Джон Френч - Чемпионы Темных Богов
Камень под рукой раскрошился, прежде чем он успел схватиться за него покрепче. Ариман закричал, когда жжение в мышцах встретилось с холодом, распространяющимся от ноги. Когда он посмотрел вниз, в ответ на него посмотрели волчьи глаза.
Чья-то рука поймала его.
Он резко поднял голову и увидел скрытую под плащом фигуру на фоне звезд. Крепкие пальцы схватили его за руку, и на миг он заметил морщинистую кожу, плотно обтягивавшую тугие мышцы. Затем его подняли на вершину утеса, к зеву пещеры.
Он упал на камни, тяжело дыша, не заботясь о том, настоящий ли воздух наполняет его легкие. На стенах пещеры танцевали тени, отбрасываемые костром. Волчий вой превратился в глухое бормотание. Он слышал, как потрескивают и хлопают горящие поленья. В нос вкрадывался запах древесного дыма. Ариман разжал пальцы левой руки. В них ничего не оказалось.
Голова Аримана дернулась вверх, и он начал подниматься. Фигура, что стояла над ним, выпрямилась. Ее очертания скрывал изодранный плащ цвета ржавчины, хотя он не мог утаить ее телосложения. Под изношенным одеянием бугрились поникшие плечи, и Ариман заметил, что в широких рукавах прятались изрытые шрамами руки. Наполненный тенями капюшон на короткое мгновение уставился на него, а затем на золотые нити, свисавшие с пальцев. Нити дергались и извивались, словно змеи.
— Ты преодолел долгий путь ради столь обрывистых знаний, — произнесла фигура голосом, потрескивавшим подобно поленьям в костре.
— Отдай, — мягко сказал Ариман, хотя в его словах чувствовалась резкость. Фигура повела плечами и протянула нити Ариману. Он взял их, попутно отметив бледную кожу, туго облегающую длинные кости руки. Нити вернулись обратно ему на ладонь, теплые и подрагивающие. Фигура в плаще побрела обратно к свету огня.
— Ты будешь жить, — сообщила она, наклоняясь и сворачиваясь, покуда не уселась на пол. Ариман вспомнил о ране на ноге и потянулся, чтобы прижать окровавленные лоскуты плоти. Он остановился. Нога была цела. На полу пещеры не было пятен крови. Азек присмотрелся, пощупал пальцами. Когда огонь дернулся, он увидел ее: бледный след на коже, словно неровный белесый шрам. Он был холодным на ощупь, но не болел. Ариман поднял глаза. Фигура наблюдала за ним.
— Следы зубов какое-то время останутся, но со временем сойдут.
Ариман проигнорировал слова, изучая пещеру, отмечая текстуру камня, блеск кристаллов в изглаженных водой стенах, почерневший от копоти потолок и край ночного неба за зевом пещеры. Он понимал символизм каждой увиденной им детали, но все равно был удивлен тем, что разум привел его сюда.
— Ты считаешь, что это все сон, — сказала фигура в плаще.
Ариман промолчал, но заглянул в танцующее сердце огня. Волки почти догнали его, почти стянули на землю. Неважно, что сейчас боли не было, он почувствует ее позже. Они подбирались к нему все ближе, каждый раз, когда он забредал в эти земли.
— Возможно, это все еще сон, — усмехнулась фигура. Ариман постарался игнорировать ее. — А может, и нет.
— Это сон, — произнес Ариман и посмотрел на фигуру в капюшоне. Свет костра отразился от синего ока под изорванным капюшоном. — Эта пещера — убежище, метафора приюта, созданного из воспоминаний и обрывков воображения. Это реакция моего разума на опасность, и ничего больше, — он зачерпнул с пола пригоршню пыли и позволил ей медленно вытечь сквозь пальцы. — Эта пещера похожа на те, что были в горах Просперо. Звезды и луна принадлежат Улланору, а эта пыль с земли, где я родился.
— Тогда что такое я? — спросила фигура.
Пришла очередь Аримана смеяться.
— Странник в капюшоне, который задает вопросы, но скрывает лицо? — Ариман указал на свои собственные синие глаза. — Ты — часть меня, часть подсознания, что вырвалась на свободу из-за травмы.
Фигура медленно кивнула, почерневшей палкой расшевелив головешки на краю костра.
— Но волки… — мягко произнесла фигура и пожала плечами. — Они ведь были достаточно реальны, чтобы убить тебя?
Ариман поднял глаза, внезапно насторожившись. Голос незнакомца изменился, внезапно став похожим на то, что он уже не думал услышать снова. Фигура медленно повернула к Ариману голову, и капюшон не смог скрыть единственное око.
— Ответь, почему Азек Ариман бежит от волков сквозь собственные сны?
Ариман замер. Где-то далеко его сердца забились быстрее.
— Отец? — спросил он.
