Алексей Лютый - Х-ассенизаторы. Огонь по тарелкам!
Оная штуковина была размером не больше книги и ничем, кроме жидкокристаллического монитора, кнопки «включить-выключить», четырехпозиционного переключателя и названия «призпол», что означало прибор измерения поля, не имела. Есаул с некоторым сомнением повертел в руках новое оборудование, щелкнул переключателем на цифре 1 и нажал кнопку включения. Экран монитора моргнул и тотчас же высветил карту Москвы с нанесенными на ней границами силового поля. Именно ориентируясь на него, «призпол» и определял свои координаты на карте столицы. Это место было высвечено на зеленом фоне небольшим желтым квадратиком, а направление силового поля отображалось бирюзовой стрелкой. И она указывала в сторону центра столицы.
– Ты гляди, а воно ж работает, – хмыкнул Па-цук. – Ориентир взят. Направление на северо-северо-восток.
– Понял. Двигаемся, – ответил старшина и пошел вперед.
Вероятного противника в лице каких-нибудь инопланетных монстров поблизости не наблюдалось. Более того, никто из спецназовцев не знал, есть ли вообще под куполом враги. Именно поэтому в каких-то экстренных мерах безопасности острой необходимости не было. Однако вальяжно разгуливать на территории, подвергшейся технологическому воздействию пришельцев, «икс-ассенизаторы» не собирались.
Шныгин шел первым, стараясь держать под прицелом и улицу перед собой, и окна домов напротив. Кедман действовал примерно так же, но в его обязанности входило наблюдение за верхними этажами зданий, под которыми проходила группа. Пацук наблюдал за показаниями прибора, поэтому был избавлен от обязанностей кого бы то ни было прикрывать. А вот Зибциху, как всегда, достались тылы. Двигаясь в арьергарде группы, ефрейтор постоянно оглядывался. И именно он первым заметил, что позади отряда потихоньку стала собираться толпа, причем весьма своеобразная. Мужчины все как один в различного покроя пиджаках и при галстуках, а женщины – в длинных, до земли, платьях, шляпках и перчатках. Ганс уже собрался обратить внимание сослуживцев на сей странный факт, но в этот момент дорогу отряду преградил бомж во фраке, до этого мирно пасшийся на свалке.
– Позвольте узнать, люди добрые, кто вы, куда направляетесь и почему так странно одеты? – вежливо поинтересовался у спецназовцев странный нищий. – Вижу, вы не местные, голодаете и скитаетесь. Может быть, помощь какая потребуется? Так мы всем миром вам пособим.
– Мужик, отвали, блин! – отрезал старшина. – Только такого лоха в качестве проводника нам и не хватало. Без тебя разберемся, еври бади.
– Ай-ай-ай, господин хороший! – пожурил его бомж, не желая убираться с дороги. – Что же вы ругаетесь, как коллежский асессор в Международный женский день? Ужели в церковно-приходской школе вы пропускали уроки словесности? Ну так сейчас мы это поправим, подучим вас немножко! – и обернулся куда-то назад. – Мария Ивановна, тут для вас работка имеется!
Оторопевшие «икс-ассенизаторы» не успели и глазом моргнуть, как из подворотни появилась вышеупомянутая Мария Ивановна. Впрочем, то, что появилась именно она, бойцам стало ясно чуть позже. А сначала спецназовцы узрели обычную школьную доску, приближающуюся к ним на невероятной скорости. Необходимо отметить, что передвигался этот обязательный атрибут учебных классов при помощи очаровательных ножек, обутых в изящные лакированные туфельки на высоких каблуках.
– Ну, если эта училка еще и чернявенькая, я, пожалуй, позанимаюсь с ней минут пятнадцать, – осматривая средства передвижения школьной доски, плотоядно хмыкнул Пацук.
– А если она еще и в белом балахоне, то ты навечно останешься тут отдыхать, – буркнул в ответ старшина и попытался обогнуть бомжа, за что едва не получил школьной доской по голове.
Добравшись до бойцов, Мария Ивановна развернулась с такой невероятной скоростью, что вместо фасада школьной доски «икс-ассенизаторы» узрели тылы вышеуказанной учительницы, каковые выглядели намного привлекательнее, чем все школьные аксессуары, вместе взятые. И это даже несмотря на то что одета была Мария Ивановна в длинное платье дореволюционного покроя.
Увидев сие зрелище, Микола даже успел удивиться тому, что спереди наблюдал ноги Марии Ивановны открытыми по крайней мере до колен, а сзади оные конечности оказались упакованными в сборчатую ткань до щиколоток. Подобный покрой платья скорее подходил танцовщице канкана, чем школьной учительнице, и Пацук даже плотоядно облизнулся, представив себе, как будет выглядеть Мария Ивановна в таком сногсшибательном наряде. Однако есаула ждало разочарование. И даже не одно, поскольку наукой установлено, что разочарования по одному не ходят.
