Стив Лайонс - Имперская гвардия: Омнибус
Я протёр сухие глаза. — Знаете, сначала я был вне себя от радости при мысли, что у нас есть танк — верный Терре танк — но это смешно.
— Каждая несчастная душа в городе услышит наше приближение за несколько миль, — ответил Инграм.
Я был полностью согласен. “Лэндрейдер” был очень мощным оружием, но он также приманивал огонь. Придётся увеличить дистанцию, но и не оставить танк совсем один.
Хотя я не испытывал желания разделять наши и так малочисленные силы, я приказал Инграму взять половину рядовых и сформировать разведгруппу. В неё отобрали самых быстрых солдат, и я удостоверился, что они пойдёт налегке, оставив лишний груз нам.
Я развернул нарисованную от руки карту и разгладил на капоте машины. Инграм и я изучали её несколько минут, пальцами проводя пути по лабиринту улиц. Мы рассмотрели несколько вариантов, пока не выбрали основной маршрут. Инграм взял бумагу и ушёл с разведчиками.
Мы медленно продвигались к собору в центре Риклора, а оранжевый туман становился всё хуже. Обрушившиеся здания и кучи обломков появлялись прямо перед нами и исчезали в небытие, как только мы проходили мимо. Мы видели не дальше чем на полдома в любом направлении. Едва ли ни единственными звуками были наши шаги, когда мы пробивались сквозь растущие сугробы, и далёкий гул двигателя “Интегумы”. Иногда тишину нарушали резкий визг или скрежет металла о металл, но мы ни разу не обнаружили источник звука.
Мы проходили мимо разбитой витрины, когда услышали хруст стекла и ботинок о камни. Все гвардейцы вскинули лазганы, а я достал пистолет. Из-за угла показался один из разведчиков. Увидев направленное на него оружие, он резко остановился. С широко раскрытыми глазами и тяжело дыша, он махнул рукой, указывая на что-то на соседней улице.
Я понял сразу. Зажёг флаер и бросил на перекрёстке, показывая космическим десантникам, куда мы свернули, затем махнул разведчику. — Веди, — сказал я.
Он повёл нас за угол по узкой боковой улочке. Когда она вывела нас на круглую площадь, он остановился, опираясь руками в колени и тяжело дыша. Рядом стояли остальные разведчики. Их лица были бледны.
— Мы решили, вам стоит увидеть это, сэр, — сказал один из них.
В центре площади возвышалась трёхметровая колонна с каннелюрами, на которой когда-то стояла статуя давно умершего имперского аристократа. Она теперь валялась на улице лицом вниз, полузасыпанная снегом. На её месте кто-то или что-то сложил пирамиду из трупов. В куче я мог различить мужчин и женщин, молодых и старых, темнокожих и светлых. Некогда граждане Риклора, верные слуги Империума они стали гротескным памятником злу. Их руки, ноги и тела соединялись замороженной кровью из тысяч ран. Багровые сосульки свисали до самой земли, сливаясь с лужами. Но это было ещё не самым худшим.
— Они… у них нет… Где головы? — наконец сумел сказать я.
— Их здесь нет, сэр, — ответил сержант Инграм сквозь зубы. — Мы искали.
Ланц начал тихо молиться, чтобы Император забрал души несчастных под Свою опеку. Несколько солдат последовали его примеру.
— Велес, — произнёс я, всё ещё продолжая смотреть на мерзкое зрелище, — что это, по-твоему, значит?
Псайкер, хромая, подошёл к основанию колонны, поскользнулся на луже замороженной крови, восстановил равновесие и схватился за холодный камень. Он закрыл глаза, и мышцы на его щеках задёргались.
Он одёрнул руку от колонны. — Капитан, мы в очень большой опасности.
Прежде чем он успел уточнить, нас омыло ярким светом. “Лэндрейдер” повернул за угол и медленно полз к нам. Установленные над гусеницами прожекторы осветили площадь всеми оттенками белого. Машина остановилась, и с громким лязгом открылась передняя рампа.
Кастелян Исаия направился к нам. Я хотел спросить его, заметили ли космические десантники что-нибудь необычное или незаметное, но передумал. Предводитель Храмовников по-прежнему был без шлема, и он прищурился, рассматривая отвратительный памятник.
— Император свидетель — я стократно отплачу за это Самнангу Маргху, — произнёс он, выдохнув густое облачко в холодный воздух. Затем он повысил голос, обращаясь к нам. — Нет времени отдыхать. Мы скоро лишимся и той малости дневного света, что у нас есть. Сколько осталось до базилики?
Инграм ответил. — Теперь недалеко. На западе есть канал. Мы пройдём над ним, затем сквозь парк Бивин. Церковь через улицу оттуда.
