своего первого любовника, страстного и молодого. Я любил ее со всем юношеским пылом, реализовывая все сокровенные желания. Я насыщался ею, познавал женское тело, помышляя о том, чтобы стать настоящим профессионалом в любовных делах. Бедняжка и не подозревала, что для меня она была чем-то вроде тренажера, ступенькой к новой богатой жизни, куда я стремился всей душой.
Для начала из пригорода я перебрался в относительно крупный город – Шамбал, расположенный на самом берегу огромного океана. Здесь проживали не только креторианцы, но и множество представителей иных галактических рас. Но я твердо для себя решил – сконцентрировать внимание на уроженках Земли. Во-первых, в Галактике людей было больше всего, к тому же, физиологически они почти не отличались от нас.
Прощаясь со мной, Дара плакала. Ей не верилось, что я уезжаю навсегда, оставляю ее ради трудноосуществимой мечты. Что это за мечта, я, разумеется, не говорил. Упомянул только, что меня привлекает совсем другая жизнь. Мы поцеловались в последний раз. И я пошел по дороге, уводящей меня прочь от нее. Полагаю, она стояла и смотрела мне вслед, ожидая, что я обернусь и махну рукой, но я так и не обернулся. Больше я никогда не видел Дару. Скорее всего, она вышла замуж за какого-нибудь креторианца с более простыми запросами и мечтами, нарожала ему дюжину детишек, как заведено у нашего народа, и по сию пору живет на берегу того же озера. Со мной она была бы несчастна. Я поступил правильно, оставив ее…
Человеческие женщины оказались много доступнее креторианок. Физиология позволяла мне заниматься с ними любовью без каких-либо последствий, что я и проделывал с величайшим удовольствием, ожидая, что вот-вот, еще немного – и я обрету богатство и жизнь, к которой так стремился.
Но деньги и не думали плыть ко мне в руки. Все юные дамы, с которыми я предавался разврату, неизменно оказывались особами прижимистыми, а порой и малосостоятельными – финансы концентрировались в руках их отцов, братьев, мужей. К тому же, как только речь заходила о деньгах, они приходили в негодование. Их, видите ли, оскорбляла моя меркантильность. При этом все они отличались романтическим складом и не желали разрушать красивые отношения.
Случались и неприятности. С ранней юности я ненавижу необразованное быдло и их идеологию мелкого собственника. Так же по-хозяйски грубо, словно к скотине, они относятся к своим женам. А как они называют их за глаза… Не берусь воспроизвести. Стоит им узнать, что их женушка встречается со мной, единственным существом во всей вселенной, способным подарить женщине любовь – всепоглощающее высокое чувство, они приходят в неистовство.
Однажды мне пришлось спасаться бегством от целой толпы вооруженных вилами фермеров. Если бы не длинные ноги и приобретенный в лавке пару недель назад короткоствольный лучемет, мне бы несдобровать. Подумать только, этот сброд мог покалечить мое лицо. С изувеченным лицом я остался бы без средств к существованию.
Между тем, и с лицом, не оскверненным толпой обманутых мужей, дела мои шли неважно. Около трех лет я провел в Шамбале и городских окрестностях, но так и не приблизился к осуществлению своей мечты. Единственное, чего я достиг – научился соблазнять женщин, почти не прилагая усилий. Но до подлинного мастерства было еще далеко. И тут я встретил его …
Его звали Эрнест Орлеанский. Полагаю, он пользовался ненастоящим именем. Эрнесту было около шестидесяти пяти. Одевался он с элегантностью настоящего аристократа. Костюмы от лучших кутюрье, бриллиантовые запонки, лиловый шейный платок. Возраст позволял ему пользоваться тростью. Впоследствии я узнал, что эта штука нередко выручала Эрнеста из беды. Достаточно было нажать потайную кнопочку, и из основания трости выпрыгивало тонкое лезвие – аксессуар обращался в грозное оружие. На счету этого изящного молодящегося господина было немало загубленных жизней. Впрочем, об этом он говорить крайне не любил, предпочитая беседовать о вещах сугубо приятных – о дамах, драгоценностях и небольшом поместье в курортном местечке на одной из планет созвездия Стрельца, где он когда-нибудь осядет.
Встреча наша произошла в одном из самых густонаселенных районов Шамбала. Я по обыкновению крутился возле гостиничного комплекса, высматривая богатых дамочек. Состоятельные туристки обычно не скупились на чаевые. К тому времени я отчаялся найти женщину, способную меня содержать, и перебивался случайными заработками. Короче говоря, опустился на самое дно. Худшее, что может произойти с профессиональным жиголо – когда работа обращается в рутину. Беспорядочная жизнь совсем меня вымотала, я постоянно испытывал нужду и даже питался от случая к случаю. Одежда поизносилась – пиджак нуждался в починке, каблук ботинка грозил в ближайшее время отвалиться, и я старался ступать на левую ногу с максимальной осторожностью. Женщины иногда подкармливали меня. На их лицах порой появлялось унизительное брезгливое выражение, когда я волком набрасывался на еду.
К тому же, вокруг прибрежных мотелей постоянно крутились конкуренты. Многие действовали куда успешнее, чем я. И тому были объективные причины. Боже, как я ненавидел все эти новомодные штучки, предлагаемые корпорациями кибернетики. Они готовы любого маньяка оснастить механическим органом. Причем, иные так преуспели в изготовлении подобных штуковин, что их ни за что не отличишь от естественного предмета, а работать он может все двадцать четыре часа в сутки. Из-за того, что вокруг хватало верзил с электрическими членами, мне пришлось туго. Я даже начал подумывать о том, чтобы и себе пересадить искусственный орган. Но, во-первых, у меня не было денег, а во-вторых, очень не хотелось превращаться в киборга. У нормального сапиенса всегда присутствует страх перед подобной операцией. Ведь после нее ты уже не можешь считаться полноценным креторианцем. Ты и в анкетах обязан писать – киборг. Хотя гражданские права те же, но в обществе к киборгам отношение особое. Их презирают. Если бы не моя профессия, я бы никогда не задумался о таком.
