Роберт Асприн - Еще один великолепный МИФ
Сама идея получать энергию откуда-то издалека и управлять ею казалась мне невозможной, пока Ааз не указал, что это то же самое, что и упражнение с зажиганием свечи, которым я уже овладел. Теперь это не казалось невозможным, всего лишь трудным.
Я уверенно сузил свою сосредоточенность и увидел перед своим мысленным взором, как в назначенной точке появился поблескивающий голубой свет. Не нарушая сосредоточенности, я провел пальцем над головой медленную дугу, прожигая в воздухе пылающий голубой след. Когда свечение коснулось земли – или места, где, как я чувствовал, должна быть земля, – я снова провел пальцем, ведя свет по второй дуге защитной пентаграммы.
Мне пришло в голову, что нынешняя процедура в чем-то похожа на построение обычной плоской пентаграммы, которую Гаркин использовал у нас в хижине. Единственная разница заключалась в том, что вместо рисования на полу я прожигал пентаграмму в воздухе, а узлы ее загибались вниз, доставая до земли. Это был не контур, а скорее зонтик.
Другое важное отличие, подумал я, продолжая работу, состоит в том, что пентаграмму создаю я. Я – Скив. То, за чем я некогда с трепетом наблюдал, теперь выполнял сам как заурядное дело.
Я коснулся светом земли в начальной точке, завершая пентаграмму. Тихо радуясь, я с минуту постоял с закрытыми глазами, изучая поставленные перед моим мысленным взором светящиеся голубые линии.
– Восхитительно, малыш, – прозвучал голос Ааза. – А теперь что ты скажешь насчет того, чтобы малость притушить ее, прежде чем мы привлечем всех крестьян и охотников на демонов в этой стране?
Удивившись, я открыл глаза.
Пентаграмма по-прежнему оставалась тут! Не воображаемая у меня в голове, а действительно светящаяся в воздухе. Ее холодное голубое сияние придавало зрелищу сверхъестественное освещение, отодвигая тепло нашего костерка.
– Извини, Ааз. – Я быстро ослабил контроль над энергией и смотрел, как линии пентаграммы растаяли до невидимости. Они по-прежнему оставались тут. Я чувствовал их присутствие в ночном воздухе надо мной. Однако теперь их нельзя было увидеть обычным зрением.
Больше для удовольствия, чем от недостатка уверенности, я снова закрыл глаза и посмотрел на линии. Они пылали там в мерцающей красоте, прохладные, успокаивающие своим присутствием, противодействующие нетерпению красно-золотого силового копья, упрямо показывающего завтрашний путь.
– Садись, малыш, и приканчивай свою ящероптицу.
Собственно, мы уже выбрались из леса, но, несмотря на близость дороги, дичь все еще водилась в изобилии и легко становилась жертвой моих силков. Ааз по-прежнему отказывался присоединиться ко мне за едой, настаивая, что в этом измерении стоило употреблять только спиртное, но я обедал часто и по-королевски.
– Знаешь, малыш, – сказал он, отрываясь от своей бесконечной заточки меча, – ты действительно весьма хорошо продвигаешься в своих занятиях.
– Что ты имеешь в виду? – промямлил я, обсасывая кость и надеясь, что он разовьет сказанное.
– Ты стал намного увереннее со своей магией. Однако тебе надо лучше следить за своим контролем. У тебя в этой пентаграмме достаточно энергии, чтобы изжарить все, что на нее наткнется.
– Я еще немного беспокоюсь из-за убийц.
– Расслабься, малыш. Прошло уже три дня с тех пор, как мы оставили Квигли в засаде. Даже если он их не остановил, им теперь нас никогда не догнать.
– Я действительно вызвал такую большую мощь? – спросил я, ожидая похвалы.
– Если ты не участвуешь в магической битве, защитные экраны применяются только как предупреждающий сигнал. Если вкладывать в них слишком много энергии, это может дать два потенциально вредных побочных эффекта. Во-первых, ты можешь привлечь к себе ненужное внимание, тряхнув или спалив наткнувшегося на экран невинного прохожего. Во-вторых, если до него действительно доберется магический противник, экран его, вероятно, не остановит, а просто укажет на то, что у него имеется в этом районе потенциально опасный враг.
– Я думал, что если могу вызвать много энергии, то это хорошо.
– Слушай, малыш. Это не игра. Ты здесь затрагиваешь очень мощные силы. Идея в том, чтобы усилить твой контроль, а не посмотреть, много ли энергии ты можешь высвободить. Если ты станешь экспериментировать слишком беззаботно, то дело может кончиться тем, что ты окажешься беспомощным, когда наступит действительно критический момент.
– О, – отозвался я довольно скептически.
