Сергей ПАНАРИН - Харря Поттный и Чвакальное Чмошище
Тут и феодальной раздробленности и княжеской усобице конец, а кто в сих превратностях древней политики смог разобраться, тот почти Карамзин, то есть молодец!
- Вот так, - свесил распухший язык на плечо Харря Поттный, тайно удивляясь, что умудрился не переврать ни единого имени. - А сейчас я бы водички хлебнул.
И полез за флягой.
III.
Such a lovely place. Such a lovely
place…
"The Eagles" .- Неплохая басня, давно не слышал, - Лежачий Камень был явно растроган.
Джеймс Барахлоу вспылил:
- Тоже мне, Роман Трахтенберг! Всё-то мы знаем, ничем-то нас не удивишь!… Спорим, я расскажу анекдот, который ты никогда не слышал?
Барахлоу удивлялся сам себе: ему было обидно за Поттного и в то же время хотелось самому рассказать что-нибудь этакое. Не Харря же победитель колледжа Виммбилльдор по байкам! А Джеймс, между прочим, завоевал три кубка "Байкер года".
- Ну, вздорный ребёнок, трави помалу, - принял вызов Лежачий Камень.
Джеймс покраснел: он давно не считал себя ребёнком. Однако смолчал, успокоился и выдал:
- Пожалуйста. Сидят два комара на потолке спальни. А время ночное уже, стемнело, в общем. Один комар говорит второму: "Ладушки, дружище, хорошо тут с тобой, но поздно уже… Пойду сосну".
- Хех! - скорей, удивился, нежели рассмеялся Камень. - Действительно не слышал. Ладно, считайте, что заплатили. Теперь мой товар. Видите на теле горы чёрную вертикальную полосу? Подойдите к ней вплотную и произнесите заклинание "Пресс-спейс-йес!" Лифт Дюка Ньюкема и заработает. Вот и всё.
- Спасибо тебе, Камень, - поблагодарил Харря Поттный.
- На здоровье, скушал, - едко ответил валун, и Поттный сразу же ощутил: Камню всё известно о Шаурме.
- И ещё, в качестве бесплатного бонуса за то, что не лепили банальных приколов, мол, под меня вода не течёт, - продолжил Камень. - Запомни, тумбочковатый мой Боянчик, не тот червь, которого мы едим, а тот, который нас ест. Правда, это не мой афоризм.
- Это он о ком, о глистах? - шепнул Джеймс озадаченной Молли.
Та лишь пожала плечами.
Попрощавшись с Лежачим Камнем, путники зашагали к тёмной полосе.
- Слышь, анекдотчик? - окликнул валун Джеймса. - А где ты такую байку про комаров подцепил?
- Сам придумал два дня назад, - не оборачиваясь, честно сказал Барахлоу.
- Молоток! Удачи вам всем, бедняжечки вы мои…
Но последних слов Лежачего Камня ребята не расслышали.
- Харря, если ещё раз про мою дальнюю родню байки плести станешь, убью, - прошипела Молли в ухо Поттному.
- Это про царевну Фригидну что ли? - решил уточнить Харря и получил сокрушительный шлепок по заднице.
Дойдя до широкой полосы и сотворив заклятие, Джеймс, Молли, Харря и Горбби ощутили, как их понесло вверх. Эльф прижался к ноге Харри. Ровненький квадрат земли, на котором они стояли, поднимался с невообразимой скоростью. Через считанные секунды валун превратился в маленькую беленькую точку. Наконец, взлёт закончился, и глазам искателей Чвакального Чмошища открылось небольшое селение аграрно-индустриального типа.
Аграрно-индустриальный тип сам вышел навстречу гостям, оставив соху, запряжённую механической лошадью (у страшной стальной животины из ноздрей валил дым, испуганный Горбби ещё сильнее прижался к ноге Поттного).
- Добром пожаловать, дорогие пришельцы снизу! - хозяин лошади радушно улыбался, протягивая ребятам руку. Ладонью вверх.
Они растерялись.
- Не побоюсь ввести вас в лёгкое замешательство, дорогие товарищи, - тихо зашипел Горбби. - Но товарищ встречающий намекает, что радуется вам не бесплатно.
- Как это?! - очумел Харря.
- А! Это же Жмотляндия. Тут всё за деньги, - догадалась Молли.
Джеймс молча полез в кошель и дал аграрно-индустриальному типу пару шикелей.
Молли нервно постукивала пальчиками по рукоятям кинжалов, рассматривая селение. Несколько домишек, загон для механических лошадей, мельница, лес в стороне…
- Спасибо, чужестранцы, - не снимая улыбки, промолвил тип. - Если вы уже устали, сели-встали, сели-встали, ой, извините, заговариваюсь… Так вот, вашему вниманию предлагается лучший в селении жмотель.
Тип махнул рабоче-крестьянской рукой в направлении стоящего за деревней трёхэтажного здания с неоновой надписью "El Coyote", и поковылял обратно к сохе.
- Если всё будет развиваться в том же духе, у нас не останется бабок, - поморщился Джеймс.
