Сергей Лукьяненко - Остров Русь (сборник)
— Ну… вы за ними заедьте в цирк… покатайтесь вместе. Недосуг мне!
Я сначала удивился: Стасу и не до Кубатая! А потом понял, что Стас боится Кубатаевых упреков — такого тут наворотил. А еще через секунду нас куда-то потащило…
Через миг мы уже сидели в шикарном импортном лимузине. Огромном, как полтрамвая. Я сидел посередке, а по бокам — Холмс с Ватсоном. Впереди, за продырявленным стеклом, сидели шофер и нервная очкастая девушка.
— Я экскурсовод, — обернувшись, сказала она. — Добро пожаловать на экскурсию. Напитки и шоколад — в баре, под сиденьем. Куда изволите?
Я невольно подумал, что быть братом Народного Диктатора не так уж и плохо. Поглядел на Ватсона и решил сделать ему приятное.
— Можно посетить электроламповый завод? — спросил я. Экскурсовод растерялась, но ответила:
— Можно.
И мы посетили Московский электроламповый завод.
Можете смеяться, но производство электролампочек — такое интересное дело! Оказывается, лампочки делают не на одном заводе! Стеклянную часть на одном, а металлическую на другом! Так здорово! И машины всякие разные, и вообще — интересно! Я подумал: может, стать рабочим на заводе электролампочек? А потом понял, что это несовременно, и решил, что, как раньше и планировал, стану бизнесменом, владельцем торговой фирмы. Ну, или электролампового завода…
Ватсон ходил по заводу и светился ярче, чем лампочка. Все ему нравилось. Но не зря он был другом Шерлока Холмса — возле одной из работниц он остановился и спросил:
— Простите, леди, чем вы так озабочены?
Девушка и впрямь выглядела расстроенной. Но на Холмса и Ватсона она посмотрела вполне дружелюбно. Потом перевела взгляд на меня и снова помрачнела.
— Возможно, мы сумеем помочь? — продолжал допытываться Ватсон. — Прискорбно видеть, что леди, работающая на славном поприще Электричества, столь грустна…
— Да вот мне где твое электричество! — взорвалась вдруг девушка. И засучила рукав — на коже был красный след от ожога. — Утром в автобусе такого вот шкета, — и она указала на меня пальцем, — заставляла место уступить! И получила от страх-птички… электричеством…
С завода мы шли молча. Ватсона не радовали ни гремящие и дымящие корпуса, ни огромная, с арбуз, сувенирная лампочка, которую подарил нам перепуганный директор завода. Лишь у самого лимузина (кстати, это оказался «кадиллак») Ватсон хмуро сказал:
— Да, как это ни печально, но электричество в неправедных руках способно служить несправедливости…
Хотел я ему еще про электрический стул рассказать, но пожалел. Сели мы в машину, и чуть осмелевшая экскурсоводша спросила:
— А теперь куда? Хотите — вагоноремонтный завод посетим или асфальтобетонный?
— Что мы, тронутые? — грубо спросил я. — В цирк едем!
Холмс, посасывающий нераскуренную трубку, молча кивнул, соглашаясь. Надо нам было найти Кубатая… Смолянина с Кащеем, конечно, тоже, но генерал-старший сержант оставался единственным, кто на Стаса влияние имел.
Пока мы к цирку ехали, много чего насмотрелись. Как какой-то мальчишка с прилавка ларька шоколадку стянул. А продавец замахнулся было на него, но на небо посмотрел и передумал. Как на крыше высотного здания лозунг укрепляли, универсальный такой: «Слава Великому!» Как два пацана стояли и ссорились, а над ними две стаи страх-птиц дрались. Как девчонка лет семи рабочим на стройке указания давала — как и что им строить…
Так что к цирку мы приехали мрачные и подавленные.
Народу у входа было много. Причем в основном не дети — им, видно, и без того развлечений хватало. Взрослые стояли в длинной очереди у кассы, но нам, когда экскурсовод показала какой-то документ, дали пройти со служебного входа. По пути мы увидели двух художников, которые, дымя папиросами, рисовали афишу: Кубатай, с пышной зеленой шевелюрой, бил Смолянина по голове огромным пенопластовым молотком. Смолянин от этого потешно раскрывал рот, и оттуда вываливалась маленькая рыбка, которую на лету ловил Орлик. Видимо, в цирке решили принять ДЗР-овцев на постоянную работу.
Нас усадили в первом ряду, дали программки, пакетики с жареным арахисом, баночки с пепси-колой и вообще были очень вежливы.
— Лучше пусть выступят, — шепнул мне Холмс. — Страх-птичкам дано задание следить за ними до самого выступления. К чему лишние проблемы?
Я согласился. Зачем проблемы, да и в цирке я давно не был.
