Ольга Шевлягина - перекрёсток
— Опа, — проговорил Скорпиус, а у Поттера вообще челюсть отвисла, когда на их праздник пожаловали Флинт и Эйвери.
— Не помешаем? — Хелена достала из рукава мантии бутылку Огневиски, улыбаясь.
— Хорошо, что Забини и Паркинсона не привели, — рассмеялся Джеймс, двигаясь и хорошенько задергивая гобелен, потом достал палочку и запечатал вход. — Все, гостей нам больше не надо. Разливай…
* * *Джеймс впервые столько пил. На самом деле, он вообще впервые пил, если не считать той бутылки Огневиски, что они с Малфоем нашли в поленнице Хагрида. Ощущения были новыми, но он пока не знал, нравится ему это или нет…
— Джеймс, — Парма мягко коснулась его руки, в которой он держал кубок, отводя в сторону. — Ты капаешь мне на юбку…
— Прости, — ухмыльнулся гриффиндорец, глядя, как Флинт и Эйвери вдвоем выходят за гобелен. — Малфой, если ты еще в состоянии — закрой вход, а то как бы к нам Филч не пожаловал…
Скорпиус хмыкнул, легко поднялся со своего места.
— Чего скучаем? Может, сыграем по-слизерински? — Малфой хитро посмотрел на Эмили, которая отставила свой кубок и ухмыльнулась. Глаза ее стали чуть мутноватыми и очень темными.
— По-слизерински? — Джеймс допил Огневиски и сморгнул. — А гриффиндорец вам не помешает?
— Нет, даже придаст пикантности, — рассмеялась Парма. Видимо, все, кроме Поттера, знали, что за игру предложил Малфой.
— Даже боюсь спросить, во что мы будем играть, — Джеймс поднялся и тут же покачнулся. Скорпиус с усмешкой поддержал друга, но гриффиндорец отмахнулся, встал прямо и очаровательно улыбнулся.
— В очень популярную среди слизеринцев игру, — Эмили тоже поднялась, опершись о руку Скорпиуса, и поправила юбку. Она улыбнулась Джеймсу. — Кто объяснит ему правила?
Малфой хмыкнул, и Джеймс ухмыльнулся, начиная догадываться о подоплеке будущей игры.
— Джеймс, ты ловец. А я снитч, — Парма убрала в сторону пустые бутылки и кубки. — Но, — она погасила одну свечу, — я так просто не дамся…
— А если поймаю? — Джеймс следил, как одна за другой гаснут свечи, погружая комнату в непроглядную тьму. Он успел заметить нахальную улыбку Пармы и сощуренные глаза Малфоя, а потом погасла последняя свеча. — А как же…
— Поттер, иди сюда, — Малфой дернул его за руку, касаясь палочкой его плеча. Джеймс скосил глаза и увидел, что на его рубашке появилось маленькое светящееся пятнышко. — А теперь вперед…
— Но они же видят эти пятнышки, — прошептал Джеймс, глядя на подобную же метку на плече Скорпиуса.
— А кто сказал, что будет легко?
Девчонки молчали, где-то тихо передвигаясь во мраке. Огневиски быстро гнало по венам кровь, в голове было пусто. Губы сами собой складывались в улыбку. И Джеймсу как никогда хотелось поймать снитч.
— Малфой…
— Тихо… — проговорил Скорпиус. — Играем…
Малфой еще ни разу не участвовал в подобной игре, но слышал о ней от старшекурсников. Он знал, что девчонки не будут долго прятаться, им самим хочется, чтобы их поймали.
Он замер, видя только пятнышко на плече Джеймса, который замер в дальнем конце комнаты. Скорпиус слушал, ловя любое шевеление воздуха. Шаг в сторону — и он четко почувствовал, как кто-то увильнул от его руки. Усмехнувшись темноте (он уловил запах духов Дьюлис), он делал медленное-медленное движение в направлении, куда, как он думал, убежала Эмили.
Он рассчитал все четко, не собираясь тратить время на пустые игры в кошки-мышки. И девчонка, как оказалось, тоже думала об этом. Одно резкое движение, он выбросил вперед руки, схватил теплое девичье тело и притянул к себе, слыша, как за спиной Поттер гоняется за Пармой.
Скорпиус прижал Эмили к стене, сделав лишь шаг в сторону (он правильно все рассчитал).
— Поймал… — выдохнула Дьюлис, обвивая его шею руками. — Вперед.
Малфой усмехнулся, с холодной расчетливостью, которой не помешало ни Огневиски, ни азарт игры, он наклонился и впервые поцеловал девчонку. Ему было все равно, как зовут эту девчонку и сколько ей лет — она была лишь первой девчонкой, которую он целовал, нажимая на ее мягкие губы своими. Он уже был готов пойти дальше, попробовав настоящий поцелуй, но Эмили внезапно отскочила, вывернувшись из рук.
— Лови, — шепнула она, снова растворяясь в темноте.
