Петр Бормор - Игры демиургов (сборник)
– Ну, у тебя сейчас хорошо получается, – заметил Шамбамбукли.
– Сейчас-то да, – усмехнулся Мазукта. – А знаешь, как я создавал свой первый мир? По крохам собирал! Буквально по песчинке. Купить-то не на что было. В каждую черную дыру заглядывал – вдруг да завалилось что-нибудь хоть мало-мальски пригодное? Все детальки вручную подгонял, многие сам вытачивал, о свою кожу полировал. Все боялся, дурак, что плохо выйдет, никто не купит. Наивный… Это я уже потом сообразил, что бездомные боги любой мир с руками оторвут, будь там хоть какие дефекты. Их ведь, иждивенцев, тьма тьмущая, редко в каком мире меньше сотни тусуется. Что ни мир – то коммуналка. Чтобы целая вселенная кому-то одному принадлежала, без остатка – почти небывалый случай, я таких знаю всего миллиона два. Но тогда был еще глуп, по молодости лет, вот и старался изо всех сил. Столько любви и заботы, сколько я вложил в свое первое творение, никуда больше не вкладывал. Все, что построил потом, – сплошная халтура. Ведь так, да?
– Ну, я бы не говорил столь категорично…
– А я бы говорил! Кому и знать, если не мне. Но тот, первый мир, я создавал по-настоящему старательно. Душу вкладывал. В каждую травинку, в каждый камешек, чтобы не был похож на остальные, чтобы… А, чего тебе говорить, разве ты поймешь? Первый мир – он же как первая любовь. Их потом сколько ни создавай, все равно… не то.
– Я понимаю, – кивнул Шамбамбукли.
– Ха, понимает он! Да я первых людей на собственной крови замешивал! Не было другого материала. А у тебя когда-нибудь чего-нибудь не хватало? Ты же, небось, свой первый мир из конструктора собрал? Еще во младенчестве?
– Да где там… – Шамбамбукли виновато улыбнулся и по жал плечами. – Первый мир мне вообще подарили. Но второй – да, собрал из конструктора. А людей к нему мне купили в магазине. Очень красивая была пара, ее звали Барби, его – Кен.
– Ну вот, а я – собственную кровь… И продал потом. Первому же покупателю. За бесценок, как теперь понимаю. Думал, ерунда, еще миров понаделаю, даже лучше прежнего. Благо есть теперь на что, начального капитала хватит. Не вышло… Сколько я их с тех пор ни создавал – уже не то. Добротно, качественно – а не радует. Вот ты – это да, у тебя что ни мир – то конфетка, а у меня…
– Да ну, брось. Я же не профессионал, это так, баловство одно. Вот помню, тот мир, что я получил в подарок еще ребенком, – это да, это был мир! А я пока только пытаюсь приблизиться к такой степени совершенства. Может, со временем будет получаться лучше.
– До сих пор не могу себе простить, – покачал головой Мазукта. – Как я мог продать это чудо? Какие в этом мире были деревья! А травы! А цветы!
– А я так и не смог узнать, что за мастер изготовил тот игрушечный мир. – Вздохнул Шамбамбукли. – Ты не представляешь себе, какие там были горы! А моря? А птицы?
– А какие прекрасные холмы! И быстрые ручьи с серебряными рыбками…
– И красивые мужественные люди…
– И величественные северные сияния…
Демиурги запнулись и ошалело уставились друг на друга.
– У-упс… – одновременно пробормотали они.
голая правда
Голая неприглядная Правда лежала на операционном столе, вся опутанная трубками и проводами.
Мазукта пошевелил пальцами в хирургических перчатках и приблизился к столу.
– Так, что у нас тут?..
Шамбамбукли прочитал данные с таблички.
– Фамилия и имя больного: Истина Правда. Избита. Зверски. Кроме того, над ней надругались.
– Вижу.
Мазукта склонился над избитой Истиной, осторожно прощупал ее живот и помрачнел.
– Живота не пощадили! Придется резать Правде матку.
Правда застонала.
– Ребенок… мой…
– Она что, в сознании? – испугался Шамбамбукли.
– Нет. Бредит, – успокоил его Мазукта. – Ишь, ребенка пожалела! Сама, между прочим, виновата!
– То есть как? – не понял Шамбамбукли.
– Связалась с дурной компанией. Ну и как обычно: сначала там просто вольно обращались с Истиной, потом стали над ней издеваться, дергать и вертеть как попало, а потом… всем скопом познали Истину. А она, между тем, была тяжелая!
– Кем тяжелая?
– Уже неважно.
– Меня никто не любит, – сквозь сон пожаловалась Истина. – На голую… Правду… глаза закрывают.
Мазукта без комментариев вколол Правде полный шприц чего-то розового, и она снова обмякла. После этого сама операция не представляла трудностей – тем более, была уже привычна и отработана до мелочей.