– В самом деле, малыш. Ты должен это усвоить. Позволь мне привести пример. Представь себе на минуту, что ты солдат и тебе поручено охранять перевал. Твои начальники поставили тебя на пост и дали кучу десятифунтовых камней. Все, что требуется делать, это следить, не приближается ли кто-нибудь, и если да, то сбросить им на головы камушки. Ты следишь за моей мыслью?
– Да.
– Прекрасно. Итак, дежурство это долгое и скучное, и у тебя много времени для размышлений. Ты очень гордишься своей мускулатурой и решаешь, что для тебя немного оскорбительно иметь дело только с десятифунтовыми камнями. Двадцатифунтовые были бы эффективнее, и ты думаешь, что сможешь справиться с ними столь же легко, как и с десятифунтовыми. Логично?
Я неуверенно кивнул, все еще не понимая, куда он клонит.
– Просто чтобы доказать это самому себе, ты прикидываешь на вес двадцатифунтовый камень, и так и есть, ты можешь с ним управиться. Затем тебе приходит в голову, что если ты можешь управиться с двадцатифунтовыми, то, вероятно, тебе под силу и сорокафунтовые или даже пятидесятифунтовые. Поэтому ты пробуешь. И тут-то все и происходит.
Он так распалился, что я не чувствовал необходимости откликаться.
– Ты роняешь камень себе на ноги, или растягиваешь связки, или валишься с ног от теплового удара, или происходит что-нибудь еще в этом роде. И где же тогда ты оказываешься?
Он навел на меня обвиняющий перст.
– Враг марширует через перевал, который тебе положено охранять, а ты не можешь поднять даже первоначального десятифунтового камня, чтобы остановить его. И все потому, что ты предавался ненужному испытанию идиотской мускульной силы.
Речь Ааза произвела на меня впечатление, и, прежде чем ответить, я серьезно поразмыслил над этим делом.
– Я понимаю, что ты хочешь сказать, Ааз, но в твоем примере есть один изъян. Ключевое слово «ненужному». А в моем случае речь идет не о куче десятифунтовых камней, которые вполне годятся для поставленной задачи. У меня – пригоршня гравия. Я пытаюсь отобрать достаточно большой камень, способный нанести настоящий вред.
– Верно, – отпарировал Ааз, – но факт остается фактом: если ты перенапряжешься, то будешь не в состоянии воспользоваться даже тем, что имеешь. Пойми, гравий тоже может оказаться вполне эффективным, если применить его в подходящий момент. Не нужно недооценивать то, что у тебя есть, или то, что ты делаешь. Непосредственно сейчас ты держишь копье-указатель, поддерживаешь защитный экран и сохраняешь в целости мою личину. Делать такое одновременно – это много для человека с твоими способностями. Если сейчас что-нибудь случится, что ты бросишь в первую очередь?
– Гм-м…
– Слишком поздно. Мы уже убиты. У тебя не будет времени размышлять об энергетических проблемах. Вот почему ты всегда должен иметь что-то про запас, чтобы отреагировать на непредвиденную ситуацию, не дожидаясь, пока освободится энергия от других дел. Теперь ты понимаешь?
– По-моему, да, Ааз, – неуверенно ответил я. – Я немного устал.
– Ну, подумай об этом. Это важно. Пока что отоспись и постарайся накопить запас энергии. Между прочим, брось пока копье-указатель. Ты можешь утром вызвать его опять. Держать его сейчас – это просто недопустимый расход энергии.
– Ладно, Ааз. А как насчет твоей личины?
– Хм-м-м… Лучше сохрани ее. Для тебя это будет хорошей практикой – поддерживать во сне ее и защитный экран. И коль речь зашла о сне…
– Правильно, Ааз.
Я закутался для тепла в доставшийся мне плащ убийцы и свернулся калачиком. Несмотря на свою грубоватую манеру, Ааз настаивал, чтобы я получал достаточно пищи и хорошо высыпался.
Сон, однако, не приходил. Я понял, что меня все еще беспокоит сказанное Аазом насчет экрана.
– Ааз?
– Да, малыш?
– Как по-твоему, мои силы сейчас достаточно велики, чтобы выступить против дьяволов?
– Каких дьяволов?
– Тех убийц, которые идут по нашему следу.
– Сколько раз я тебе говорил, малыш. Это не деволы, это бесы.
– А какая разница?
– Я же рассказывал тебе, бесы с Бесера, а деволы…
– С Девы, – закончил я за него. – Но что это означает? Я имею в виду, у них различные силы или что-то еще?
– Лучше поверь мне на слово, малыш, – фыркнул Ааз. – Деволы относятся к числу самых подлых тварей во всех измерениях, и с ними лучше не сталкиваться. Этих типов боятся и уважают больше, чем кого бы то ни было.