— Поттер, ты жив? — Малфой решил дать Эмили пару секунд форы. Он четко фиксировал, где находятся стены и где сложены плед и бутылки. Легко будет вычислить, где спряталась Дьюлис. Паркинсон он, так и быть, отдает Поттеру, чем друг, судя по тому, что ответ донесся не сразу, и пользуется.
Джеймс, поймавший свой «снитч» еще раньше Малфоя, не хотел отрываться от сладких губ Пармы, которая почти позволила ему узнать, что значит по-настоящему целовать девчонку.
— Я не жив и не мертв, — проговорил гриффиндорец, расслабленно улыбаясь темноте, когда почувствовал, как Парма выскользнула из его рук. — Но мне нравится эта игра…
Тишина повисла в напряженной тьме. Джеймс слушал, зная, что Парма где-то здесь, затаилась, но ему нужно было снова поймать ее, потому что он только начал понимать вкус поцелуя.
Тишина завораживала. Кровь пульсировала в висках. В голову лезли глупые мысли. Он слушал и ждал. Шорох справа — и он метнулся за ней, но не поймал, расслышав лишь тихий смех, а потом падение кубка. Ага!
Теплые руки на его плечах. Но это была вовсе не Парма, а Эмили. Что ж…
— Хорош, — прошептала Дьюлис, когда он поцеловал ее. Влажные губы. И удар, словно током, когда она приоткрыла рот, и он коснулся ее языка. Замер, пытаясь понять, правильно ли все делает. Неловкость, неумение, но жажда узнать все. Вкус Огневиски на ее — или на его? — губах…
— Ай! — раздался недовольный возглас Малфоя, и Джеймс тут же выпустил свою добычу.
— Что?
Девичий смех с двух сторон.
— Она меня укусила!
— Ты нарушил правила, — донесся голос Пармы.
— Правила? — Скорпиус медленно приближался к девчонкам. Он чувствовал, что они обе затаились в углу возле пледа, у самой их с Поттером надписи. — Ничего не слышал о подобном…
— Один поцелуй, а потом ты должен отпустить, если я этого хочу, — Парма говорила приглушенно, и оба мальчика знали, что девчонки стараются переместиться, но было уже поздно, потому что два друга закрыли путь к отступлению из угла, в котором слизеринки спрятались.
— Придется поменять правила, — прошептал Малфой, хватая за руку кого-то из девочек и привлекая к себе. Это была Эмили. — Ты ведь не будешь кусаться?
Она не ответила, позволяя ему целовать ее уже в раскрытые и чуть опухшие губы. Скорпиус фиксировал все свои ощущения и каждый ее отклик, словно исследовал этот новый для себя мир — мир физических ощущений. Он знал, что Дьюлис пьяна настолько, что позволяет ему все, что он хотел попробовать на этом этапе эксперимента. Или же и сама хочет узнать… Любопытство даже у трезвых девчонок всегда доминирует над разумом.
— Если ты меня укусишь, — прошептал на ухо пойманной в кольцо рук Парме Джеймс, — я вообще тебя не отпущу, так и знай…
— Договорились, — она сама его поцеловала, позволяя себя обнять, и послушно открыла губы для поцелуя. Все это было так пьяняще и приятно, что гриффиндорцу казалось, что даже без Огневиски у него бы кружилась голова и в висках пульсировала кровь. Удивительное Рождество…
* * *— Поттер, знаешь, сколько сейчас времени?
Гриффиндорец с трудом разлепил глаза, но ничего не увидел, кроме неяркого света палочки Малфоя.
— А это существенно?
— Если не это, то что тогда существенно? — Скорпиус зажег свет посильнее.
— То, что у меня раскалывается голова и болят губы…
— Последствия разгульной жизни и неразборчивых связей, — пошутил Малфой, чувствуя себя не лучше друга. — Но все-таки: сейчас половина седьмого утра.
— И что?
— Поттер, ты уверен, что твой мозг ночью не растворился? То, что скоро завтрак, а потом последний день занятий, на которых мы, кстати, как ни странно, должны присутствовать…
— А, может, не должны? — со стоном спросил Джеймс, стараясь подняться, что делать совсем не хотелось.
— Держи, — Скорпиус взял пустую бутылку, наполнил ее водой и протянул другу. — Легче станет.
Мальчики с облегчением утолили жажду, а потом все же поднялись. Они быстро прибрали последствия вчерашней вечеринки и вышли в еще пустой и тихий коридор, щурясь от солнечного света. После тепла замкнутой комнаты тут было страшно холодно, но это помогло немного проснуться.
— Ты помнишь, во сколько ушли девчонки? — Джеймс пытался пригладить волосы.
— Где-то в пять или около того, — пожал плечами Скорпиус, поправляя на себе мантию. Потом он ухмыльнулся:- Ничего повеселились, да?
— По-слизерински, — хмыкнул Поттер, подходя к окну, за которым почти встало яркое зимнее солнце.
