Андрей Аливердиев - Легионер II
Обзор книги Андрей Аливердиев - Легионер II
Андрей Аливердиев
Легионер II
Пролог, которого нет
Нет, конечно, он был, но искать его надо в Легионере I. Если найдете, позвоните автору.
Синаджу
Жаркое полуденное Солнце освещало горную поляну с ее выжженной травой, причудливыми, похожими на работы авангардного скульптора скалистыми образованьями и мелким, но густым кустарником, щупальца которого словно стремились прибрать к себе это открытое место.
Мы не сводили друг с друга глаз. Ее тело сжалось подобно пружине, и распрямилось бешеным броском добрых ста двадцати фунтов тугих мышц. Сам не знаю, как мне удалось поймать ее на апперкот. Удар пришелся прямо в солнечное сплетение, и, изменив направление, пума, а речь шла именно о ней, грохнулась на землю.
Сорвав дыхание, она закашлялась, и я успел выхватить из-за пояса свой пистолет.
Наши глаза опять встретились. Положение стало противоположенным. Теперь у нее практически не оставалось шансов. Но я не стал стрелять. И так, глаза в глаза, пятясь назад, она тихо скрылась в кустах.
— Ты что, с ума сошел, — услышал я голос Тома, — зачем ты отпустил ее.
Я и сам этого толком не знал, и, дав волю языку идти впереди головы, ответил — Здесь неподалеку есть логово, в котором живут два ее котенка мальчик и девочка, для которых она — мама. Их невинные маленькие души погибнут без нее. И сама она не заслуживает того, чтобы быть убитой. Она просто охраняла свою территорию от непрошеных гостей.
Сам не знаю, откуда я знал то, что говорил, но знал я это точно.
— Если бы ты ошибся на полсекунды, то лежал бы с перерезанным, пардон, перегызанным горлом, — не унимался
Том
— Мастера Синаджу не ошибаются, — ответил я, опять не затрудняя свой мозг обдумыванием.
— Синаджу? Кажется, что-то слышал, но не помню откуда.
И тут меня понесло. Не помню, когда и от кого я это слышал, но я погнал.
— Как известно, если проследить за историей практически всех восточных единоборств, то, уходя во тьму веков, она упрется в маленькую северокорейскую деревню. Эта деревня дала начало можно сказать пра-борьбе, носящей название Синаджу.
— Так ты — северокорейский шпион? — интеллект Тома соответствовал интеллекту среднего провинциального американца.
— Нет, — отвечал я ему, — секта Синаджу существует уже много веков, и имеет начало задолго до образование КНДР, хотя, конечно, часть ее мастеров и стали помогать товарищу Ким Ир Сену в осуществлении идей Чучхе.
Том, вероятно, имел и о самом существовании товарища Ким Ир Сена и об идеях Чучхе весьма отдаленное представление, и слушал с полуоткрытым ртом. Я же решил ковать железо пока горячо. Один совершенно случайный, я бы сказал, счастливый удар только что спас мне жизнь. Так почему же не воспользоваться им для укрепления своего авторитета. Искомый клад вот-вот должен был попасть в наши (или не наши) руки, — думал я, — и большой вес, хотя бы в глазах этого идиота, значительно укрепит мои шансы выжить в этой авантюре. И я продолжил — Сама же секта Синаджу хорошо держит свои секреты. Большинство людей, кто хоть что-либо слышал о ней, воспринимает ее как фантастику. Кажется, даже фильм был какой-то.
— Точно! То-то я смотрю, что слово знакомое. А ты кем там являешься?
— Являлся. Вообще-то выйти из Синаджу невозможно. — Я заговорщески прищурился. — Но мне удалось мастерски инсценировать свою смерть. Но чтобы скрыться от них этого было мало.
Я сделал несколько пластических операций, как до, так и после инсценировки. А потом напичкал себя всякой гадостью, которая изменила запах пота, цвет глаз и узоры ладони.
Конечно, только полный идиот мог поверить, что мой орлиный нос мог быть следствием пластической операции, но Том был именно таковым, а я вошел в раж.
— Излишне говорить, что не следует никому говорить обо мне. Если Синаджуисты меня поймают, то это будет конец. И не только мне, но и всем, кто знает о Синаджу лишнее, — Я надеялся, что, по крайней мере, какое-то время это позволит водить Тома за нос.
И мы с Томом побрели в лагерь.
— А откуда ты узнал про пуму и ее котят, — вдруг спросил меня Том, Тоже Синаджу?
Как я уже говорил, я сам не имел на сей счет никакого понятия, и честно ответил:
— Конечно.