Стремительно вечерело, и небо затягивали тёмные тучи. Ребята хмуро зашагали к жмотелю.
Внутри было почти темно и таинственно. В центре располагалась барная стойка, за которой флегматично "суетился" бармен. Вокруг стояли столы и стулья. На эстраде тусовалась живописная рок-банда, небрежно исполнявшая песню "Вомбат-батяня, батяня вомбат…"
Стены пестрели разными интересными плакатами. Там висели и фото, изображающее небоскрёб Vampire State Building, уворачивающийся от огнедышащего дракона, и транспарант "Всё лучшее - йетям!", и красочная световая реклама "Только у нас! Горгульи-путаны! Лук-стриптизёр - кто это наблюдает, тот слёзы проливает! Факир-шмаглоглотатель! Смертельный номер: человек-труп! Гигантские карлики! Акробаты на кишках! Укротитель дикого либидо!"
Посетителей было немного: у стойки сидели двое гоблинов, за столами пировали три человеческие группки человек по пять в каждой. Видок у всех посетителей был совершенно злодейский.
Когда ребята пробрались между столиками к стойке, Харря услышал обрывок разговора гоблинов.
- Ты мне скажи, - пытал чёрный гоблин собеседника. - Марселось Волось похож на самку собаки?
- Нет, разумеется, - ответил белый гоблин.
- Тогда какого хрена тот идиот полез делать массаж ступней подруге Марселося Волося?…
- Подумать только, массаж ступней… И Марселось его застрелил?…
Джеймс обратился к бармену, поэтому Харря Поттный переключил внимание с беседы гобблинов.
Человек за стойкой отчего-то сразу не понравился Харре. Только вот чём?
То ли хищным оскалом улыбки, то ли грязным фартуком, то ли странно блестящими глазами… В другое время Харря ни за что не сподобился бы здесь харчевать и уж тем более снимать комнату, но сейчас он чертовски утомился, а столоваться ему всё равно нельзя.
Бармен выставил перед компанией кружки с элем.
Рок-ансамбль начал новую, теперь медленную, песню:
Что-то сердце аритмией растревожено:
зря скакал вчера на сказочном балу.
О любви ва-а-аще немало песен сложено.
Я сложил ещё одну вон в том углу…
Горбби хлопал ушами в такт, Молли призадумалась о своём, о девичьем, а Джеймс хлестал эль. Харря отхлебнул из кружечки, Шаурма не протестовала.
IV
Милостыней поддерживают состояние,
которое действует как мотив милостыни;
след., дают не из сострадания,
потому что сострадание не стало бы
поддерживать такого состояния.
Ф. Ницше.- Вообще меня зовут доном Пабло Писсуаресом, - представился корчмарь, когда ребята покончили с элем, и добавил доверительно. - А для вас я просто Акакий Перемудрищев.
- Очень приятно, товарищ Акакий, - ответил за всех Горбби. - А моих коллег зовут соответственно… Ай!
Эльф-домовой получил пинка от Джеймса. Тот перехватил инициативу:
- Это мой друг Фродо, - указал он на Харрю Поттного. - Я - Арагорн, сын Арагорна, внук Арагорна, правнук Арагорна. Эта девушка - Галадриэль, дочь Галадриэль, внучка… ну, ты понял. А этот мерзкий тип, - Джеймс с преувеличенным энтузиазмом похлопал Горбби по плечу. - Гимли. Он гном-мутант. Гендальфа разозлил, ну, тот его и клонировал в особо циничной форме.
Непонятно почему, но Барахлоу пришли на ум имена из кошмара про волосатые ноги.
- Нам нужен номер люкс и девочки на ночь, - произнесла Молли Фригидель ритуальную фразу, которую придумали говорить в отелях предки.
- Номер есть, а вот девочки… - Акакий развёл руками.
- Ничего, перетопчемся, - поспешно буркнул Харря.
- Вот и молодцы, цыплятки вы мои, - улыбнулся бармен, демонстрируя жёлтые зубы и протягивая ключ с бирочкой. - Ваш номер - тринадцатый. Будьте как дома. А сейчас я угощу вас фирменным блюдом заведения. Такого заливного мяса нигде больше не подают.
И бармен с гордым видом ушёл на кухню.
Харря, Молли, Джеймс и Горбби пересели за стол. Разухабистые рокеры грянули весёлую "Убери зубы с моего пульса, я ещё слишком жива".
- А-а-а, а-а-а! - подпевали захмелевшие ребята.
Принесли жаркое. Все, кроме Поттного, накинулись на еду.
- Вкушно, - поставил диагноз Барахлоу.
- Мгм… - не спорила Молли.
- Вот наглядный пример действия нового мышления в освоении революционных принципов построения продовольственной программы, - даже Горбби был необычно краток.
Когда Акакий принёс счёт, Джеймс долго смотрел на бумажку, а затем осторожно поинтересовался:
- Почему тут написано "Заливной единорог"?
- Странный вопрос, юноша. Вы же его ели, - невозмутимо ответил бармен.
