Фрэнк Херберт - Бог-Император Дюны
Монео открыл рот — и закрыл его, ничего не произнеся.
— Малые дети знают, — сказал Лито, — лишь после того, как взрослые запутают их, дети начинают прятать свое знание даже от самих себя. Монео! Раскрой самого себя!
— Владыка, я не могу! — эти слова с усилием вырвались из Монео. Он трепетал от муки. — У меня нет Твоих сил, Твоего всеведения…
— Достаточно!
Монео умолк. Его всего трясло.
Лито заговорил с ним успокаивающе.
— Все в порядке, Монео. Я попросил от тебя слишком много, и теперь мне понятно твое утомление.
Дрожь Монео понемногу унялась. Он задышал глубокими жадными вдохами.
Лито сказал:
— В нашем свадебном обряде Свободных нужно кое-что изменить. Мы воспользуемся не водяными кольцами моей сестры Ганимы, а водяными кольцами моей матери.
— Кольца госпожи Чани, Владыка? Но где ее кольца?
Лито перекрутился своей тушей на тележке и указал на пересечение двух пещерообразных ответвлений слова от себя, где тусклым светом были освещены самые первые погребальные ниши Атридесов на Арракисе.
— В ее гробнице, в первой нише. Ты извлечешь эти кольца, Монео, и принесешь их на церемонию.
Монео поглядел через сумрачное расстояние подземелья.
— Владыка… не будет ли святотатством…
— Ты забываешь Монео, кто во мне живет, — и дальше, голосом Чани: — С моими кольцами я могу делать, что хочу!
Монео оробел.
— Да. Владыка, я доставлю их в деревню Табор, когда…
— В деревню Табор? — своим обычным голосом вопросил Лито. — Но я передумал. Моя свадьба состоится в деревне Туоно!
Большинство цивилизаций основываются на трусости. Так легко развиваться, обучая трусости. Понижаешь те стандарты, которые порождают мужество. Ограничиваешь волю, регулируешь аппетиты, загораживаешь горизонты. Каждый шаг определяешь законом. Отрицаешь существование хаоса. Учишь детей медленно дышать. Укрощаешь.
Украденные дневники
При первом же близком взгляде на деревню Туоно Айдахо остановился в омерзении. И ЭТО — обиталище Свободных?
Отряд Рыбословш увез их из Твердыни на рассвете. Айдахо и Сиона забрались в большой орнитоптер, сопровождали его два сторожевых корабля поменьше. Летели они медленно, и полет занял почти три часа. Они приземлились почти в километре от деревни возле плоского круглого ангара из пластикового камня, отделенного от деревни старыми дюнами, чью форму удерживали посадки бедной травы и несколько жестких кустарников. Пока они шли на посадку, стена позади деревни, казалось, становилась все выше и выше, а деревня словно съеживалась перед такой безмерностью.
Музейным Свободным вообще не позволено мараться внепланетными технологиями, — объяснила им Найла, когда эскорт запер топтеры в низком ангаре. Одна из Рыбословш уже рысцой припустила к Туоно, сообщить об их прибытии. На протяжении почти всего полета Сиона безмолствовала, но ее устремленный на Найлу изучающий взгляд был полон скрытой напряженности.
Пока они шли по залитым солнцем дюнам, Айдахо пытался вообразить, будто вернулся в прежние дни. Сквозь растения виднелся песок, а в ложбинках между дюн — выжженная земля, желтая трава, похожая на колючие кустарники. Три стервятника кружили в поднебесье, широко распахнув свои крылья с косыми вырезами на кончиках — «парящий поиск», как раньше называли это Свободные. Айдахо пытался рассказать это Сионе, шедшей рядом с ним. Надо тревожиться только тогда, когда пожиратели падали идут на снижение.
— Мне рассказывали о стервятниках, — холодным голосом ответила она.
Айдахо заметил испарину над ее верхней губой. Над отрядом, плотно сомкнутым вокруг них, витал отдающий спайсом запах пота.
Его воображение не справлялось с задачей спрятать все различия между нынешним и прошлым. Сомнительные стилсъюты современного производства, выданные им, были больше показными, чем для эффективного сохранения воды в теле. Ни один истинный Свободный никогда не доверил бы жизнь такому стилсъюту — даже здесь, где в воздухе пахло находящейся совсем близко водой. И Рыбословши отряда Найлы не соблюдали молчания, свойственного передвижениям Свободных — они, словно дети, без умолку болтали между собой.
Сиона тяжело вышагивала рядом с ним, угрюмо отстраненная, ее взгляд часто устремлялся на широкую мускулистую спину Найлы, размашисто шагавшую впереди всех.
«Что же связывает этих двоих?» — подивился Айдахо Найла, казалось, предана Сионе до глубины души, ловит каждое слово Сионы, повинуется любому капризу, только Сиона молви…
Кроме того, что Найла не отступит от приказов, которые привели их сюда, в деревню Туоно. И все же, Найла склонялась перед Сионой, называла ее командующей. Что-то очень глубокое связывало этих двоих, что-то будившее в Найле благоговение и страх.
