Генри Каттнер - Робот-зазнайка (сборник)
Обзор книги Генри Каттнер - Робот-зазнайка (сборник)
Генри Каттнер
РОБОТ-ЗАЗНАЙКА
(сборник)
А как же еще?[1]
(перевод Т. Ивановой)
Когда приземлилось летающее блюдце, Мигель и Фернандес стреляли друг в друга через поляну, не проявляя особой меткости. Они потратили несколько зарядов на странный летательный аппарат. Пилот вылез и направился по склону к Мигелю, который под ненадежным прикрытием кактуса, проклиная все на свете, старался поскорее перезарядить ружье. Он никогда не был хорошим стрелком, а приближение незнакомца совсем его доконало. Не выдержав, он в последний момент отбросил ружье, схватил мачете и выскочил из-за кактуса.
— Умри же, — сказал он и замахнулся.
Сталь блеснула в ярких лучах мексиканского солнца. Нож отскочил от шеи незнакомца и взлетел высоко в воздух, а руку Мигеля как будто пронзило электрическим током. По-осиному свистнула пуля, посланная с другого конца поляны. Он ничком упал на землю и откатился за большой камень. Тоненько пискнула вторая пуля, и на левом плече незнакомца вспыхнул голубой огонек.
— Estoy perdido,[2] — пробормотал Мигель.
Он уже считал себя погибшим. Прижавшись всем телом к земле, он поднял голову и зарычал на врага. Но незнакомец не проявлял никакой враждебности. Больше того, он даже не был вооружен. Мигель зорким глазом осматривал его. Странно он одет. На голове — шапка из блестящих голубых перышек. Под ней — лицо аскета, суровое, неумолимое. Он худ и высок — футов, наверное, семь. Но никакого оружия не видно. Это придало Мигелю храбрости. Интересно, куда упало мачете? Впрочем, ружье валялось поблизости. Незнакомец подошел к Мигелю.
— Вставайте, — сказал он, — давайте поговорим.
Он прекрасно говорил по испански, только голос его раздавался как будто у Мигеля в голове.
— Я не встану, — объявил Мигель. — А то Фернандес меня убьет. Стрелок-то он никудышный, но я не такой дурак, чтобы рисковать. И потом, это нечестно. Сколько он вам заплатил?
Незнакомец строго посмотрел на Мигеля.
— Вы знаете, откуда я? — спросил он.
— А мне наплевать откуда вы, — проворчал Мигель, стирая пот со лба. Он покосился на соседнюю скалу, за которой у него был спрятан бурдюк с вином. — Не иначе как из los Estados Unidos[3] со всякими вашими летательными машинами. Уж будьте спокойны, достанется вам от правительства.
— Разве мексиканское правительство поощряет убийство?
— А наш спор никого не касается. Главное — решить, кто хозяин воды. Вот и приходится защищаться. Этот cabro'n[4] с той стороны все старается прикончить меня. Он и вас нанял для этого. Бог накажет вас обоих. — Тут его осенило. — А сколько вы возьмете за то, чтобы убить Фернандеса? освеломился он. — Я могу дать три песо и козленка.
— Всякие распри должны быть прекращены, — сказал незнакомец. Понятно?
— Тогда пойдите скажите об этом Фернандесу, — сказал Мигель. Втолкуйте ему, что права на воду теперь мои. И пусть убирается подобру-поздорову.
Он устал глядеть на высокого незнакомца. Но стоило ему слегка повернуть затекшую шею, как в тот же миг пуля прорезала недвижный раскаленный воздух и смачно шлепнулась в кактус. Незнакомец пригладил перышки на голове.
— Сначала я кончу разговор с вами, — сказал он. — Слушайте меня внимательно, Мигель.
— Откуда вы знаете, как меня зовут? — удивился Мигель, перекатываясь с живота на спину и осторожно усаживаясь за камнем. — Значит, я угадал: Фернандес вас нанял, чтобы меня убить.
— Я знаю, как вас зовут, потому что я умею читать ваши мысли. Хотя они у вас весьма путаные.
— Собачий сын, — выругался Мигель.
У незнакомца слегка раздулись ноздри, но он оставил выпад без внимания.
— Я прибыл из другого мира, — сказал он, — меня зовут… — Мигелю показалось, что он сказал что-то вроде Кетзалкотл.
— Кетзалкотл? — иронически переспросил Мигель. — Ну, еще бы. А меня зовут Святой Петр, у которого ключи от неба.
Тонкое бледное лицо Кетзалкотла слегка покраснело, но он сдержался и продолжал спокойно:
— Послушайте, Мигель. Поглядите на мои губы. Они не двигаются. Мои слова раздаются у вас в голове под действием телепатии, вы сами переводите их на понятный нам язык. Мое имя оказалось слишком трудным для вас. Вы перевели его как Кетзалкотл, но меня зовут совсем по-другому.