Вначале выступала дрессировщица с собачками, потом фокусник… А потом, когда над ареной стали натягивать сетку для выступления воздушных гимнастов, вышел конферансье и объявил:
— Впервые! После триумфальных гастролей по Мадагаскару! Весь вечер на арене! Рыжий и Зеленый клоуны! Смолянин и Кубатай! Пра-а-ашу!
И на арену, неумело хохоча и улюлюкая, вынеслись ДЗР-овцы. Яркие цветастые трико эффектно облегали мускулистую фигуру генерала и деликатно драпировали стройное тело переводчика. В руках Смолянина была крошечная гармошка, у Кубатая — небольшая гитара. Лица их покрывал толстый слой разноцветной гуаши. Шевелюра Смолянина сияла; отросшая на голове Кубатая щетинка нежно зеленела. На середине зала друзья остановились и с ужасом огляделись по сторонам.
Зал затих ожидая. Страх-птички, призванные проконтролировать выступление, весело вились над ареной. Два рабочих сцены торопливо вынесли вслед и поставили посреди зала большую плетеную корзину, накрытую клетчатым платком… ой, нет, смоляниновской юбкой!
Первым овладел ситуацией генерал. Видимо, подготовка диверсанта включала в себя многое. Он невесело улыбнулся и печально протянул:
— А вот и мы-ы-ы…
— А вот и вы, — жалобно согласился Смолянин, испуганно оглядывая переполненный зал.
— Мы к вам пришли, — продолжал генерал, беря гитару поудобнее.
— И будем петь, — обреченно сказал переводчик, растягивая гармонику.
Я мельком глянул на Холмса с Ватсоном. Они с любопытством наблюдали за представлением.
— Если скучно жить на свете,
Если вас достали дети, — пробренчал Кубатай.
— Кто прогонит горький сплин?
Кубатай и Смолянин!{115} — несколько самоуверенно, но мелодично пропел младший майор.
Что-то мне эта мелодия напомнила… А зал оживился, послышались редкие боязливые аплодисменты. Ободренные ДЗР-овцы запели громче и на совсем другой мотив.
— Сидела птичка на лугу… — баритоном пропел Кубатай.
— Подкралась к ней корова… — дискантом подтянул Смолянин.
— Ухватила за ногу.
Птичка, будь здорова!..{116} — хором протянули оба.
Что тут началось! Буря аплодисментов! Овации! Крики «браво!». Я даже не сразу понял, в чем дело, а потом сообразил, что все подумали о страх-птицах. И мне стало не по себе. А ДЗР-овцы раздухарились.
Ма-ма, ма-ма, что ж я буду делать?
Ма-ма, ма-ма, как я буду жить?
У ме-ня нет ни одной страх-птицы,
У ме-ня нет теплого пальта!{117}
Зал ликовал. Аплодисменты смолкли лишь для того, чтобы услышать новый куплет.
Если слушаются плохо,
Не жалейте поп и спин!
Посмотри, как порют лихо
Кубатай и Смолянин!{118}
Часть детей повскакивала со своих мест, но осмелевшие от примера ДЗР-овцев родители отвесили им подзатыльники и усадили обратно. Встревоженные страх-птицы закружили под куполом. Запахло озоном.
Видимо, сообразив, что выступление на грани срыва, Кубатай отбросил гитару, выхватил саблю… оглушительно свистнул.
И на арену выбежал наш Орлик. Но в каком виде! Выкрашенный в серебристо-серый цвет, с лампочкой, прикрученной к клюву! Сообразив, что издевательства над ненавистными роботами продолжаются, публика взвыла от восторга.
— Эт-то еще что за птичка? — риторически спросил Кубатай. И, приплясывая, погнался за пингвином. Орлик для вида пробовал убегать, но Кубатай его догнал, запрыгнул на спину и загарцевал по арене, на ходу выкручивая лампочку из патрона.
— О-е-ей! — войдя во вкус, крикнул Смолянин. Бросился к корзине, сдернул с нее юбку… там белели сотни куриных яиц!
— Бейте яйца! — завопил Смолянин, кидаясь яйцами в пингвина и размахивая своим кильтом. — Время бить яйца! Время бить яйца!
Все встали. И принялись скандировать, слегка замахиваясь правой рукой:
— Время бить яйца! Время бить яйца!{119}
Я понял, что присутствую при рождении Сопротивления. Наблюдаю его тайный опознавательный жест, вижу гордое клетчатое знамя и слышу смелый клич. Куда там испанцам с их «Но пасаран!».
— Время бить яйца! Время бить яйца!.. — продолжали вопить люди. Лишь иногда отдельные, видимо наиболее натерпевшиеся, уточняли тайный смысл:
