Дэн Абнетт - Титаникус
10001
Из Аргентума пошли первые, рвущие сердце, передачи. Губернатор Алеутон, в своей резиденции на вершине главного улья, печально качал головой, глядя на картины пожарищ и разрушений из перехваченных имперскими системами кадров.
— Это, по-твоему, победа? — негромко спросил он.
Сеньор-командор лейб-гвардии Френц рядом с ним тщательно подумал, прежде чем дать ответ.
— На мой взгляд, сэр, это не очень похоже на победу. Но с другой стороны, я не знаю, как обычно выглядит война, выигранная с помощью махин.
Френц, в своей сверкающей белой боевой броне, повернулся и принял из рук помощника инфопланшет.
— Судя по донесениям, милорд, — сообщил он, просматривая текст, — лорд Геархарт завоёвывает господствующее положение в Аргентуме. Он сообщает, что подавляющее число вражеских махин уничтожено, и его силы ведут преследование небольших, но всё ещё боеспособных остатков, отступающих из улья в западные поселения.
— Один улей уже горит, а мы, глядя на него, готовы разворотить свой собственный, — задумчиво произнёс Алеутон. — Как думаешь, Френц, простят нас потомки?
— За Аргентум, милорд?
— Да, за Аргентум. И за то, что сейчас начинается в Оресте Принципал.
После долгих часов бесчинств и неповиновения, штабели, улицы и площади улья Принципал наконец-то были приведены к некоему подобию порядка. Но это было тревожное затишье. Весть об имперских войсках, вставших кордоном вокруг кузницы, порадовала ту часть публики, что подняла волну возмущённых протестов после еретических откровений механикус, хотя для большинства жителей улья новости были безрадостными. Если говорить напрямую, то улей поднялся против кузницы с оружием в руках. Механикус и Империум сошлись нос к носу. Орест, похоже, стоял на пороге эпохи кровопролития, смуты и религиозного раскола. То есть тех самых немедленных последствий, к которым, как они все боялись, и вела публикация откровений.
Алеутон принял решение окружить кузницу кордоном лишь после долгих совещаний. Он прекрасно отдавал себе отчёт, насколько враждебно это будет выглядеть. И понимал, что, потенциально, чиркает спичкой возле бочки с порохом. Однако, адепт сеньорус отказывался отвечать на его послания, а подразделения скитариев и вооружённых сервиторов преградили доступ в кузницу его посланникам и солдатам. И когда помощники подтвердили, что в кузнице введён режим безопасности по положению «один», Алеутон всё-таки подписал приказ. Механикус всегда придерживались равновесия сил на Оресте, но он был лордом-губернатором, представителем Совета Терры и голосом Империума. Алеутон решил, что не будет просто стоять и смотреть, как Имануал со своими модифицированными прислужниками переворачивают мир с ног на голову.
Вопрос в том, размышлял он про себя, каков мой следующий ход? И теперь, когда война махин, по всей видимости, закончена и силы Архиврага обращены в бегство, что будут делать легио? Чью сторону они займут: Трона или кузницы?
У Алеутона было горькое предчувствие, что — последнее.
— В этом случае, — пробормотал он про себя, — у нас не будет ни единого шанса.
— Милорд? — спросил Френц.
— Это я сам с собою, Френц, — ответил губернатор.
— Произошли изменения в ситуации, милорд, — доложил один из помощников.
— Какие изменения? — спросил Алеутон.
Высокие наловые двери внутреннего кабинета открылись, и вошёл майор Ташик. За ним четверо лейб-гвардейцев ввели троицу механикус. Все трое промокли до нитки.
Ташик снял свой серебряный шлем, отсалютовал лорду-губернатору и сеньору-командору Френцу, и передал последнему планшет. Алеутон перехватил планшет из рук Френца прежде, чем тот успел его изучить, и просмотрел сам.
— Фамулюс Зонне? — спросил он.
Зонне выступил вперёд и сотворил знамение аквилы.
— Да, — сказал Алеутон, — я тебя помню. Здесь говорится, что ты задержан у Западных ворот кузницы.
— «Задержан» — не то слово, которое я бы использовал, милорд. «Спасён вашими войсками» — вот более точное выражение.
— Спасён? От своих?
— Скитарии себе чуть задницы не порвали, чтобы нафриг завалить этих троих, — сообщил Ташик.
— Майор Ташик! — предостерегающе произнёс Френц.
— Приношу нижайшие извинения за бестактность, — поправился Ташик. — Скитарии себе чуть задницы не порвали, чтобы нафриг завалить этих троих, милорд!
— Кто эти люди с тобой? — спросил Алеутон у Зонне.
