Стивен Эриксон - Буря Жнеца
«Я же не убиваю ее. Она даже не вспомнит. В любом случае она пойдет на Топляки – почему бы прежде не получить удовольствие? Солдаты тоже так делают».
Некогда, годы назад, он сам мечтал стать солдатом: юность одарена нелепыми, романтическими идеями о героизме и неограниченной свободе. Как будто первое обеспечивает второе. В истории Летера много славных убийц. Герун Эберикт – такой человек. Он умертвил тысячи – воров, бандитов, растратчиков, бродяг и безнадзорных. Он очищал улицы Летераса, и кто же оказался внакладе? Меньше карманников, меньше попрошаек, бездомных и прочей отчаявшейся накипи века сего. Танал восхищался Эбериктом. Великий человек! Был. Убит каким-то негодяем, череп размозжен в кашу. Трагическая потеря, бессмысленная и жестокая.
«Однажды мы найдем этого убийцу».
Он отвернулся от бесчувственного тела, оправил легкий плащ, чтобы швы ровно и красиво лежали на плечах, застегнул оружейный пояс. Одно из требований Блюстителя ко всем офицерам – Патриотам: носить пояс, кинжал и короткий меч. Таналу нравился вес, нравился авторитет привилегии – ведь оружие могут носить лишь солдаты, прочим подданным Императора оно запрещено эдиктом.
«Как будто мы можем взбунтоваться. Проклятый идиот думает, он выиграл войну. Они все так думают. Слабоумные варвары».
Танал Ятванар вышел в дверь, миновал коридор, ведущий к конторе Блюстителя. Постучал в двери за миг до того, как раздался второй полуденный звон. Ворчливое приглашение – и он внутри.
Мастер Совета Вольности Раутос Хиванар уже был тут, восседал напротив Кароса Инвиктада. Казалось, толстяк занял полкомнаты; Танал отметил, что Блюститель отодвинул кресло насколько возможно дальше от бюро, оказавшись под самым подоконником. Однако Карос ухитрился принять позу полного дружеского доверия собеседнику.
– Танал, наш гость очень настойчив, обосновывая свои подозрения. Этого достаточно, чтобы убедить меня. Мы должны приложить все силы, чтобы выявить источник угрозы.
– Блюститель, это намеренное вредительство, измена – или мы имеем дело с обычным вором?
– Я склонен полагать, это вор, – отвечал Карос, метнув взгляд на Хиванара.
Тот надул щеки и громко выдохнул воздух: – Я не так уверен. На поверхности мы вроде бы видим назойливую личность, поглощенную алчностью и стяжающую богатства. Но только наличными. Вот почему нам так трудно отыскать следы. Ни собственности, ни бумаг, никаких явных демаршей. Как следствие этих действий, начинает ощущаться нехватка наличной монеты – пока что едва заметная, никакого серьезного ущерба имперской экономике… Однако если вывод средств продолжится, – он покачал головой, – мы почувствуем неудобства.
Танал откашлялся. – Мастер, вы послали на расследование своих агентов?
Раутос нахмурил лоб: – Совет Вольности процветает, ибо члены его поддерживают образ сильнейших игроков непотопляемой системы. Доверие – самая хрупкая вещь, Танал Ятванар. К счастью, те, кто напрямую занимается финансами, сообщили мне о своих подозрениях. Драз Зенникт, Барракта Ильк, к примеру. Но формальных решений пока не принято – мало кто подозревает, что дело нечисто. А из тех, кто подозревает, никто не является дураком. – Он бросил взгляд на сидящего под окном Кароса Инвиктада. – Расследование должно быть проведено Патриотами в строжайшей секретности. – Слегка опустились тяжелые веки, но взгляд оставался острым. – Как я понимаю, в последнее время вы нацелились на ученых и школяров.
Карос едва заметно пошевелил плечами, вздернул брови: – У измены много путей.
– Некоторые – члены известных, уважаемых в Летерасе фамилий.
– О нет, Раутос. Не те, кого мы арестовали.
– Да. Но несчастные жертвы имели друзей. Блюститель, они обращаются ко мне.
– Ну, дражайший друг, это воистину сложно. Вы ступили на тонкий слой почвы, под которым лишь грязь. – Он пододвинул кресло к бюро, положил руки на столешницу. – Но тем не менее я разберусь. Возможно, недавнее изобилие арестов погасило недовольство среди ученых людей… или хотя бы удалило самых отъявленных негодяев.
– Благодарю, Блюститель… А кто проведет расследование?
– Ну как же, я лично прослежу за всем.
– Венит Сафад, мой помощник – он ожидает во дворе – может стать связным между вашей организацией и мной. На следующей неделе я пришлю кого-то еще.
– Отлично. Еженедельного отчета будет достаточно. По крайней мере пока.