– Идея, – сказал наконец Мазукта, покачивая на ладони плод. – Мертворожденная. Вот что бывает, когда насилуют Истину. Всегда.
Он прицепил на ручку младенцу дохлый номер и отправил в анатомичку.
– Посмотрим, вдруг из нее еще удастся что-нибудь полезное извлечь. Сейчас рождается столько нежизнеспособных идей! Возможно, отдельные части из этой смогут их спасти.
– А куда нам теперь? – спросил Шамбамбукли.
– Ну, на сегодня уже ничего серьезного. Осмотр пятой и седьмой палаты. Слепая Вера и безумная Надежда.
– А шестая палата?..
– А… – Мазукта обреченно махнул рукой. – В шестой уже никакие средства не помогут. Там лежит совсем безнадежная Любовь.
фиговина
Демиург Мазукта и демиург Шамбамбукли работали. То есть работал один Мазукта, а Шамбамбукли стоял рядом и с любопытством наблюдал.
– А что это мы делаем?
– Привносим дополнительный интерес в жизни людские, – пропыхтел Мазукта, не отрываясь от работы. Он копал яму.
– Интерес? – моргнул Шамбамбукли. – А в чем он заключается?
– Сейчас объясню. Подай мне вон ту фиговину.
Шамбамбукли выбрал из корзинки указанный предмет и повертел в пальцах.
– А это что такое?
– Я же сказал, фиговина. Давай ее сюда.
Шамбамбукли протянул фиговину Мазукте, тот уронил ее на дно ямы, вылез сам и быстро засыпал яму землей.
– Вот так! Теперь пусть люди ее ищут.
– А зачем?
– Так надо.
Мазукта поднял корзинку и махнул свободной рукой.
– Пошли дальше.
– Нет, постой! – уперся Шамбамбукли. – Ты мне ничего не объяснил!
– Я тебе все объяснил.
– А я ничего не понял!
– Это другое дело, – признал Мазукта, поставил корзинку на землю и задумался. – Ну, вот смотри. Мы сейчас находимся на кладбище древнего заброшенного города. Тут когда-то жила могущественная раса рукокрылых обезьян, теперь таких уже нету.
– А раньше были?
– И раньше не было. Не перебивай. Считается, что они тут когда-то жили. Ходят такие слухи. Я сам их, кстати, и распустил.
– А зачем?..
– Не перебивай! Мы с тобой только что спрятали могущественный артефакт. А в разных концах мира великие герои уже изучают карты, по которым этот артефакт можно найти. И со дня на день начнется большая гонка, в которой правил не существует.
– Все равно не понимаю. Мы закопали, ты сам сказал, какую-то фиговину. Зачем она так уж сильно необходима этим героям?
– Ха! – фыркнул Мазукта. – Это мы с тобой знаем, что здесь зарыта фиговина. А они-то думают, что это Какое-нибудь Сердце Света или, чего доброго, Третий Глаз Мазукты. И что от этой фиговины зависит, не больше не меньше, судьба мира.
– А она зависит?
– Да.
Шамбамбукли затряс головой.
– Мазукта! Ты меня совсем запутал. Эта штука, которую мы зарыли, – она…
– Простая никчемная фиговина.
– Но от нее при этом…
– Зависят судьбы мира.
– Да каким же образом?!
– Да обычным. В борьбе за эту фиговину сцепятся все силы Добра и Зла, сколько их есть в мире. И кто-нибудь из них непременно победит. Зло, как легко догадаться, стремится завладеть артефактом, постигнуть его суть и употребить для своих целей. А Добро, как правило, хочет этому помешать самым простым способом – уничтожить артефакт. Поэтому в конце концов побеждает всегда Добро. На некоторое время. Потом понадобится новая фиговина.
– Здорово! – с чувством произнес Шамбамбукли.
– Еще бы не здорово! – хмыкнул Мазукта. – Дело того стоит. Сидишь потом, смотришь на всю эту возню, получаешь удовольствие… Под пиво хорошо идет.
каникулы
– Шамбамбукли, когда ты последний раз проверял свой почтовый ящик? – спросил демиург Мазукта, удобно развалясь в кресле и обмахиваясь рекламным буклетом.
– Ну, обычно я его проверяю каждые двести-триста лет. А что?
– Из него уже на пол сыплется.
Демиург Шамбамбукли присмотрелся к конверту на коленях у Мазукты и нахмурился.
– Мазукта, а тебе не говорили, что чужие письма читать нехорошо?
– Нелепое суеверие, бытующее среди людей, – отмахнулся Мазукта. – Мы с тобой выше этого.
Он бросил буклет на столик, закинул ногу на ногу и мечтательно уставился в потолок.
– Кстати, раз уж зашел об этом разговор. Шамбамбукли, а ты никогда не хотел опуститься на уровень? Побыть немного человеком?
– То есть? Я же уже был, и не раз.
– Ты притворялся, – пояснил Мазукта. – Это не совсем то.
– И ничего подобного! – возмутился Шамбамбукли. – Я…
