Далия Трускиновская - Дверинда
Дверь перед боцманом Гангреной, Ксенией и малюткой сама распахнулась, пропуская их в Звездную гостиную.
– Понять-то понял, – сказал, входя, боцман. – Только секретарша – она должна быть в теле. А ты – воробей, и только. Чего ты такая махонькая?
– Я могу вырасти, если захочу! У нас в саду растет одна травка, пожуешь – вырастаешь, – объяснила фея. – Цветет лиловыми звездочками, а в каждой звездочке – золотой язычок. Только я сама не хочу…
– Почему это?
– Так… Есть причина, – загадочно ответила маленькая секретарша.
Противоположная дверь распахнулась, и в гостиную, пятясь, вошел юноша. Его светлые кудри отливали платиной. Юноша держал ручки носилок, а с носилок свешивались ткани всех видов и сортов. За другие ручки держался другой юноша, темноволосый. Оба они были в одинаковых изумрудных колетах и белых обтягивающих штанах, в бронзовых башмаках с пряжками и при бархатных беретах. Крылышки у них за плечами тоже были одинаковые – не радужные, как у фей, а черно-зеленые, с золотой пыльцой. Они поставили носилки посреди гостиной и стали раскладывать на столике шкатулки слоновой кости со всяким швейным прикладом.
Закончив эту работу, они повернулись к Ксении и одинаково поклонились.
– Паутинка, – сказал один.
– Горчичное Зернышко, – сказал другой. – Если понадобится еще что-то, вот колокольчик.
Колокольчик появился в руках у Паутинки буквально из воздуха. Эльф поставил серебряную безделушку на стол между шкатулками, и оба пажа, пятясь, вышли.
– Ну, давай, разбирайся, – велел боцман. В другое время Ксения с головой нырнула бы в эти шелка и перемерила все побрякушки. Но сейчас она только мрачно посмотрела на носилки. Она решительно не представляла себе, что делать с этим богатством.
– Говорят же тебе, я не умею шить! – буркнула она.
– А ребенок? – опешил боцман – Тебе же ясно сказано сошьешь платье, найдешь лошадь, споешь песню – только тогда пацана вернут! Ты что, не поняла или притворяешься?!
– Поняла! – со слезой в голосе воскликнула Ксения – Только шить-то я все равно за этот проклятый час не научусь! Ясно?..
– Значит, будешь сидеть и реветь? – осведомился боцман с ехидством.
– А что я могу сделать?..
– Да хоть что-нибудь! Хоть попробовать! А? Давай, бери ножницы, режь! Тут сцепим, там схватим, может, что и получится!
– Ничего у нас не получится! – крикнула Ксения. – И пытаться даже не стоит! Я не умею!
– Значит, оставим пацана этой ведьме?! – разъярился боцман – Что же я скажу командиру?! Как я ему в глаза погляжу?! Он же меня послал выручать пацана!
Осознав, что положение безнадежно, Ксения разрыдалась.
– Реви, реви! – зловеще приказал боцман Гангрена. – Больше-то ты ничего не умеешь, только реветь! А я делом займусь! Чего тут они навалили? Ого!
И боцман принялся копаться в драгоценных тканях. Выбрав самый пестрый кусок, он задрапировался, как древний римлянин, и пошел к зеркалу принимать изысканные позы.
Ксения, вытирая слезы, наблюдала, как боцман вертит в руках полосы бархата, как наматывает их себе на шею, как собирает в пучки пестрые ленты – словом, терзается муками творчества.
– Оклемалась? – сердито спросил он – Вставай и стой. Будешь этим, как его! Чучелой этой, которая у портных, ну?
– Манекеном, – помирающим голосом сказала Ксения – Зачем тебе манекен? Ты ведь тоже не умеешь шить…
– И даже иголку в руках держать не умею, – признался боцман – То есть, вот такую иголку, маленькую. А какой паруса шьют, орудую – будь здоров! У нас есть шанс, поняла? И мы должны из шкуры вылезть, чтобы его использовать. Бороться надо до последнего. Чтобы хоть совесть была чиста.
Ксения покорно встала, куда велел боцман.
– Подойдет ей, ведьме этой, такой цвет? – и боцман накинул на Ксению огненно-алый шелк.
– Подойдет, – уверенно ответила Ксения.
– Ну, значит, и мудрить не будем… Дай-кось мы его схватим здесь… и здесь…
И, естественно, боцман вогнал иголку прямо в бок Ксении. Она ойкнула, выдернула иголку, и ткань свалилась на пол. Боцман опять задрапировал Ксению, собрал ткань складками в кулак и завертелся, что-то выискивая.
– Чего тебе? – горестно спросила Ксения.
– Конец, – лаконично отвечал боцман.
– Какой еще конец?!
– Обыкновенный… ну, веревку, не поняла, что ли?
– Зачем тебе веревка?
– Шить мы с тобой не умеем? Не умеем. А как-то эти хвосты сцепить надо. Значит, будем вязать узлы. Это дело я знаю туго!