Во-первых, не успела Мария Ивановна поставить школьную доску на мусорные бачки – кстати, никто мне не подскажет, откуда в обыкновенной женщине столько силы берется?! – как тут же улицу огласил истошный визг, причем настолько ужасный, что бойцы едва удержали пальцы от судорожных попыток нажать па спусковой крючок. У постороннего человека от такого крика могло бы сложиться впечатление начинающегося конца света, но оказалось, что причиной ужасного вопля была всего лишь юбка, зацепившаяся за гвоздь. Именно из-за такого коварного поведения предмета женского туалета оголились колени Марии Ивановны, и только по этой причине пол-Москвы едва не оглохло от крика. Ну а прокричавшись, учительница вернула юбку в исходное состояние, и Микола понял, что не видать ему канкана, как коммунистам – возрождения СССР.
Ну а второе разочарование настигло Пацука через пару секунд после первого и было настолько мощным, что едва не свалило бедного украинца с ног. Как, впрочем, и всех остальных «икс-ассенизаторов». И причиной такого шока было милое личико Марии Ивановны, по форме напоминавшее подгнившую грушу, а по содержанию – все двенадцать фильмов про Фреди Крюгера, вместе взятых.
– Мама моя, ридна Украина! – только и смог проговорить ошалевший Пацук. – Это что же должно было случиться, чтобы воно ж таким родилось? Никак это чучело зачали бабуин с картофелеуборочной машиной внутри работающей овощерезки?
– Так это и есть знаменитые русские красавицы? – поддержал его шокированный Кедман. – Теперь я понимаю, почему мои друзья приезжают в Москву за острыми ощущениями!
– Так, блин, Свисток, ты хрен с аджикой мне тут не путай! – обиделся за своих соотечественниц старшина. – Если тебе одна штука в бракованной упаковке попалась, это не значит, еври бади, что всю партию товара выкидывать можно.
Неизвестно, в какие джунгли казуистики забрался бы дальнейший русско-американский диалог, но продолжить беседу Шныгину с капралом не позволили. Сначала вышеуказанная Мария Ивановна, которой лучше всегда быть к лесу передом, а к людям задом, начала урок правописания, правочитания и верноговорения, ну а затем события приняли и вовсе труднопредсказуемый оборот.
Пока все четверо бойцов, абсолютно потеряв бдительность, словно новобранцы в первом увольнении, таращились на Марию Ивановну, кое-кто не дремал. Может быть, будь на связи Раимов, он и привел бы спецназовцев в чувство, например, обещанием расстрела, но из-за купола командир «икс-ассенизаторов» вмешаться в процесс обучения не мог. А сами бойцы просто тупо таращились на учительницу, разрисовывающую доску разными неприличными с точки зрения любого современного тинэйджера выражениями. Причем понять, что их больше шокирует – прекрасный лик Марии Ивановны или архаичные фразы на доске – не смогли бы и сами спецназовцы, не говоря уже о людях посторонних, коих, кстати, набралось вокруг предостаточно.
Толпа, которую Зибцих заметил, а затем выпустил из поля зрения, подобралась к бойцам вплотную. Поначалу москвичи ничего не делали, лишь с любопытством наблюдая за происходящим. При этом, судя по всему, урок правильной речи их не интересовал вообще. Зато очень волновали персоны «икс-ассенизаторов» и их снаряжение в особенности. И этот интерес реализовался в то, что какой-то излишне любознательный юноша попытался отцепить от пояса ефрейтора подсумок со световыми гранатами.
Зибцих среагировал мгновенно, на уровне инстинкта. Почувствовав, что кто-то тянет его за ремень, ефрейтор сделал шаг в сторону и, еще не увидев, кто именно посягает на армейское имущество, молниеносным движением выкрутил грабителю руку, заставив того упасть на колени. Парнишка взвыл, и этот вопль привел в чувство впавших в ступор «икс-ассенизаторов». Впрочем, не их одних. Толпа москвичей тоже встрепенулась, Мария Ивановна перестала писать и озвучивать написанное, а бомж во фраке удивленно посмотрел на ефрейтора.
– Простите меня, люди добрые, но, по-моему, вы неисправимы, – с искренним сожалением в голосе констатировал нищий. – Впрочем, есть еще один способ научить вас уму-разуму, но боюсь, вам он не понравится. – И повернулся к толпе: – Господа, наверное, придется этих фашистов избить.
