Сергей Мусаниф - Третье правило стрелка
— Злые вы здесь, наверху, — сказал демон.
Между большим и указательным пальцами правой руки Горлогориуса проскочила молния. Так старый волшебник выражал свое нетерпение.
— Поддаюсь угрозе насилия, — сказал демон, побибикал в велосипедный звоночек и изошел.
— Весьма своевременно, — сказал Мэнни. — Уж полночь близится, создателя все нет…
— Э… — сказал Гарри. — Я все еще не уверен в правильности вашего решения. Даже если творец не всемогущ, то все равно достаточно силен. Сильнее нас всех. И ему не понравится, что его создания беспокоят его по пустякам. Мне бы не понравилось.
— Фундаментальный изъян твоих рассуждений заключается в том, что творец — не ты, — сказал Мэнни.
— И вообще, у него больше нет власти над нашим миром, — сказал Горлогориус. — Возьми, к примеру, художника и его картину. Когда картина закончена, к ней ничего нельзя прибавить. Или убавить. Когда картина закончена, она принадлежит народу, а не тому, кто ее нарисовал.
— Написал, — поправил Горлогориуса Мэнни.
— То есть художник не может прийти в музей с палитрой? — уточнил Гарри. — Или с ножницами? Или с баллончиком серной кислоты? Не представляю, что могло бы ему помешать.
— Например, охрана этого музея, — сказал Горлогориус.
— Фундаментальный изъян ваших рассуждений заключается в том, что наш мир — не картина, — сказал Мэнни. — Хватит болтать. Время произносить заклинание вызова. Ты уверен, что успеешь это сделать, Горлогориус?
— Конечно, — сказал Горлогориус, воздевая руки к небу. Молнии срывались уже со всех его пальцев, и зрелище получалось достаточно величественным. Горели и благоухали факелы, начертанная на земле пентаграмма светилась зловещим фиолетовым цветом, внезапно налетевший ветерок шевелил траву и волосы присутствующих. — Это довольно короткое заклинание.
Джек рефлекторно положил руки на рукояти револьверов. Конечно, пуля вряд ли поможет против могущественного оккультного существа, которого собирался вызвать Горлогориус, но такова уж сила привычки.
Гарри теребил волшебную палочку, Мэнни закусил нижнюю губу.
— Призываю творца! — возвестил Горлогориус, и десять молний из его рук вонзились в самое небо.
Гарри подумал, что со спецэффектами у волшебника все нормально, но вот само призывание не впечатляло. Слишком короткое.
Тем не менее заклинание срабатывало. Пламя факелов достигло двух метров в высоту, линии пентаграммы ярко засветились красным, а в середине заклубился белый туман, медленно принимавший окончательную форму.
Создатель?
Или очередной демон?
В магии ни в чем нельзя быть уверенным до конца, даже если заклинание творит сам Горлогориус.
А ну как эта штука окажется сверхъестественной и злобной и прямо сейчас поотрывает нам головы, доказывая неправоту теории Гарвина, подумал Гарри. Вот Горлогориус удивится!
Образ отчитывающегося о сотворенном им мире создателя никак не укладывался в голове молодого волшебника. Более абсурдным мог быть только образ творца, оправдывающегося за созданный им мир.
Щелчок пальцев Горлогориуса прозвучал как удар грома. Туман посреди пентаграммы исчез, оставив вместо себя фигуру с более-менее гуманоидными очертаниями. Фигура… хихикала.
Глава 4
От демона до творца один шаг.
Демон Фил— Не может быть! — выдохнул Гарри.
Стрелок и старшие волшебники хранили гробовое молчание. Они пребывали в изумлении. Но если Мэнни Удивила причудливая форма, которую принял творец, Джек и Горлогориус были поражены тем, что уже встречали эту форму ранее.
Творец носил цветастые шорты и пляжные шлепанцы. У него было загорелое тело, солнцезащитные очки и в руке зеленый напиток в высоком стакане с маленьким зонтиком и трубочкой.
— Ребята, вы клевые, — сказал творец. — Кстати, а кто вы такие? И где пляж? Куда подевались все телки?
— Э… Горлогориус, со всем моим уважением, но вы уверены, что все сделали правильно? — спросил Гарри. — Это же демон по имени Фил. Помните, он еще подсказал нам идею по поводу Бозела и меча…
— Точно, — сказал Фил. — Я вас помню, парни. У вас еще такие смешные проблемы. Да?
— Я бы поостерегся в дальнейшем называть его демоном, — сказал Мэнни. — Вне всякого сомнения, это творец.
— Да, я творец, — гордо сказал Фил, отхлебывая из своего стакана. — А вы, значит, твари. Те самые, которых я сотворил. Круто! А нет, не круто. Было бы круто, если бы я сотворил побольше голых телок. Но здесь я их почему-то не наблюдаю.