– Совсем спятил! Она увидит эти узлы… ой, мамочки, даже подумать страшно, что она может натворить! – воскликнула Ксения.
– Мы должны за час смастерить платье – и мы его смастерим, якорь ей в корму! Давай ленту… учись… вот это – выбленочный узел…
– Ничего себе словечко! – не выдержала Ксения – И ты собираешься обвязать все платье этими дурацкими выбленочными узлами?!
– Нет, – честно признался боцман – Вот эти два хвоста я свяжу прямым узлом…
– Получается черт знает что, – разглядывая боцманское творение, призналась Ксения – Лучше не портить дорогой материал.
– Нет уж, мы будем его портить! – и тут у боцмана в глазах сверкнуло нечто дьявольское – И мы его так испортим, что они все дуба дадут! И кондратий их прихватит!
Боцман схватил колокольчик и яростно зазвонил. Возникли пажи.
– Бухту троса! – приказал боцман.
– Троса? – изумилась парочка – Какого, простите, троса? Мы не совсем поняли…
– Если есть сизадьский или манильский, то замечательно, – сказал боцман – Если нет, сойдет и пеньковый.
Пажи ошалело переглянулись.
– И смолы! – потребовал боцман – Будем тировать, как тировали бегучий такелаж в прошлом веке.
– Смолой?! Зачем! – в ужасе спросили пажи.
– Для лучшей сохранности, – объяснил боцман. Не дожидаясь новых заказов, пажи выскочили из гостиной. Боцман засопел.
– Теперь я знаю, что нам делать, – объявил он. – Я ей такое сплету! Всю жизнь помнить будет!
– Ты с ума сошел, – безнадежно сказала Ксения.
– Нет! Она хотела такое, какого ни у кого нет, – она это получит! Стой смирно! – рявкнул боцман – Я ей это сделаю! Раскудрить твою черешню!
Дверь приоткрылась и всунулась бухта троса. Втолкнувшие ее пажи немедленно захлопнули дверь.
– Ну вот и ладушки! – замурлыкал боцман Гангрена – Ну вот и бухточка! Вот мы ее сейчас, голубушку!..
Ксения в ужасе зажмурилась.
Боцман сдержал слово – он действительно смастерил нечто вроде бегущего такелажа старинного парусника, разве что с дырками для головы и рук. Душа его тосковала по перлиням, кабельтовым и канатам. Вместо дорогих его сердцу деревянных выбленок он вплел в такелаж длинные булавки для волос с жемчужинами. Потом ему вдруг понадобился лонг-такель-бдок, и он смастерил несколько таких блоков из застежек для ожерелий. Ксения сперва не поняла, зачем эти штуки, но когда боцман отхватил ножницами косой кусок бархата и сказал, что это – бизань, и что сейчас он приладит бизань-гитовы и прицепит все это к ее, Ксении, корме, она не выдержала. Да и час уже был на исходе. Фея вошла неожиданно, пажи – так и не решились.
– Интересно, – сказала фея, оглядывая Ксению, неподвижно застывшую наподобие манекена – Своеобразно. В этом что-то есть… Да… Они убедятся, что я даже в этом прекраснее их всех! Вот! Пажи! – В дверь всунулись две головы. – Мой плащ!
Головы исчезли. Фея коснулась тонкой серебряной палочкой боцманского такелажа, и он, спорхнув с плеч Ксении, оказался на фее, поверх ее облегающего платья из белой парчи с прорезями для крыльев.
– Ой! – сказала Ксения.
– Их еще тировать надо, смолой, – пробурчал боцман.
– В другой раз! – отрубила фея. Пажи внесли длинный плащ, расстелили его и помогли фее завязать у горла ленты. А потом она размотала свой невероятный тюрбан, и длинные золотые кудри рассыпались по плащу. Они не только ложились на пол, но еще на метра полтора волочились следом.
Пажи подхватили края плаща. И тут Ксения заметила, что у него было три конца. Паутинка взялся за один, Горчичное Зернышко – за два.
– Нравится тебе мой шлейф? – высокомерно спросила фея. Ксения ошалело кивнула, никогда в жизни она не видела таких роскошных волос, а боцман Гангрена посмотрел на шлейф довольно критически.
– С такими лохмами только полы мыть и у плиты стоять! – прокомментировал он.
– Ты слишком разговорчив, слуга, – без особой строгости заметила фея. – Ну, летим!
Фея и ее пажи поднялись в воздух, дверь перед ними распахнулась…
– На бал полетели, – сказала непонятно откуда взявшаяся фея-секретарша – Ой, что там теперь будет!..
– А скажи ты мне, – начал боцман, – если там, на балу, она произведет неслыханный фужер, то бишь фураж…
– Фурор, – презрительно поправила Ксения.
– …то мы можем отправляться за этой белой лошадью?
– Можете-то можете, – грустно сказала малютка, – только ничего вы не найдете. Ведь никто не знает, где живет этот король Клаодиг!