«Нет, — подумал Азек, едва слово слетело с губ. — Это не по-настоящему, это сон, и отец потерян для тебя».
Фигура издала сухой смешок и обратила взор обратно на огонь. Она медленно потянулась и опустила капюшон. Голова под ним оказалась изуродованным куском кости и поблескивающей шрамовой ткани. Правая сторона представляла собой изувеченную рану, глаз был затянут кожей. На руинах лица блестело единственное сапфирово-синее око. Внезапно фигура стала походить на колосса, избитого временем и изломанного болью.
— Ты удивляешься, как такое может быть, — сказала фигура со шрамами. — Либо волк сумел укусить достаточно глубоко, чтобы поднять мысль обо мне на поверхность, либо это то, что ты ищешь, — фигура прервалась, плотнее завернувшись в лохмотья, как будто ей было холодно. — Но часть тебя задается вопросом, сон ли еще это. Часть тебя может лишь задаваться вопросом, знает ли отец, что ты ищешь, и явился остановить тебя. Часть тебя может лишь задаваться вопросом, на самом ли деле я здесь.
Ариман не двигался. Ему следовало предвидеть это. Поиски и побег от волков истощили его. Он зашел слишком глубоко и испил слишком много из кладезя бессознательности. Медленно Азек протянул разум за пределы пещеры, выискивая нить психических ощущений, что выведет его из сна. Где-то издалека послышалось учащенное биение сердец и ток крови в венах.
— Я здесь не для того, чтобы вредить тебе, Ариман.
— Нет, — ответил Ариман. — Тебя здесь даже нет.
— Это факт или надежда? — фигура вновь расшевелила угли. — Ты ищешь Атеней, не так ли? — вопрос повис в воздухе, и в тишине слышалось лишь потрескивание костра. — Все мои мысли и все мои сны, записанные и сокрытые — клад знаний, окно в прошлое. Вот зачем ты здесь, ищешь нити, что приведут тебя к нему.
— Мой отец даже не подозревает, что Атеней существует. Лишь немногим известно, что он реален, и еще меньше знают, что я ищу его.
Ариман поднялся и шагнул к выходу из пещеры. Он ощутил, как где-то воздух наполняет его легкие; он пах благовониями и статикой. Колдун выглянул в ночь, положив руку на каменную стену.
— Он не даст тебе ответов, — произнесла фигура.
Ариман оглянулся. Согбенный одноглазый человек смотрел прямо на него. Позади него на стене плясала тень, вырастая и сжимаясь, отращивая рога, крылья и когти. — Ты следовал за мной в войне и предательстве. Ты следовал за мной до самого ада, верил мне и предал меня, но все же задаешься вопросом, знаешь ли ты своего отца.
— Я знал его, — мягко сказал Ариман.
— Тогда зачем ты ищешь Атеней?
— Ради будущего.
— Хороший ответ, сын мой, — фигура отвела взгляд, и Ариман увидел, как его изувеченное лицо попыталось улыбнуться.
Ариман нахмурился. Улыбка показалась ему знакомой. И все же она напомнила Азеку не Магнуса, но кого-то другого. Кого-то, кого он не мог вспомнить.
— Назови себя, — потребовал Ариман. Фигура потускнела при этих словах, стены пещеры словно начали смыкаться, тени почернели. Одноглазый человек вновь расшевелил поленья.
— Ступай, — сказала фигура. — Волки скоро вернутся.
Ариман сделал шаг вглубь пещеры. Фигура подняла руку, и огонь обратился в раскалено-белый столп. На стенах заплясали тени, подкрадываясь к свету и пожирая его. Искры, угли и пепел поднялись в воздух. На Аримана дыхнуло жаром. Его окутала тьма, и горящий столп пламени стал всем, что он мог видеть. Азек попытался сделать еще один шаг, но упал в лишенное всякого света пространство, и огонь костра стал единственной далекой звездой, с каждой секундой, становившейся все тусклее.
— Проснись, Ариман, — раздался голос, словно принесенный ветром. — Проснись.
II
Братство
Глаза Аримана открылись, и черные зрачки от яркого света сузились до точек. В комнате было тихо, настолько, насколько могла быть тихой любая часть корабля размеров «Сикоракса». Единственным звуком служил медленный ровный гул двигателей и энергии.
Комната располагалась на верхушке километровой башни, выступавшей из леса меньших шпилей вдоль хребта «Сикоракса». Она была небольшой, ее потолок изгибался в купол-луковицу, похожий на нераспустившийся бутон. По стенам бесконечными узорами вились символы, каждый тоньше человеческого волоска, сплетаясь, сливаясь, но никогда не повторяясь. Символы горели белым светом. За стенами Ариман слышал бормотание разумов, сотен тысяч разумов, их мысли стучали по оберегам комнаты, словно капли дождя. А за теми облаками помыслов корпус корабля окружала холодная пустота.