Велес дотронулся до моего рукава. — Капитан, я по-прежнему не советую идти дальше.
— Держи свою интуицию при себе, псайкер! — рявкнул Исаия. — Она нам здесь не нужна. Не выполнить это задание — значит признать поражение, а признать поражение — богохульство против Императора.
Ланц явно был согласен с командиром космических десантников и хотел, чтобы он знал это. — Верно, капитан. Если мораль и падает, то из-за твоих подрывных речей, Велес. С нами вера и сами ангелы Императора охраняют нас. Кроме этого нам ничего не нужно.
Его слова немного воодушевили солдат. Некоторые даже мрачно кивнули. Медрано хрустнул суставами, как боец перед дракой. Я же не сомневался, что впереди нас ждут большие опасности, как и предупреждал Велес.
Я направился к двум солдатам с огнемётами и приказал поджечь обезглавленные тела. Мелькнули потоки горящего прометия, и площадь заполнилась вонью горелой плоти.
— Уходим, — сказал я.
Удовлетворённый Исаия вернулся в транспорт. Привыкший к роли изгоя Велес первым направился по улице, молча снося угрюмые взгляды и шёпот.
— Мы только закончим дело и сразу свалим отсюда, — сказал я ему, стараясь говорить примирительно.
Три раза наш путь блокировали разрушенные здания и непроходимые завалы, и четыре раза мы находили взрывные устройства, способные разорвать брюхо любого пехотного транспорта. Приходилось возвращаться и искать обходные маршруты. Проходили часы, тени становились всё длиннее, а моё настроение всё хуже. Наконец мы вошли в большой сгоревший мануфакторум. Крыша отсутствовала, остались только почерневшие потолочные балки и провисшие боковые мостки. Снег покрывал выключенное гигантское оборудование, назначение которого я не мог понять, а звук двигателя “Интегумы” отражался от голых кирпичных стен.
Передовое отделение остановилось. Сержант Инграм жестом позвал меня. Рядом с ленточным конвейером, где ветер не смог потревожить их, в сугробе виднелись следы. У них были два больших пальца впереди и один сзади. Судя по глубине оставившее их существо было очень тяжёлым.
— Может собаки, — с надеждой сказал Инграм.
— Вы слышали каких-нибудь диких собак, пока были здесь? — нахмурился я.
Инграм в ответ несогласно что-то пробормотал, но я не разобрал что именно. Каждый из нас осматривался. Ничто не двигалось в тенях или липком тумане и всё же чувство, что за нами наблюдают и не думало исчезать.
За зданием находился район тесных жилых блоков, разделённых переулками. Улица стала такой узкой, что “Лэндрейдер” крошил тротуар и царапал фасады зданий спонсонами. Нам пришлось двигаться длинной колонной.
Три блока остались позади, пока мы не добрались до канала, солнце клонилось к закату, зато холод усиливался. Рядовой Медрано шёл всего в пяти шагах впереди меня, он сутулился и опустил голову. У многих людей включая Медрано не было зимнего снаряжения и им приходилось обходиться несколькими слоями одежды под бронежилетом. Как офицер я был в несколько лучшем положении и подумывал о том, чтобы предложить ему свои перчатки, когда что-то громадное и красное не выпрыгнуло из крошечного переулка справа от меня. Пронёсся горячий порыв зловонного воздуха. Медрано резко выдохнул и пропал. Что-то схватило его и исчезло в переулке слева, оставляя кровавый след. Следы на снегу совпадали с теми, что я видел на мануфакторуме.
Инграм покинул строй и бросился к входу в переулок. Там стояла полнейшая тьма, но сержант был полон решимости войти в неё несмотря ни на что. Я схватил его за руку, и остановил.
— Нет, стой! — рявкнул я.
— Медрано! — крикнул Инграм. Ещё руки схватили его за плечи и потащили назад на улицу.
— Он погиб, солдат, — резко произнёс я. — И если ты последуешь за ним, то и с тобой будет также. О чём ты думал?
Где-то рядом раздался вопль, сопровождаемый зловещим прерывистым воем.
Затем наступила тишина.
Люди, державшие Инграма, нерешительно отпустили его. Он тяжело выдохнул и сказал. — Сэр, у него был вокс-передатчик.
Мне потребовалось мгновение, чтобы осознать услышанное. Теперь не осталось никакой связи с сержантом Кроуэлл на мосту и никакой возможности позвать на помощь или попросить подкрепление. Нас полностью отрезали от внешнего мира. Руки непроизвольно сжались в кулаки, и я проклял имя Медрано, не понимая, что делаю. Как он мог быть таким глупым и позволить так легко себя схватить? Как он мог так расслабиться?