Наконец они добрались до склона, спускающеюся к деревне и к Стене за ней. При взгляде с воздуха Туоно предстала группкой прямоугольничков, отсвечивающих там, куда не доходила тень Стены. Вблизи, однако, она теперь предстала сборищем ветхих лачуг, не просто разрушающихся, но обдуманной декорацией, намеренно и целенаправленно бьющей на жалость. В глинобитные стены были вкраплены сплетенные в узоры кусочки сверкающих минералов и металла. Потрепанное зеленое знамя трепетало на металлическом шесте над самым большим строением. Порывистый ветерок доносил до ноздрей Айдахо запах мусора и невычищенных выгребных ям. Главная улица деревеньки тянулась прямо перед отрядом через песок и скудную растительность, встречая входящих рваной кромкой разбитого покрытия.
Делегация, обряженная в плащи, вместе с отправленной вперед Найлой Рыбословшей поджидала их возле здания под зеленым флагом. Айдахо насчитал в делегации восемь человек, все мужчины и все в одинаковых плащеобразных одеяниях Свободных из темно-коричневого материала. Под капюшоном одного из встречающих можно было разглядеть зеленую головную повязку. Это, без сомнения, наиб. В стороне ждали дети с букетами цветов. Женщины под черными капюшонами стояли позади, в переулочках. На Айдахо вся эта сцена произвела донельзя унылое впечатление.
— Ну что ж, давай пройдем через это, — сказала Сиона.
Найла кивнула и повел отряд по склону вниз на улицу. Сиона и Айдахо так и шли в нескольких шагах позади нее. Остальные чуть поотстали и двигались следом, теперь умолкнув и оглядываясь вокруг с нескрываемым любопытством.
Когда Найла приблизилась к делегации, человек с зеленой головной повязкой шагнул вперед и поклонился. Движения его были старческими, но Айдахо видел, что он совсем не стар, едва достиг среднего возраста, щеки гладкие и без морщин. На сплющенном носу не было шрамов от дыхательных трубок — а его глаза! Их явно различимые зрачки не затоплены всепоглощающей синевой спайсомана. И глаза его — карие! Карие глаза у Свободного!
— Меня зовут Гарун, — сказал мужчина, когда Найла остановилась перед ним. — Я наиб этого места. От имени свободных, добро пожаловать в Туоно.
Найла указала через плечо на Сиону и Айдахо, остановившихся прямо за ней.
— Приготовлены ли квартиры для ваших гостей?
— Мы, Свободные, известны своим гостеприимством, — сказал Гарун. — Все готово.
Айдахо фыркнул на кислые запахи и звуки этого местечка. Он заглянул в открытые окна облицованного плитками здания справа. И над этим парит знамя Атридесов? В окне он увидел аудиторию с низким потолком, невысокий помост с небольшой раковиной для оркестра, темно-бордовые ряды сидений, ковры на полу. От всего этого так и несло театральной декорацией, развлекаловкой для туристов.
Шаркающий звук шагов заставил Айдахо вновь поглядеть на дорогу. К делегации со всех сторон устремились дети, протягивая грязными ручками букеты ярких красных цветов. Цветы были подвядшими.
Гарун обратился к Сионе, правильно распознав золотые разводы офицерши Рыбословш на ее мундире.
— Желаете ли вы увидеть представление наших ритуалов Свободных? — спросил он. — Музыку, может быть? Танец?
Найла приняла цветы от ребенка, понюхав букет, чихнула.
Другой сорванец протянул цветы Сионе, подняв на нее широко раскрытые глаза. Она приняла цветы, не взглянув на ребенка. Айдахо просто отмахнулся от детей, когда они приблизились к нему. Они замешкались, затем поглядели на него и врассыпную заспешили к остальным.
Гарун обратился к Айдахо.
— Если ты дашь им несколько монеток, они не будут тебе докучать.
Айдахо содрогнулся. Неужели таково нынче воспитание детей Свободных?
Гарун опять перенес внимание на Сиону и стал объяснять ей планировку деревни. Найла прислушивалась к нему.
Айдахо прошелся по улице, заметив, как все стреляют в него глазами, отводя их, едва он взглянет. Он чувствовал себя глубоко оскорбленным внешними украшениями зданий, ни одно из них не скрывало свидетельств упадка. Он заглянул в открытый вход в аудиторию. За увядающими цветами и заискивающим голосом Гаруна угадывается, что Туоно отчаянно борется за ежедневное существование. В другое время и на другой планете то была бы ослиная деревушка — подпоясанные веревками крестьяне, напирающие со своими прошениями. Он расслышал хнычущие и просящие интонации в голосе Гаруна. Это не Свободные! Эти несчастные создания живут на обочине, стараясь сохранить осколки древней целостности. И все равно, потерянная реальность все больше и больше ускользает из их рук. Что же Лито здесь сотворил? Эти МУЗЕЙНЫЕ Свободные потеряны для всего, кроме старых слов, которых не только не понимают, но даже не могут правильно произнести!