— De veras?[5] — сказал Мигель. — имя не ваше, и явились вы не с того света. Norteamericanos[6] никогда нельзя верить — клянитесь какими хотите святыми.
Кетзалкотл опять покраснел.
— Я пришел сюда для того, чтобы приказывать, — сказал он, — а не для того, чтобы препираться со всякими… как вы думаете, Мигель, почему вы не смогли убить меня вашим мачете? Почему пули не причиняют мне вреда?
— А почему ваш летательный аппарат летает? — нашелся Мигель. Он достал кисет и стал скручивать сигарету. Потом выглянул из-за камня. — Фернандес может подкрасться ко мне незаметно. Лучше я возьму ружье.
— Оставьте его, — сказал Кетзалкотл, — Фернандес вас не тронет.
Мигель зло рассмеялся.
— И вы не трогайте его, — твердо добавил Кетзалкотл.
— Ага, значит, я вроде как подставлю другую щеку, а он сразу влепит мне пулю в лоб. Вот если он поднимет руки вверх да пойдет ко мне через поляну, я поверю, что он хочет покончить дело миром. Да и то близко его не подпущу, потому что за спиной у него может оказаться нож, сеньор Кетзалкотл.
Кетзалкотл снова пригладил перышки и нахмурился.
— Вы оба должны прекратить эту распрю, — сказал он. — Нам поручено следить за порядком во Вселенной и устанавливать мир на тех планетах, которые мы посещаем.
— Так я и думал, — с удовлетворением произнес Мигель. — Вы из los Estados Unidos. А что же вы в своей-то собственной стране не навели порядок? Я видел в las peliculas[7] a los senores[8] Хэмфри Богарта и Эдварда Робинсона. Подумайте, в самом Новом Йорке гангстеры ведут перестрелку на небоскребах, а вы куда смотрите? Отплясываете в это время с la senora Бетти Гребль. Знаем мы вас! Сначала установите мир, а потом нашу нефть и драгоценные металлы захватите.
Кетзалкотл сердито отшвырнул камешек блестящим металлическим носком своего ботинка. — Поймите же. — Он поглядел на незажженную сигарету, торчащую во рту у Мигеля. И вдруг поднял руку — раскаленный луч от кольца на его пальце воспламенил кончик сигареты. Мигель отпрянул, пораженный. Потом он сделал затяжку и кивнул. Раскаленный луч исчез.
— Muchas gracias, senor,[9] — сказал Мигель.
Кетзалкотл усмехнулся бесцветными губами.
— Мигель, — сказал он, — как по-вашему, может norteamericano сделать такое?
— Quie'n sabe![10]
— Никто из живущих на Земле не может этого сделать, и вы это прекрасно знаете.
Мигель пожал плечами.
— Видите вон тот кактус? — спросил Кетзалкотл. — Я могу уничтожить его в одну секунду.
— Я вам верю, сеньор.
— Могу, если хотите знать, уничтожить всю вашу планету.
— Ну да, я слыхал про атомную бомбу, — вежливо ответил Мигель. — Но чего же вы тогда беспокоитесь? Весь спор-то из-за какого-то несчастного колодца…
Мимо просвистела пуля. Кетзалкотл сердито потер кольцо на своем пальце.
— Всякая борьба должна теперь прекратиться, — сказал он угрожающе. А если она не прекратится, мы уничтожим Землю. Ничто не препятствует людям жить в мире и согласии.
— Есть одно препятствие, senor.
— Какое?
— Фернандес.
— Я уничтожу вас обоих, если вы не перестанете враждовать.
— El senor — великий миротворец, — почтительно заметил Мигель. — Я-то бы всей душой, только как мне тогда в живых статься.
— Фернандес тоже прекратит борьбу. Мигель снял свое видавшее виды сомбреро, нацепил на палку и осторожно приподнял ее над камнем. раздался треск. Мигель подхватил сомбреро на лету.
— Ладно, — сказал он, — раз сеньор настаивает, я стрелять не стану, но из-за камня не выйду. Рад бы вас послушаться, но ведь вы от меня требуете сами не знаете чего. Все равно что вы велели бы мне летать по воздуху, как ваша машина.
Кетзалкотл нахмурился еще больше. Наконец он сказал:
— Мигель, расскажите мне, с чего началась ваша вражда. — Фернандес хотел убить меня и поработитьт мою семью.
— Зачем ему это было нужно?
— Потому что он плохой, — сказал Мигель.
— Откуда вы знаете, что он плохой?
— Потому, — логично заметил Мигель, — что он хотел убить меня и поработить мою семью.
Наступило молчание. Подскочил сорокопут и клюнул блестящее дуло ружья Мигеля. Мигель вздохнул.
— У меня тут припрятан бурдючок вина… — начал он, но Кетзалкотл перебил его:
