Кассандра Дженкинс - Оковы Древнего Н-Зота
Парук глядел во все глаза на новый Оргриммар. На оббитые темным шипованным железом врата и на высоченные крепкие стены. На ров вокруг города. Они въехали внутрь не через главные врата, они оставались заперты даже сейчас, когда война считались оконченной. Им открыли боковую узкую дверцу.
Они въехали в город, и Парук не узнал его. Он знал о пожарах, после которых город перестраивали, и разумеется, помнил о последствиях артиллерийского обстрела, но то, что он может не узнать родной город, ему казалось невозможным. Но он ехал следом за Гаррошем, боясь упустить того из виду, потому что в одиночестве он явно потеряется в этой разношерстной толпе. Парук не видел главного банка, не видел аукциона, только новые строения и новые указатели. Нашел бы он сам дорогу к таверне Гришки, если бы не Гаррош?
Гаррош свернул вправо от главной площади и остановил волка. Таверна уцелела!
— Слезешь сам или тебя придется тащить? — улыбнулся Гаррош.
Парука все еще шатало, когда он спустил ноги на землю. Он видел несколько ступеней и деверь, и порог. Порог, который он сейчас переступит.
Он услышал, как Гаррош спросил его тихо:
— Дальше-то у тебя какие планы, Парук?
— Сделаю ей предложение.
— Отлично, но я спрашиваю не об этом. Куда подашься потом?
— Если она откажет мне, то вернусь в Пустоши, к кентаврам. Больше идти мне некуда.
— К кентаврам? — с сомнением повторил Гаррош. — Поговори со мной сначала, если решишься хоронить себя в Пустошах. Договорились?
Парук кивнул.
— Теперь идем решать твою судьбу.
Они поднялись по трем ступеням. Сначала Гаррош, он следом. Парук зажмурился, когда услышал, как скрипнула дверь, на него пахнуло свежей соломой и выпивкой, зашелестели разговоры и застучали стаканы.
Он сделал этот последний шаг с закрытыми глазами и, только преодолев порог, тогда открыл глаза. Все в таверне глядели на Вождя Орды.
— Пива моему другу! — зычно громыхнул Гаррош Адский Крик. — Лучшего пива герою Орды!
Кому?! Не нужно ему пива, он никакой не герой, это во-первых, а во-вторых, если он сейчас выпьет еще и пива, то тут и двух слов связать не сможешь, а может, и под стол тут же рухнет. Тогда уж точно куковать ему с кентаврами до скончания века.
В таверне засуетились. Вскочили посетители, освобождая лучший столик, двигались лица, ему пожимали руку, но Парук до сих пор не видел среди них главного, дорогого его сердцу. Гаррош что-то говорил о достижениях Парука в Нагорье и призывал каждого в таверне выпить в его честь.
— Где же напитки, хозяйка?! — громко возмутился Гаррош.
И тогда Парук увидел ее. Гришка стояла на ступенях, ведущих со второго этажа таверны.
Парук, кажется, сбил с ног еще кое-кого из посетителей, пока пробивал себе дорогу в ней, наверх, на лестницу. Гришка медленно, словно силы отказали ей, опустилась на одну из ступеней.
Он взбежал вверх, но потом замер, глядя на нее снизу вверх.
— Ты вернулся, — прошептала Гришка. По ее лицу текли слезы.
Его руки дрожали, когда он обнял ее.
И неожиданно для самого себя подумал: «Я дома, Уизли… Моему путешествию пришел конец, представляешь? Два года, Уизли… Надеюсь, ты тоже переступил этот порог. Надеюсь, ты тоже, где бы ты ни был, вернулся домой. Прощай, Уизли…».
— Я вернулся, — повторил Парук.
***Когда Лорна проснулась этим утром, то сразу услышала шорох дождя. Невообразимый, умиротворяющий шорох падающих капель на сотни и тысячи листьев на кроне священного древа ночных эльфов, раскинувшегося над городом. Прежде она не слышала ничего подобного, да и откуда? В Гилнеасе не было таких деревьев, как это, хотя оно и не было единственным в Азероте.
Утро еще не вступило в свои права, хотя, возможно, тому виной был сумрак из-за дождя. Лорна могла довериться только своим ощущениям, а те подсказывали ей, что это промежуточное время между ночью и утром — неопределенный час, который не стал еще горячим ясным днем, но и ночью, холодной и темной, уже не был.
Как она.
«Я нежить, Сильвана?! НЕЖИТЬ!?».
Она предоставила ей самой разбираться с этим. Лорна не знала, что делать с правильным ответом, если она нашла его, и было ли это ответом, если этот истеричный вопрос неизменно продолжал звучать в ее голове. Может быть, однажды, он стихнет. Может быть, она перестанет задаваться им или получит какие-то неопровержимые доказательства. Какие? Она не знала.
Стук дождевых капель напоминал ей о Гилнеасе, иначе и быть не могло. В Гилнеасе всегда шел дождь. В день битвы за Столицу он прекратился, вспоминала Лорна, и они с Лиамом посчитали это хорошим знаком. Они ошиблись.
Теперь она спокойней вспоминала ночи в палатках, по крышам которых барабанил не стихающий ливень, те ночи в объятиях Лиама, ставшие редкостью после возвращения ее отца. Винил ли он себя после гибели Лиама за свое упрямое следование традициям? Возможно. Наверное, ей следовало бы успокоить отца, теперь, когда она понимала, что эти события неизбежно превратились в прошлое. Далекое, неизменное, уже чуть меньше касающееся ее. Просто часть ее прошлой жизни.
Смерть Лиама блекла в сравнении… с ее собственной.
Лорна откинула одеяло и опустила босые ноги на деревянный пол. Ступни обожгло холодом. Она проверяла уже, но ей, казалось, что этого недостаточно.
«Я НЕЖИТЬ?!».
Если она на острове ночных эльфов, то наверное это могло быть неким ответом? Возможно.
Лорна не зажигала огня, сумрачного света вполне хватало, чтобы накинуть поверх ночной рубашки длинный плащ и нащупать дверную ручку. Лорна бесшумно покинула выделенный семейству Кроули дом, примыкающий одной из стен к древесной коре священного древа. Это было почетно.
Ее комната располагалась на первом этаже, Лорна спустилась по трем ступеням крыльца, конечно, деревянного, и ощутила босыми ногами влажную холодную траву. Она постояла какое-то время. Шорох дождя усилился, но она плохо различала его из-за того, что капли ударялись и разлетались о капюшон на ее голове. Ей хотелось идти и не думать ни о чем, потому что в последние дни ей казалось, что ее голова вот-вот лопнет из-за этого вопроса, что так и оставался без ответа.
Та, что могла дать его, не ответила ей. Ни разу. Только улыбалась.
Как ни разу не улыбалась до этого. Лорне казалось, она поняла, узнала Сильвану Ветрокрылую лучше других в этом мире. Она, должно быть, единственная, кто видела королеву Подгорода до и после того потрясения. Ее смерть почему-то была тому причиной. Ее гибель открыла Сильване что-то иное, вскрыла нарыв в ее душе и оттуда хлынула такая же нестерпимая боль, какая разъедала душу Лорны после смерти Лиама. Убийство принца не стало для Сильваны таким же рубежом. Ни одна другая смерть не стала, а чужой крови было много на ее руках.
Только ее — Лорны Кроули, которая могла навсегда остаться в казематах Подгорода в качестве верного подданного и чьи кости со временем разорвали бы гербовую накидку Отрекшихся. При виде нее живые кричали бы и хотели ее убить. А она оказалась здесь, на острове ночных эльфов, и теперь живет в элитном районе и ее отец ведете переговоры с самим королем Варианом. Никто не стремился ее убить и никто не вопил, когда она гуляла по этим улица.
Лорна шла босиком по лужам на белом граните, сковавшем улицы города, по мощенным дорожкам, выложенным узорами, по скользкой траве в парковых зонах. И не чувствовала холода. Хотя должна была бы.
Осталась ли она прежняя? Нет. Этого не могло быть. Валь’киры сотворили чудо, вернув ее к жизни почти человеком. Но не тем человеком, каким она была раньше.
Ее приступы исчезли, хотя алхимик короля Седогрива в ночь, перед отплытием судна, когда он варил ей эликсиры впрок, а она не могла отвести взгляд от целительного для оборотней эликсира, он говорил, что ей придется принимать их до конца ее жизни.
В чем-то он не ошибся, думала Лорна. Ее жизнь все-таки кончилась.
А в своей новой жизни — она больше не ощущала холода. Вообще. Может быть, однажды она сможет шутить на эту тему, что-нибудь о том, что ни одни погодные условия не сравнятся с могильным холодом в пыточных Подгорода. Может быть. Как-нибудь потом. И когда ей будет с кем шутить.
Сейчас она просто пыталась примириться с собой новой и да, она желала бы испытать себя на прочность. Почему нет? Сляжет ли она с пневмонией к концу этого дня или даже не чихнет?
Королевский алхимик, конечно, не был светилом медицинской науки, вряд ли ей стоило ему верить, но ведь это он изготовил те эликсиры, которые все же помогали от ее припадков, верно? Если у нее все же поднимется жар и будет расти температура, то в Дарнасе отыщутся подходящие лекари. Посмотрим, что они скажут, если, например, не смогут ощутить ее сердцебиения.
Лорна улыбнулась. Кажется, она уже начала шутить на эту тему.
Отец, наверное, все еще спит в спальне на втором этаже. Для него настали тяжелые времена, он ведет переговоры с королем Варианом вместе с королем Седогривом, но Лорна знает, часто он ведет их вместо Седогрива. Король пребывает в апатии. Он не был готов бросать Гилнеас и могилу сына. Ему ведь так и не хватило решимости, чтобы сжечь труп Лиама. Седогрив держался тех земель и не понимал, как бороться за них теперь, когда находился на другом конце Азерота, разделенных от них Великим Морем.
