Тафгай 7 (СИ) - Порошин Влад

Я невольно улыбнулся вспомнив то интервью, и вдруг что-то словно стальная спица сильно кольнуло меня в бок. Причём так меня садануло изнутри, что в глазах побежали радужные весёлые круги.

— Не пью, не курю, — пробормотал я, схватившись за больное место, — в кальянной не сижу, дорожками из белого порошка не занюхиваю. Да что там порошок, я даже сладкого не ем! И тут нате, здравствуйте, я ваш дядя.

Я посмотрел по сторонам в поисках хоть какой-нибудь скамейки и обратил внимание на маленькое скромное заведение чем-то напоминающее тир, место, где из «мелкашки» палят по всяким жестяным фигуркам. Естественно пройти мимо чикагского тира я не смог, тем более нужно было где-то посидеть и перевести дыхание. Какого же было моё удивление, когда оказавшись внутри домика кроме лестницы ведущей вниз в тире больше ничего не было. А внизу я попал в странное заведение, которое где-то уже видел. Полки со старинными книгами улетали куда-то в невообразимую даль, а за книжным прилавком стоял лысый невысокий мужичок с седой бородой и с золотой часовой цепочкой, свешивающейся из кармана чёрной кожаной жилетки.

— Шпрэхэн зи дойч? — Задал я самый логичный вопрос в такой волшебной обстановочке. — Чё смотришь, прале франце, думаешь если я хоккеист, то память у меня как у антилопы гну? На чемпионате Мира в Праге я уже заходил в твою «Аптеку», почитать книгу «Перемен».

— Как же, как же, — заулыбался дядя с бородой. — С вами ещё был ваш юный друг, Борис. И как, купил он презервативы для последующего взаимовыгодного обмена?

— Сам всё использовал, — пробурчал я. — Помнится, ты говорил про перемены. Вот выиграли мы Суперсерию, а что-то особых перемен я не заметил. Как было две напасти, власть тьмы и тьма власти, так и осталось.

— Вам людям, всё бы поскорей, да всё бы побыстрей, — обиделся лысый мужик. — Аварии в Чернобыле не будет — это раз, республики СССР расстанутся полюбовно, сохранив при этом общую экономику — это два. Я думаю это более чем.

— А война никому не нужная в Афганистане? — Вспыхнул я, захотев схватить мерзавца за бороду, чтоб намотать её на кулак. — Пацаны молодые покалеченные за здорово живешь, это как⁈

— А ты сначала «Кубок Стэнли» выиграй, а потом требуй! — Мужик, что есть силы, грохнул кулаком о собственный прилавок с книгами. — Потом реализуй проект — первой советской команды в ВХА! Тогда и поторгуемся. И кстати, — заулыбался странный лысый тип, — ты говоришь, что нет перемен. А как же это? — Мужичок вынул из-под прилавка свежий номер газеты «Правда», в которой кто-то проделал дырочку посредине. — Вот что пишет советская пресса. По-стахановски подошёл к выполнению своего толка. Хэх, толка? Грамотеи, твою дивизию. Долга! По-стахановски подошёл к выполнению своего долга перед Отечеством хоккеист Иван Тафгаев, который с опережением пятилетнего плана наколотил пятьдесят шайб в чемпионате НХЛ. Ну и так далее. Разве это не перемены в сознании всего советского народа?

— Кхе, — прокашлялся я, подумав, что неизвестный мне мужик в чём-то прав, ведь в былые времена я бы стал предателем Родины, диссидентом, а сейчас хоккеист-стахановец, твою дивизию, и ответил. — Устаревшая информация, у меня уже 53 шайбы. Завтра ещё Филадельфии добавлю, и ещё кое-кому в табло засвечу, вот тогда будет порядочек в таковых войсках.

— Ладно, — усмехнулся лысый мужик, вынув из кармана жилетки золотые часы и посмотрев который сейчас час. — Читать что-то будешь? А то через двадцать секунд магазин закрывается.

— А есть что почитать-то, книжка-малышка? — Хмыкнул я.

— На вашем месте, пан, я бы заглянул в книгу «Предостережений». — Мужик ладонями по прилавку отстучал знакомый мне с детства ритм «кем был, кем был, старый барабанщик, чем был, чем был, старый барабан», и задумчиво пробормотал. — Но коль времени в обрез я и так перескажу её краткое содержание. В Чикаго вас хотят покалечить, пока неизвестным способом. А в Москве кто-то заказал ваш холодный труп. Знатно вы кому-то дорогу перешли, ха-ха. Давайте прощаться. — Печально улыбнулся бородатый незнакомец и внезапно из его рта вылетел длинный змееобразный язык, который лизнул меня в нос!

