Михаил Зайцев - Спартак Superstar
«Причалили» к свободному проему голубого коридора. До боли скосив глаза, Спартак приметил как бы шторку меж вакуумом космоса и срезом коридора. Пузырь прижался к шторке и вместе с ней лопнул частично, открыв проход в голубизну мегакуба.
– Приехали, – молвил Александр Сергеич, оторвал зад от колышущейся выпуклости, вышел из пузыря, за ним, как привязанный, выплыл Спартак на ковре, тьфу! – на столе-самолете.
По голубому коридору двигались дольше, чем по серому. Гораздо дольше. В конце голубого коридора Спартака подстерегал очередной шок.
Коридор вывел в... как бы ЭТО назвать-то?.. В супермегацирк. Блин арены по площади раза в два превышал футбольное поле. Посередине – ринг. Помост с канатами раза в четыре более боксерского – земного. На ринге топчется нечто, о нем попозже.
Купол цирка – ЭТО что-то. Из-под этого купола можно прыгать с парашютом. Причем затяжной прыжок. Под куполом светит, типа, солнце. Оно, вопреки всем законам физики, высвечивает ринг да блин арены, оставляя в тени ярусы со зрителями. С тысячами, десятками тысяч зрителей, чьи смутные, облачные силуэты с трудом, но угадываются.
Сквозь амфитеатр со зрителями то тут, то там к освещенной арене прорвались голубые проемы коридоров. По бокам, у голубых стенок, у выхода на арену, стоят, выражаясь земным цирковым языком – «униформисты». По два у каждого выхода.
Панель-липучку качнуло, она «встала» вертикально, опустив ноги Спартака, подняв его голову. Кося глазами, наш герой сумел рассмотреть «униформу» слева и справа от себя во всех подробностях.
Облачное одеяние «униформистов» отличается синевой от бесцветного покрова на Александре Сергеевиче. Синие облака обволакивают синекожих лысых мужиков с ярко-синими усами а-ля Сальвадор Дали. С усами цвета волос сказочной Мальвины. Про девочку Мальвину Спартак вспомнил, мысленно сбрив одинаковые усы с одинаково голубых лиц, имевших мягкие чисто женские черты.
– Не туда косите шаловливые глазенки, многоуважаемый камикадзе. Вы на ринг, на ринг соизвольте посмотреть повнимательнее, – Александр Сергеевич взмахнул рукой подле лица «многоуважаемого», с пальцев Сергеича сорвалась легчайшая субстанция бесцветной облачной ауры, повисла перед глазами «камикадзе», сделалась выпуклой, точно линза, помогла зрению во всех подробностях рассмотреть монстра на ринге.
Монстр смахивал на здоровенное беременное бесхвостое кенгуру. Или, скорее, на бесхвостого пузатого динозавра. Или на помесь беременного кенгуру с толстяком динозавром. Ноги у монстра непропорционально большущие в сравнении с туловищем, ручками и головкой. Впрочем, если приглядеться внимательнее, то ручки уже не кажутся такими уж маленькими. Тонкие – да, но отнюдь не короткие грабли. И когти вместо пальцев на руках кажутся маленькими только в сравнении с когтями вместо пальцев ног.
И все же монстр специализируется на работе ногами. То есть – ножищами. Толстенными ножищами-поршнями с костяшками-пятками, длиннющей подошвой и когтями, будто зубами саблезубого.
Вряд ли «исходный человеческий материал» практиковал корейское «тхэквондо», знаменитое саморекламой прыжковых техник. Прыжки в «тхэквондо» перекочевали из тех времен, когда существовала насущная надобность пехотинцам сшибать с коней всадников. Вся прелесть корейской прыгучести в факторе неожиданности, а этот мутант, во-первых, сам размером с лошадь, и, во-вторых, нет смысла уповать на неожиданную прыгучесть с такими стопами – подкидными досками, да ляжками-рессорами.
Скорее всего, «исходный материал» в своем человеческом обличье был докой какого-нибудь китайского стиля, зародившегося в городской местности. Для «горных стилей» характерен отказ от плавных перемещений в стойках, замена плавности прыгучестью. Оно и понятно – по неровностям почвы рациональнее перемещаться прыжками. А раз уж приходится прыгать, так и атаковать с прыжка не хочешь, а научишься.
Что ж, будем считать – Спартак разгадал причинные истоки мутации уготованного ему судьбой в соперники чуда-юда... И?.. И что толку?..
Александр Сергеевич опять взмахнул рукой возле глаз Спартака, и облачко-линзу притянуло к его пальцам, словно магнитом, а прозрачная субстанция, приобретая благородный седой оттенок, растеклась по ладони Александра Сергеевича.
– Спартак, уважаемый, – зашипели губы менеджера-искусителя вкрадчиво, томно, – я, знаете ли, бессовестно вас обманул, когда сказал, мол, звонок возвестил о потере глубинной памяти мутационного образа. Ваш глубокоуважаемый мозг навсегда запомнил ту матрицу. Вас мариновали в заточении, ожидая календарного начала кровавых игрищ на ринге. Одно ваше слово, и мы уберемся отсюда. Пропустим текущий чемпионат ради того, чтобы вы победили в следующем, приняв образ существа, заточенного под «чжан-цюань». Решайтесь, одно ваше слово, и...
