Рон Хаббард - Внутренний враг
Факелы в обеих руках стали медленно сближаться в горизонтальном положении, и вдруг их горящие головки сшиблись!
Ютанк вскрикнула в экстазе!
Затем резко опустилась на скрещенные ноги, одновременно бросив факелы в ведро, где они зашипели, и оттуда вырвался клуб пара. Казалось, она чем-то удручена. Пошарив рядом, она нашла свою лютню и заиграла на вибрирующих струнах жалобную мелодию. В ее устремленных на меня глазах блестели слезы.
Из-под пальчиков ее полилась восточная музыка с неопределенной, размытой мелодией, и Ютанк запела панихидно-печальным голосом:
Тебе я не нужна,
Красавец молодой.
Не хочешь ощутить
Ты ног моих сплетенье,
Не хочешь двух грудей
Почувствовать давленье
И ласку рук моих.
И лона влажный зной
Не жаждешь затопить
Своим горячим соком.
О, если б только ты,
Самец жестокий,
Все это сотворил со мной!
Когда замирали последние аккорды ее песенного плача, я сидел словно парализованный, а затем откинулся на подушки и прошептал:
— О, Ютанк, сжалься надо мной. Я хочу, хочу тебя. Я умру, Ютанк, если ты не будешь моей.
Рядом со мной раздался какой-то шорох, и я ощутил на своей щеке легкое прикосновение руки, ласкающей меня, и услышал нежнейший шепот, сопровождаемый ароматом духов:
— Лежи спокойно, милый.
Раздался щелчок выключателя, затем погасли светильники. Наступила полная темнота.
Рядом снова зашуршало. На грудь мне легла осторожная рука, на щеке я почувствовал полные, мягкие, влажные губы — и нежный поцелуй.
Я потянулся к ее жакету, желая стянуть его, но она зашептала:
— Нет-нет. Мне будет слишком неудобно предстать раздетой перед мужчиной в темноте. Она отвела мою руку и прижала ее к моему боку. Затем поцеловала меня в горло. —
Все это для тебя. Обо мне не думай. Думай только о себе. Этот вечер — твой.
Она сняла с меня тюрбан и поцеловала в глаза. Она сняла с меня ботинки и поцеловала ноги. Затем она осторожно расстегнула мой ремень и стала медленно стягивать с меня штаны, и губы ее, следуя за обнажающейся плотью, несли свои поцелуи все ниже и ниже.
Легонько, кончиками пальцев, она принялась поглаживать мои плечи и руки, а зубами нежно зажала ухо, пытаясь язычком проникнуть в его отверстие.
Я затрепетал от наслаждения, и снова мне захотелось раздеть ее.
— Нет-нет, — шептала она, — мне совсем не обязательно раздеваться. Я слишком застенчива. Сегодня твоя ночь, и наслаждаться — одному тебе.
Она поцеловала меня в губы!
От наслаждения я чувствовал себя в предобморочном состоянии. Язычком она раздвинула мои губы и обследовала им укромнейшие уголки моего рта. Затем высосала и вытянула губами мой послушный язык и легонько удерживала его зубами. Я все больше изумлялся этим проискам наслаждения. Она ласкала меня руками, касаясь некоторых мест на моем теле — вот уж не подозревал, что прикосновение к ним может доставить такое удовольствие. Я задышал тяжелее. Ютанк гладила меня по груди, шепча: «Милый, милый», а затем шепнула: «Рот — это главное».
Она сверху донизу прошлась поцелуями по горлу, груди, животу и бедрам — и вдруг тьма вокруг завертелась воронкой, втягивая меня, беспомощного от чувственного наслаждения, внутрь.
Я парил на крыльях радости среди звезд.
Внезапно словно белая молния пронеслась из конца в конец Вселенной, и я лежал ошарашенный, в полном изумлении.
Ничего подобного мне не приходилось испытывать раньше. Какие-то огни бешено вращались в кромешной темноте, сердце билось так сильно, что готово было разорвать мою грудь. Мы тихо лежали в бархатной тьме. Я чувствовал усталую расслабленность ее тела.
Прошло время.
Я ощутил на щеках ее ладони. Они ласково гладили мое лицо.
— Это было чудесно, — шепнула она.
Слабо, одной рукой, я поискал ее грудь, но Ютанк мягким движением отвела мою руку.
— Это все для тебя, — проговорила она. — Рот — это самое главное. — Она поцеловала меня. — Самое главное, — повторила Ютанк и поцеловала с еще большей страстью. — Рот — это все, — простонала она. — О, милый, лежи тихо. Это все тебе. Просто вытяни руки и ноги и наслаждайся.