Дальше мы шли молча. В том океане лжи, который плескался вокруг меня последние три года, история про Синаджу не составляла и капли. Кем только я не представлялся! И чем чудовищнее была ложь, тем охотнее в нее верили. Но к счастью, в самом деле, меня никто не разыскивал. Во Франции меня в действительности считали погибшим, а в России я изначально был никому, кроме родителей не нужен. Документы же у меня были хоть и не мои, но настоящие.
Причем принадлежали они сумасшедшему американцу, родившемуся на Гаити и несшему свет в африканские поселки. После всего, что мне пришлось пережить, моя крыша настолько поехала, что не думаю, что кто-либо заподозрил бы, что я — это не он.
Ночь
Наконец после жаркого дня поисков наступила прохладная ночь. Но и она не принесла облегчения, потому что это была ночь моего дежурства. Я выбрал наиболее удобную позицию для охраны. Спину мне защищала скала, взобраться на которую было возможно только с моей стороны. Наш лагерь размещался чуть к низу и был у меня как на ладони, в то время как сам я был совсем не виден. И если кто-либо захотел бы подкрасться к палаткам, то неминуемо оказался бы у меня на прицеле. Это было лучше, чем сидеть у догорающего костра, открытым со всех сторон.
Ветра не было. Лишь изредка в тишину врывались крики ночных птиц и отдаленный вой койотов.
Час медленно полз за часом, и чтобы не уснуть, я мурлыкал себе под нос старые песни о главном и не очень. Но глаза все равно сами собой слипались.
И тут тень, мелькнувшая в кустах, резко оборвала полудрему. Я вскинул карабин.
— Кто здесь? — громким шепотом спросил я, надеясь никого не разбудить понапрасну.
Скорее всего, — думал я, — это должен был быть какой-то зверь, который и сам уберется восвояси, поняв, что его заметили. А если не уберется, то тем хуже для него. Местных жителей в радиусе нескольких миль, насколько я знал, не было. Индейцы покинули это место задолго до прихода конквистадоров, а для белых оно не представляло интереса. Разве что авантюристы вроде нас. Но откуда им взяться?
Между тем из кустов вышла девушка. Скорее всего, индианка. Абсолютно лишенная как одежды, так украшений и татуировок. Длинные черные волосы спадали на плечи, закрывая грудь. Она ничего не скрывала, и не выставляла напоказ. Ее грациозные движения говорили, что или она никогда не носила одежды, или была бесподобной актрисой.
Она приставила палец ко рту и тихо обратилась ко мне:
— Не надо шуметь, я просто хотела с тобой поговорить.
Я буквально остолбенел от удивления. Она обращалась ко мне на моем родном русском языке, который я по правде говоря, уже начал забывать.
— Не удивляйся, — сказала она, — мы всегда говорим на родном языке. — И не бойся.
А оснований для опасений было более чем достаточно. Кто эта деваха? Почему индианка говорит по-русски? Да и кроме того, это был отработанный испокон веков трюк — послать часовому такую вот сучку. Может она рассчитывает скрутить меня голыми руками, или удержать, пока не подоспеет подмога. Во всяком случае, отходить никуда я с ней не собирался.
— Чтобы у тебя не было оснований для беспокойства, я подойду не ближе чем на два метра, чтобы мы могли хорошо друг друга слышать, но ты не опасался за свою жизнь.
Мне стало страшно неловко, и я лишь кивнул головой.
— Зачем ты пришел сюда? — напрямик спросила она, подойдя ближе и сев прямо на землю.
— Из-за золота, — честно ответил я.
— Это-то понятно. Я спрашиваю, что привело тебя в эту компанию отпетых негодяев?
Вопрос захватил меня за живое.
— Пути Господни неисповедимы, — ответил я, — А если честно, то это очень долгая история. Расскажи лучше, кто ты, и что здесь делаешь? — и, наконец, пробудив остатки джентльменства добавил, — Кстати, тебе не холодно?
Действительно была прохладная ночь, и признаться меня пробирало даже в куртке. Предложить что ли ей куртку?
Но пока я буду ее снимать… Нет, лучше плед.
— Тебе передать плед? — спросил я ее.
— Это то покрывало, на котором ты сидишь?
Она не могла видеть, на чем я сижу, но в этой ситуации было не до удивления по пустякам.
— Ага.
— Тогда передай, если не жалко.
Мысленно поругав себя за излишнее джентльменство, я медленно привстал, и осторожно бросил плед ей.
— Лучше быть пять минут трусом, чем всю жизнь покойником, — ответил я на ее ироническую улыбку.
Вместо того чтобы накинуть плед на себя, она расстелила его под собой.
— Мне не холодно, — сказала она, — но сидя на земле можно простудится.