Спартак оборвал его шипящую речь, сказав негромко:
– Послушайте, вы, облако без штанов, идите в жопу.
– Фи, мовитон! Как вам не стыдно?
– А вы ожидали услышать: аве Цезарь, идущие на смерть приветствуют тебя, да? Какая разница – погибнуть сейчас человеком или когда-нибудь монстром?
– Есть разница.
– Согласен, правомерна и ваша постановка вопроса. Разница есть. Принципиальная. Человек – это звучит гордо.
– Ой, вот только давайте без цитат обойдемся, а? Ишь, какой знаток советской литературы выискался. Может, вы еще и коммунист, а? Может, желаете, чтобы вас после боя считали трупом коммуниста?
– Идите в жопу.
– Спасибочки, мне и тут нормально. А вам, без пяти минут покойник, пора преодолеть последний отрезок до встречи с забвением. Прощайте, знаток пролетарских апокрифов. Удачи вам не желаю, она вам не светит... Ха-а! Если чего вам и светит, так это свет в конце тоннеля, про который рассказывают пациенты реанимации. Только вы про тот свет никому не расскажете.
Панель со Спартаком вернулась в горизонтальное положение, и герой поплыл на ней к рингу, будто бы лежа на щите, будто уже убитый античный воин.
Под куполом зарокотал громоподобный, раскатистый бас. Словно мифический Зевс заговорил с трибунами на непонятном Спартаку божественном языке. В рокоте божественной речи прозвучало единственное знакомое слово – Спартак услыхал свое имя. Эхо разнесло слово «Спартак» по трибунам, и почтенные иноземельные болельщики дружно засвистели, закричали, заулюлюкали, а Спартак взмыл, красиво выражаясь, на щите над рингом и завис метрах в двух над помостом, огороженном канатами.
Панель наклонилась, приподняв голову Спартака, опустив ноги. Панель утратила липкие свойства, и Спартака потянула вниз сила тяжести. Секунда скольжения, две в воздухе... босые ноги касаются ринга, Спартак теряет равновесие и ловит его, растопырив руки, отклячив зад, и трибуны смеются, болельщики хором хохочут над балансирующим в забавной позе человечком. И хрюкает, типа, хихикает монстр-попрыгунчик, отступая подальше к канатам.
Со скоростью ракеты улетела куда-то транспортная панель. Спартак обрел равновесие, гордо выпрямил спину, лицо его заледенело, холодный, как лучик лазерного прицела, взгляд обшарил монстра.
Раньше, глядя сквозь линзу-облачко, Спартак не заметил кожаного ремня на чреслах чудовища и, самое главное, притороченной к ремешку стальной «раковины», которая надежно прикрыла пах потенциального убийцы героя, что скверно, очень скверно. Не получится достать чудище пузатое метким ударом в то место, которое китайцы называют «золотой целью», ибо туда невозможно качнуть энергию «ци», способную защитить прочие места. Если бы «золотую цель» прикрывала чешуя, как это было у Пети, или грыжа, как в мутационном образчике, предложенном Александром Сергеевичем, то еще можно б было попробовать атаковать пах, но сталь фиг пробьешь... Впрочем, Спартак всегда сомневался, что при помощи «ци» возможно защищать анатомические местечки, вроде глаз и горла.
Глаза монстр имел узкие, похожие на смотровые щели рыцарского шлема модели «жабья голова». А горло ничего, вполне пригодное для результативного поражения. Без всякой чешуи, без защитного зоба, открытое горло на довольно-таки длинной шее. Черт его знает, возможно, и специально показано беззащитное горло. Этакое ахиллесово горло, провоцирующее, а на самом деле, очень может быть, мутант наловчился подлавливать соперников, атакующих его кадык, каким-нибудь сверххитрым коронным контрприемом. Короче, слишком, чересчур, подозрительно манящее горло.
Между тем, все остальное с виду вообще неуязвимо. Везде мышечные корсеты, жировики-амортизаторы, твердые заскорузлости, везде, по всей туше. Хотя... Хотя, погодите-ка, а ручки? Длинные, приемлемо тонкие ручки годятся на слом. Силушек хватит... Если, конечно, получится увернуться от когтей-пальцев и произвести дельный захват... Черт! Слабо верится, что возможно подобраться к рукам этого великана. Росту в нем метра два с половиной, а то и все три, весу – страшно подумать, сколько... Возможно, зря Спартак отказался нарастить свою массу... Нет, не зря! Увяз коготок – всей птичке каюк. Все равно каюк, так лучше умереть, как и решил, каким мама родила. Погибнуть достойно, пытаясь вцепиться в горло этой прыгучей твари, в попытке сломать монстру руку, прощая грехи сволочным братьям по разуму, охочим до зрелищ.
