Арина Алисон - Долг платежом красен
Так увлекся рассмотрением и записыванием, что пришел в себя, только когда солнце уже было почти у горизонта. Чертыхнувшись, подал сигнал своим парням, и мы рванули к трактиру «У Жака». По дороге пришлось пару раз уточнять у прохожих направление. Приблизительно минут за сорок добрались до трактира. Предыдущим вечером мы подробно обсудили и распределили, кто, чем будет заниматься и где находиться. Поэтому, как только мы подошли к входу, парни сразу рассыпались вокруг, я же пошел внутрь, а следом за мной и Криста с Родом, с зачехленными музыкальными инструментами за спиной.
Зал представлял из себя одну большую комнату без всяких украшений, но добротная мебель, три ряда по пять столов, и чистота, делали его весьма уютным. Несмотря на ярмарку в городе, и подходящее время для ужина, в трактире была занята только половина мест. Мы сели на ближайший к прилавку столик и заказали пирожков и чаю.
Пока ждали заказ, а затем и ели, я рассматривал посетителей. Более всего было купцов среднего достатка, если судить по одежде, или маскирующихся под таких. Человек шесть — семь, в той или иной мере имеющих какое-то отношение к благородным. Где-то столько же стражников, видно после работы зашли, и человека четыре напоминающих оборванцев. Ну что ж, сколько не сиди, а начинать когда-то придется. Тяжело вздохнув, я оторвал себя от стула и подошел к прилавку.
— Приветствую вас, уважаемый. Что-то не очень много у вас посетителей, — как можно вежливей произнес я, обращаясь к хозяину. Мужик, посмотрев на меня с некоторым раздражением, промолчал. Я пошел на следующий заход:
— И кухня у вас неплохая и чистенько, а вот не идет народ. Может еще чего-то не хватает?
— Тебе чего надо, парень? — спросил меня хозяин, глядя на меня с подозрением.
— Мы тут с парнями могли бы развлечь посетителей пением, — быстро заговорил я.
Трактирщик перестал елозить тряпкой по столу и молча уставился на меня, как бы раздумывая, сейчас вытолкать или еще подождать.
— Вы нам ничего не платите. Если посетителям придется не по душе, мы просто уходим и дело с концом. Если же понравится, то и вы в прибыли и нам может чего заплатят, — еще быстрее затараторил я, видя, что мужик готов нас выкинуть вон.
Трактирщик, нахмурив лоб, несколько минут размышлял, а затем спросил:
— А кто вас ко мне послал?
— Магистр Трэвор. — сказал я и понял, что петь нам позволят. Видно хозяин знал и уважал мага.
Мы сдвинули у стены три тяжелых и достаточно устойчивых стола вместе, с двух боков подставили по стулу, в качестве ступенек. Криста и Род сели по бокам импровизированного подиума аккомпанировать мне. Я спел парочку местных произведений, народ не особо отреагировал, наверное, приелись. Затем решил рискнуть и запел песню из фильма «Труфальдино из Бергамо»:
О добрый новый день пошли мне хлеб насущный,
О боже помоги сыграть нам роли лучше,
И что б несчастья все меня забыли,
Что б зрители мои щедры сегодня были…
Разговоры в таверне немного притихли, кое-кто поднял на меня глаза, а кто-то обернулся.
Я же, почти не останавливаясь, продолжил:
…Птица счастья завтрашнего дня
Прилетела крыльями звеня.
Выбери меня, выбери меня,
Птица счастья завтрашнего дня…
В зале никто не остался равнодушным. В зал ввалилось еще человек пять, судя по всему, на музыку завернули. Со всех сторон народ начал выкрикивать:
— Эй, парень, еще давай.
Хозяин трактира помахал мне, мол, все классно, еще пой.
— Что-то горло пересохло, что почти с голоду умираю, даже переночевать негде, — сделав максимально жалостливое лицо и голос, я хитро посмотрел в зал. Народ сначала недоуменно смотрел на меня, затем до них стало доходить, кто-то заулыбался, кто-то нахмурился. Один мужик совершенно бандитской наружности с руками в наколках и одетый в почти рванье вдруг бросил мне золотой. Я чуть не забыл поймать деньгу от неожиданности.
— А ну паря, чего-нибудь для души и чтоб соответствовало деньгам — прогремел великан. Я его внимательно осмотрел, мне он почему-то напомнил моряков из очень старых фильмов, и хотя море от данного городка было далеко, я все же прокрутил в голове что помню, напел Роду и Кристе мотивчик и запел песню Высоцкого «Еще не вечер»:
Четыре года рыскал в море наш корсар,
В боях и штормах не поблекло наше знамя,
Мы научились штопать паруса,
И затыкать пробоины телами.
За нами гонится эскадра по пятам,
На море штиль и не избегнуть встречи.