Сперва она поглаживала мне губы языком, а затем и губами, после чего и губы ее, и язык, и ладони еще раз постарались найти на моем теле самые заповедные уголки…
Во мне вспыхнул и стал разгораться новый огонек страсти. Внезапно Ютанк обхватила мою голову ладонями и сжала со страстною силой, и даже в темноте я чувствовал взгляд устремленных на меня черных глаз.
— О, милый, — сказала она, задохнувшись от страсти, — рот — это все! — Она поцеловала меня и отстранилась. — До рассвета еще много часов.
И снова пустились ее губки в свое восхитительное путешествие вниз по вершинам и низинам моего тела, закончив свое движение кульминацией, от которой я пришел в грандиозный экстаз. Похоже, никогда в жизни я не знал, что такое половое удовлетворение, — не знал ничего подобного! Это было за пределами моих представлений и мечтаний. На небесах и на Земле ничего, абсолютно ничего прежде не вызывало во мне такой ослепительной радости!
Глава 8Когда я проснулся, было уже далеко за полдень. Я принял душ — что-то новенькое для меня, и оделся во все чистое — что тоже не входило в мои привычки. Я даже улыбнулся Мелахат-ханим — какое несвойственное мне поведение! — когда она помогала официанту подавать мне завтрак.
Весь мир источал прелестный запах, лучился ярким светом — тоже что-то новенькое для меня.
— А где моя радость Ютанк? — спросил я.
— Когда привезли машину, — отвечала она, — они с Карагезом уехали за ее водительскими правами.
Конечно же, все просто. Ведь я снабдил ее соответствующим удостоверением личности и свидетельством о рождении реально существовавшей девочки: если бы не ее скрытая от властей смерть, ей было бы сейчас столько же лет, сколько и Ютанк. Но Карагезу придется многому ее научить, прежде чем она сможет сдать на права.
Я вышел в прохладный внутренний дворик и сел в кресло. Из комнаты Ютанк выскочил один из ее мальчишек, совсем нагишом, побегал кругом и исчез. Вернулся он уже в штанишках и попытался тихонько прокрасться мимо меня. Слишком близко. Я потрепал его по голове и улыбнулся ему. Он, ничего не понимая, уставился на меня с открытым ртом.
Я достал из кармана монетку и отдал ему, а этот маленький негодяй уставился на нее с подозрением. Тогда я достал и отдал ему банкнот в десять лир. Перед тем как взять, он долго с удивлением поглядывал то на него, то на меня.
Пришлось достать и отдать этому змеенышу банкнот в сто лир — чуть ли не целый доллар США. При этом я сказал:
— Когда, малыш, в следующий раз увидишь Ютанк, передай ей вот что: перед ней бледнеют солнце и луна, вместе взятые.
Не зная, как все это понимать, он умчался, бормоча под нос услышанную от меня фразу, чтобы не забыть. Но вдруг он вернулся и спросил:
— Султан-бей, а можно есть виноград, который нам хочется?
Я снисходительно улыбнулся и сказал:
— Конечно.
Спустя некоторое время послышался рев подъезжающей машины. Я встал, чтобы лучше видеть ворота: в них стрелой влетел автомобиль и, затормозив так, что взвизгнули шины, припарковался точно на месте стоянки.
Это был белый БМВ — высокоскоростной седан с низкой посадкой и широким корпусом. Изнутри лобовое стекло и окна защищались непроницаемыми для постороннего взгляда пластмассовыми экранами. Ютанк вышла из машины со стороны водителя. Белый плащ с капюшоном и чадра скрывали ее с головы до ног, оставив видимыми лишь черные, как терновые ягоды, глаза, да и те затенял козырек капюшона. Скромно и изящно, крадущейся походкой, она прошла через двор. Я хотел остановить ее, но она повернулась, с опущенными глазами скользнула мимо и исчезла в своей комнате.
Я тут же встревожился: уж не сделал ли я что-то не так, не обидел ли ее чем?
Из седана вылезал Карагез с какими-то свертками. Их подхватил мальчишка и помчался в комнату Ютанк. Дверь за ним захлопнулась. В тревоге я подошел к Карагезу и спросил:
— Как машина — все нормально?
— Отличная! — похвалил он. — Одна у них только была такая, уже готовая для отправки богатому чиновнику, но, как только я передал им ваш заказ, они уступили ее нам и даже, как бы в качестве дополнительной скидки, немедленно перегнали ее в ваш дом. Ход у нее прекрасный, хотя скорость (…) — несется как шайтан.
— Ей-то понравилась?
— Еще бы! Вся над ней слюнками изошла.
— А когда ей сдавать на права?
— Да мы уже их получили. Я всего лишь показал ей то, что мне показал продавец, да еще как рулить, ну и все такое. А через десять минут она уже все освоила. Экзаменатор поклялся, что давно уже не видел лучшего водителя. Чудеса да и только!