— Адепт Файст из Аналитики. Адепт Калиен из архивов. Милорд, прошу вас предоставить мне доступ к сетям связи, чтобы связаться к экзекутором Крузиусом как можно быстрее…
— Почему они пытались вас убить, фамулюс? — спросил Алеутон.
— Скитарии получили приказ не дать нам уйти из кузницы. Мы трое причастны к информации и обстоятельствам, которые старшие магосы не желают чтобы были переданы во внешний мир. В особенности — вам.
— И поэтому ты так нахально требовал аудиенции со мной, фамулюс? — спросил Алеутон.
— Да, милорд.
— Тогда, говори, — вздохнул Алеутон. — Представляю, что ты мне сейчас расскажешь, но всё равно — говори. Кузница собирается повернуть против нас оружие, так?
— Адепт сеньорус Соломан Имануал убит, милорд. Экзекутор Энхорт захватил власть и объявил кодекс белли. Это мятеж, милорд.
Алеутон терпеливо выслушал сначала Зонне, потом Файста. Сеньор-командор Френц несколько раз перебивал говоривших, добиваясь подробностей, но сам Алеутон был задумчив и молчалив. Он думал о стопке сообщений и запросов о подтверждении, принятых за последние часы, — запросов сначала от экзекутора Крузиуса, потом от Этты Северин. Он не ответил никому из них. Сообщения Крузиуса выглядели слишком заискивающе и угодливо, а от сообщений Этты веяло принуждением со стороны экзекутора. Алеутон решил не отвечать, пока не получит чёткой информации из кузницы.
Последнее сообщение Этты, пришедшее всего за несколько минут до начала передачи из Аргентума, было наиболее откровенным и открытым:
<[выгружено:] сеть: Крузиус, магос экзекутор-фециал, Легио Инвикта (110011001101, код сжатия zy)[начал]
Милорд, в дополнение к своим предыдущим сообщениям, прошу Вас безотлагательно ответить на сигналы экзекутора. Пожалуйста, милорд, поверьте ему.>
Зонне слегка пожал плечами:
— Мы рассказали вам всё без утайки, милорд. Теперь вы исполните мою просьбу о связи с экзекутором?
Пожалуйста, милорд, поверьте ему.
Алеутон глянул на Френца и коротко кивнул. Подготовили безопасный канал связи.
Гололитические эмиттеры в центре кабинета зашипели, и там материализовалось изображение Крузиуса в натуральную величину, настолько реальное и настоящее, словно он заявился в кабинет собственной персоной.
— Зонне! Ради шестерни, парень! Где ты был? Я уже… — Крузиус осёкся, заметив остальных. Он включил свою улыбку и поклонился: — Мои извинения, лорд-губернатор. Я не ожидал увидеть вас рядом с моим фамулюсом.
— Крузиус, — ответил Алеутон, — парень ваш только что передал мне столь печальные известия, что, я полагаю, они обескуражат и вас тоже. Я надеюсь, что мы найдём способ разделаться с этим вместе.
— Я также на это надеюсь, лорд-губернатор. Как я неоднократно пытался показать в своих сообщениях вам, Легио Инвикта целиком стоит на стороне улья.
— Против интересов кузницы? — спросил Алеутон.
— Лорд Геархарт это особенно подчеркнул, сэр. Инвикта служит прежде всего Богу-Императору, ибо Бог-Император суть Омниссия. Откровения, сделанные кузницей, пагубны и сеют распри. Это попытка — какова бы ни была её причина — снова разжечь вековой раскол между двумя ветвями рода человеческого. Этого допустить никак нельзя.
— Даже если откровения эти — правда? — поинтересовался Алеутон.
Крузиус собрался ответить, но оборвал сам себя. Слишком сложным был вопрос, чтобы дать на него простой ответ.
— Мы знаем причину, — сказал Зонне.
— Причину? — переспросил Крузиус.
— Причину, стоящую за этими откровениями, — ответил Зонне.
>Шаг за шагом, «Титаникус» продвигался по пустым, разорённым городам вдоль залитых водой дорог, мимо ржавеющих рудоперерабатывающих заводов и химических комбинатов, покрытых едкой пылью. Дождь, который собирался всё утро, наконец-то начался, когда «Титаникус» вошёл в небольшое зловонное местечко под названием Где-то Там.
Небо окрасилось в цвет мокрой штукатурки, кругом начали падать крупные капли.
— Может, поищем укрытие, Калли-детка? — спросила Голла.
— Нет, — ответила Калли.
— Да ладно, дождь же.
— Нет. Мы идём дальше.
Небеса начали разверзаться по-настоящему. Антик чертыхнулся. Фирстин покачал головой, когда капля дождя погасила его чируту.