Но нам сказал спокойно капитан:
«Ещё не вечер, ещё не вечер»…
Во время пения, отбивая ногами чечетку, я поглядывал на этого мужика. Тот сидел, обхватив огромными руками глиняную кружку, склонив над ней голову, и не шевелился. Трудно было понять, нравятся ему слова или нет. Когда песня закончилась, мужчина несколько минут сидел молча. Правильнее будет сказать, что все в таверне сидели молча. Стояла Такая Тишина, что я уже не знал что и думать. Затем этот здоровяк поднял на меня глаза и сказал — выдохнул:
— Ещё раз.
Пришлось еще раз спеть. Когда затихла музыка, мужик с силой стукнул кружкой по столу, поднялся, нашарил в кармане монету и бросил подбежавшему трактирщику. Кивнул мне головой:
— Спасибо парень, уважил, — и вышел из таверны, хлопнув дверью.
У меня чуть ноги не подогнулись. Несколько неожиданной для меня оказалась реакция на песню. Тут же в меня полетела еще одна монета, еле поймал. Теперь она была брошена молодым мужчиной, явно благородного происхождения, в несколько поблекшей одежде, то ли от долгой дороги, то ли человек переживает не лучшие времена.
— А мне… что посчитаешь нужным, — тихо попросил он.
Немного подумав, я запел песню Сергея Никитина «Каждый выбирает по себе», на стихи Ю. Левитанского:
Каждый выбирает по себе,
Женщину, религию, дорогу,
Дьяволу служить или пророку,
Каждый выбирает по себе.
Каждый выбирает по себе
Слово для любви и для молитвы,
Шпагу для дуэли, меч для битвы.
Каждый выбирает по себе.
Каждый выбирает по себе
Щит и латы, посох и заплаты,
Меру окончательной расплаты,
Каждый выбирает по себе.
Каждый выбирает для себя…
Выбираю тоже, как умею,
Ни к кому претензий не имею,
Каждый выбирает для себя…
У мужчины даже руки задрожали. Посидев еще пару минут, после того как замолкла музыка, он резко встал и кивнул трактирщику. Тот быстро подбежал, получил деньги и закланялся как ванька-встанька. Видно дали гораздо больше чем надо. Благородный бросил на меня внимательный взгляд:
— А ты наблюдателен и умен не по годам, малыш, — глухо сказал он и пошел на выход.
Нервные они все какие-то. Если так дело дальше пойдет, то трактир скоро опустеет. Правда хозяин еще не предъявляет никаких претензий. За крайним столиком у дверей сидели четверо стражников, они о чем-то пошептались и подозвали меня.
— Спой и нам что-то подходящее, парень, — вручая мне деньги, попросил один из них.
Решив, что пора выбрать что-то повеселее, запел из «Гусарской баллады»:
— Жил был Анри четвертый
Он славный был король,
Вино любил до черта,
Но трезв бывал порой…
Сначала все весело мне подпевали, помахивая кружками, официанты активно разносили вино, но ближе к концу песни у всех почему-то лица сделались серьезными, особенно у четверки стражников. Все в трактире до единого человека уставились на меня. Мне стало совсем неуютно, и я решил, что мне пора сваливать, пока не прибили непонятно за что.
— Большое спасибо за внимание. Уже темнеет, а я еще мал, чтоб ходить один по темноте, да и город еще плохо знаю, могу заблудиться, — часто кланяясь и без остановки говоря, я отходил к двери. Криста и Род, так же кланяясь, двигали следом. Оцепенение как бы спало с народа.
— А ты завтра здесь будешь петь? — спросил кто-то из сидящих в зале.
— Конечно, конечно, — отозвался трактирщик — ты приходи еще.
— Я постараюсь — крикнул я, и мы выскочили на улицу.
Из-за углов выбрались остальные парни, которые располагались вокруг трактира кто где, на случай если нам понадобится помощь. И мы радостные рванули домой. Для первого заработка мы получили очень даже хорошую сумму. Один золотой это четыре полноценных обеда на всю команду из 12 человек. А нам заплатили целых три. И приглашение трактирщика имеем. Вряд ли каждый день будет такая удача, но как говорится; поживем-увидим. Когда мы вышли из таверны, действительно были уже темно.
Мы рассыпались договоренным порядком: мы с Крис и двое по бокам, один за спиной, остальные шестеро эдаким широким ромбом вокруг нас, с арбалетами на взводе под плащами. Я начал беспокоится, хоть с ориентацией у меня всегда было хорошо, но город мы осматривали только раз и днем. В сумерках окружающий мир обычно выглядит несколько по-другому. В темноте же место, освещенное слабыми масляными фонарями, где был всего один- два раза, узнать почти невозможно. А уж от парней вообще не стоит ожидать способность к ориентированию в городе, даже днем, ведь они выросли в деревне. Радость от удачного заработка несколько померкла.