— Мы вызвали тебя, потому что нашему миру грозит опасность, — сказал Горлогориус.
— Возможно, опасность грозит вашему миру потому, что так оно и было задумано, — сказал Фил. — Черт, «колумбийский белый» — это круто, но я должен заметить, что после принятия его на солнце он дает очень странный эффект. С одной стороны, у меня явные галлюцинации, а значит, меня торкнуло. Но меня совершенно очевидно не колбасит.
Гарри немного расслабился. Творец явно пребывал не в том настроении, чтобы отрывать потревожившим его людям головы.
Творец заявляет о своих галлюцинациях. Может быть, вселенная действительно является сном одного человека, прикорнувшего на пляже? А что будет со вселенной, когда этот человек проснется и отправится искать голых телок?
— Нам нужна информация, которая поможет спасти нашу вселенную, — твердо сказал Горлогориус.
— Я сочувствую вашим проблемам, ребята, — сказал Фил. — Но не понимаю методов их решения. Нельзя же, чуть что случится, звать на помощь самого творца. С проблемами нужно уметь справляться самостоятельно.
— Время не терпит, — сказал Горлогориус.
— Да, когда я создавал время, то здорово промахнулся, — признался Фил. — Хотя что еще вы могли получить за такие бабки?
— Ты дашь нам ответы? — спросил Мэнни.
— Не уверен, парни, — сказал Фил. — Все это было довольно давно.
— Разве можно забыть устройство вселенной, которую сам сотворил? Я бы такое не забыл, сколько бы времени ни прошло, — удивился Мэнни.
— Если правильно подойти к этому вопросу, можно забыть про все на свете, — сказал Фил. — К тому же ваш мир не единственный. Я их потом столько насоздавал… Можно сказать, поставил производство на поток.
Это сколько же он спит, поразился Гарри. Или не спит? Неужели он создает вселенные на промышленной основе? Да еще и за деньги? Интересно, кто ему платит?
— Придется тебе напрячь свою память, — грозно сказал Горлогориус. Похоже, он полностью поверил в теорию Гарвина относительно природы мелких творцов и решил применить тактику давления и запугивания, которую обычно использовал против младших волшебников. — А то ты останешься здесь навеки.
— Нелогично, — сказал Фил. — Я не могу остаться здесь навечно, потому что, по вашему собственному утверждению, опасность грозит вашему миру в самом недалеком будущем. Но я готов вам посодействовать. В чем проблема?
— Эта проблема касается Большого Бо.
— А, эта проблема, — сказал Фил. — Сочувствую вам, парни. Большой Бо — это вам не два пальца об асфальт…
— Мы разработали средство для борьбы с ним, — сказал Горлогориус. — Но нам нужны ключи.
— А я их хорошо спрятал, да? — сказал Фил.
— Неплохо, — согласился Горлогориус. — Кстати, а сколько их всего?
— Значит, вы еще не разгадали эту великую тайну, являющуюся одной из основ мироздания, парни? — развеселился Фил. — Лучшие умы вашего мира веками бьются над моей задачкой, да?
— Бьются, — подтвердил Горлогориус. — И я верю в их успех.
— Но веков в запасе у вас нет, — сказал Фил. — И вы решили поговорить с автором. Пожаловаться папочке, так сказать. Или нет?
— Да, — признался Горлогориус, еле слышно скрипнув зубами. — Ты нас очень обяжешь, если скажешь, сколько всего ключей ты создал.
— Семь, — сказал Фил.
— Семь? — удивился Мэнни, ожидавший услышать куда более значительное число. — Почему семь?
— А почему нет? — спросил Фил. — Семь — это сакральное число: семеро козлят, Белоснежка и семь гномов, семеро неуязвимых мудрецов, цветик-семицветик, семь чудес света, и вообще… Я планировал сделать больше, но потом не захотелось париться…
Для Гарри речь Фила явилась чистейшей воды абракадаброй. Он понимал почти все, пока Фил не произнес слово «сакральный».
— Сакральное? — переспросил Мэнни. Очевидно, у него тоже были сложности с пониманием этого слова.
— Мистическое, — объяснил ему Горлогориус.
— Семь — сакральное число? — удивился Мэнни. — Что такого сакрального в семи козлятах?
— Видимо, в том мире это очень сакральная сказка, — сказал Горлогориус.
— А как же три поросенка? — не сдавался Мэнни. — Трое-из-ларца — одинаковы с лица, три девицы под окном, три богатыря, наконец… Я думал, три — более сакральное число.
![Александр Колпаков - Нетленный луч [Если это случится…]](/uploads/posts/books/117194/117194.jpg)