— Ты чё творишь, чучело бородатое! — Вскрикнул я и открыл глаза, напугав бедного кота Фокса, который меня зачем-то лизнул в нос.

Затем я посмотрел по сторонам. Оказывается всё это время, я был не на пробежке в Линкольн Парке, а сидел дома за столом в гостиной на первом этаже, где задремал при написании нового еженедельного отчёта об успехах «Чикагских чёрных ястребов» для газеты «Советский спорт». Часы показывали половину третьего ночи, кот Фокс помахивая хвостом, намекал, что пора бы хозяин подкрепиться, а то чего-то не спиться. Поэтому я, отодвинув в сторону исписанные черновые листы отчёта, встал, сладко потянулся и пошёл открывать холодильник. В конце концов, Фокс не виноват, что появился на этой земле чёрных пушистым котом, которому что день, что ночь всё до звезды, лишь бы в миске лежали вкусные сосиски.

Самое смешное, что утром я действительно пошёл на пробежку в Линкольн Парк, и там всё было по-прежнему, множество улыбчивого народа, кто-то, так же как и я бегал, кто гулял. Детишки гоняли шайбу на нашей хоккейной коробке, которая перекочевала сюда в парк со стадиона по американскому футболу «Солджер Филд», где мы до Нового года провели ряд матчей зимней классики. И теперь Томми Иваныч Айвен, беря за вход на площадку доллар, получал небольшой доход и от этого аттракциона. Правда стоит признать, что большая часть денег уходила в бюджет города Чикаго, а так же на оплату работы холодильной установки и обслуживающего персонала.

— Большой Таф! Большой Таф! — Загомонили родители детишек-хоккеистов, заметив мою могучую, словно скала фигуру.

Я тут же изобразил заученную дежурную улыбку и помахал всем рукой, однако далеко убежать мне не дали. Так как сегодня в субботу 10-го февраля начались очередные хоккейные детские игры на первенство одного из округов Чикаго. Поэтому пока я не вышел на центр хоккейной коробки и не произвёл символическое стартовое вбрасывание, никто отпускать меня и не подумал. Затем ещё полчаса я расписывался на бейсбольных, футбольных и хоккейных карточках, где писал всем по-русски: «Мир, дружба, жвачка, ура! Big Taf».

— Привет! — Окрикнул меня приятный женский голос, когда я вырвался от возбуждённых родителей и всё же продолжил наматывать дежурные пять километров.

Я помотал головой и увидел свою очаровательную знакомую Лизу Савьер, бывшую спортсменку, а ныне режиссёра с 44-го телеканала, которая тоже вышла на пробежку в облегающем точёную, невысокую, но стройную фигуру, шерстяном спортивном костюме.

— Привет! Операторы, редакторы, корреспонденты и телеведущие тоже бегут? — Хохотнул я.

— Не знаю, — совершенно серьезно ответила Лиза и пристроилась бежать рядом со мной. — Наш продюсер хочет видеть тебя на новом вечернем шоу.

— И ты взялась со мной по этому поводу переговорить? — Спросил я на ходу, хотя разговаривать при беге врачи не рекомендуют.

— Ты против? — Посмотрела на меня большущими голубыми глазами телережиссёрша.

— Послезавтра, — пробурчал я. — Завтра у нас в гостях парни из Филадельфии. У них как назло вся банда из больницы выписалась: «Кувалда» Дэйв Шульц, «Лось» Андре Дюпон, «Гончая собака» Боб Келли и «Большая птица» Дон Салески. Боюсь после матча, моё лицо не будет иметь благопристойный товарный вид.

— И ты так просто об этом говоришь? — Удивилась Лиза. — Может, стоит обратиться в полицию?

— Если обратиться в полицию, то ещё большой вопрос на кого они вперёд накинут наручники. Будешь кофе? — Я кивнул в сторону небольшого уютненького ресторанчика.

— Бежим наперегонки? Ха-ха! — Засмеялась девушка и припустила к ресторану, не дождавшись стандартной команды «на старт, внимание, марш».

В простеньком заведении под название «Чикагская пиццерия», как не крути, всё равно все косились в мою сторону. Но надо отдать должное, видя, что помощник капитана «Чёрных ястребов» и лучший бомбардир клуба не один, а с барышней, никто с просьбой в автографе тактично не подходил. Поэтому я, заказав шашлык из курицы, а так же большую тарелку зелени, где среди листьев салата прятались крупно нарезанные помидоры и огурцы, постепенно позабыл, что являюсь местной знаменитостью.