– Согласен.
Раутос Хиванар встал; миг спустя Карос Инвиктад последовал его примеру.
Контора внезапно показалась тесной, Танал сделал шаг назад, рассердившись на непроизвольно родившуюся в нем робость. «Мне ли бояться Раутоса Хиванара. Или Кароса. Я доверенное лицо для обоих. Они мне верят».
Карос Инвиктад оказался на шаг сзади Раутоса. Когда Мастер открыл двери, рука Блюстителя легла ему на плечо. Он улыбнулся, произнес несколько прощальных слов; Вышедший в коридор Раутос что-то буркнул в ответ. Блюститель закрыл двери и обернулся в Таналу.
– Одна из этих «уважаемых ученых», Ятванар, пачкает сейчас твои простыни.
Танал заморгал. – Господин, она осуждена на Топляки…
– Отзови приговор. Почисти ее.
– Господин, вполне возможно, что она вспомнит…
– От тебя, Танал Ятванар, – произнес Карос холодным тоном, – требуется некая доля сдержанности. Арестуй несколько дочерей тех, кто уже в кандалах, и позабавься с ними. Понятно?
– Д…да, господин. Если она вспомнит…
– Тогда придется возместить ущерб, не так ли? Надеюсь, твои финансы в порядке, Ятванар. А теперь – прочь с глаз моих.
Танал закрыл за собой двери и судорожно вздохнул. «Ублюдок. Никто насчет неё не предупредил! Чья это вина? Ну, ты решил, что я заплачу. За всё. Поруби тебя Секира с Лезвием! Инвиктад, я один ко дну не пойду…
Точно не пойду».
***
– Порок зачастую способен зачаровывать, не так ли?
– Нет.
– В конце концов, чем мерзостнее душа, тем слаще воздаяние.
– Если поверить, что таковое возможно.
– Я уверен, что есть центральная точка. Согласно вычислениям, она должна быть равновесной. Может быть, плечи рычага неправильные?
– И каким вычислениям?
– Ну, разумеется, тем, которые я просил тебя выполнить. Где они?
– В списке.
– И как ты вычислил место, которое они должны занять в списке?
– О таком вычислении вы не просили.
– И то верно. Однако если он сможет не шевелить ножками, мы проверим мою гипотезу.
– Он не хочет не шевелиться, и я вижу почему. Вы пытаетесь сбалансировать его в середине тела, а он создан, чтобы поднимать переднюю часть вверх. Этими самыми ножками.
– Это результаты экспериментов? Если так, запиши их.
– На чем? Восковую табличку мы съели на обед.
– Неудивительно, что я готов сожрать быка в два глотка. Смотри! ха! Он нашел ее! Совершенство!
Мужчины склонились над Эзгарой, насекомым с двумя головами – спереди и сзади (такие твари не уникальны, их полно вокруг в эти дни; они заполнили загадочную нишу в многослойных нелепостях природы, нишу, пустовавшую уже тысячи лет). Похожие на сломанные прутики ножки насекомого беспорядочно били по воздуху.
– Вы мучаете его, Теол, – сказал Багг. – С явно порочной зачарованностью.
– Так только кажется.
– Нет, так и есть.
– Да ладно тебе. – Теол протянул руку, поднимая несчастное насекомое за точку равновесия. Обе головы мотались. – К тому же, – продолжил он, поднося существо к самому носу, – я не о пороке толковал. Кстати, как дела в строительстве?
– Всё быстро проседает.
– Ох. Это технический термин или образ деловых неудач?
– У нас мало клиентов. Не хватает наличности, а с кредитами я завязал. Особенно когда понял, что застройщикам не удается продавать здания. Придется уволить всех, включая себя.
– И когда это стрясется?
– Завтра.
– Типично. Я всегда узнаю последним. Как думаешь, Эзгара голоден?
– Он ест больше воска, чем вы. Как вы думаете, куда деваются фекалии?
– Его или мои?
– Хозяин, я знаю, куда деваются ваши. Но если узнает Бири…
– Ни слова больше, Багг. А вот я скажу: по моим наблюдениям, а также в соответствии с вычислениями, которые ты так и не сделал, Эзгара съел пищи столько же, сколько весит утопшая кошка. Однако остается маленьким, ловким, проворным. И благодарит нас за обеды. Теперь его головы не пищат, когда дергаются, что я склонен считать хорошим знаком. Не придется просыпаться сто раз за ночь.
– Хозяин?
– Да?
– Откуда вы знаете, сколько весит утопшая кошка?
– От Селаш, разумеется.
– Не понял.
– А должен бы помнить. Три года назад. Дикая кошка, пробравшаяся в имение Риннезиктов и задравшая декоративную бескрылую утку. Ее приговорили к Топлякам.
