Грэм Макнилл - Примархи
Примарх не медлил. Он прицелился в сторону пустого коридора, несколько раз нажал на спусковой крючок, опустошая магазин и поражая некую невидимую цель. Затем Омегон в притворной тревоге принялся лихорадочно перезаряжать оружие.
— Все сюда! — взревел он, обращаясь к смущенным воинам Спартоцида.
Скорее повинуясь условному рефлексу, чем стратегически оценив ситуацию, субалтрикс и его люди бросились вперед с карабинами наизготовку. Выскакивая из-за угла, они открывали огонь, рассекали им пустую тьму, выискивали невидимого врага, ослепленные вспышками собственного оружия.
Омегон позволил им сделать еще несколько шагов по коридору, а потом двинулся сам. Вскинув перезаряженный пистолет, он пробил зияющие отверстия в их затылках. Пока отделение валилось замертво, обманутый субалтрикс продолжал побуждать солдат вести огонь, полагая, что бой идет в коридоре.
Покинув место бойни, Омегон добрался до массивных дверей лифта — сквозь металл он различал звуки стрельбы. Вогнав боевой нож между створками и используя его как рычаг, примарх открыл двери и поднял решетку. Потом Омегон глянул на самое дно шахты и перевел взгляд на ее сумрачные высоты.
Кроме какофонии битвы, развернувшейся на многочисленных уровнях, из глубины объекта доносился характерный звук — освобожденные обезумевшие псайкеры вопили и выли во тьме. Они устроили на базе сущий ад и при помощи противоестественных способностей без разбора поражали охранников-скитариев, гено-солдат Спартоцида и воинов легиона. Внезапный всполох псайкерского огня несколькими этажами ниже разорвал двери лифта, осветил темноту и впечатал гарнизонного легионера в противоположную стену шахты. Омегон наблюдал, как тот падает, корчась в радужном пламени, прежде чем рухнуть на крышу подъемной клети.
Примарх ощутил вибрацию сквозь перчатки. Придвинувшись к стене коридора, он прислонил свою закрытую шлемом голову к камню. Череда грохочущих раскатов доносилась со стороны надстройки базы.
Время было на исходе.
Вставив в болт-пистолет последнюю обойму, примарх снова двинулся сквозь оглушительную тьму лабиринта.
Часовня оказалась маленьким помещением, отделенным от остальной части оперативного этажа переборками и чередой темных арочных проходов. Каждый из них был помечен символом Адептус Астра Телепатика — одинокое око взирало на скользящего мимо Омегона.
Раздвинув дулом пистолета зеленые бархатные драпировки, примарх обнаружил, что астропаты находятся в святилище. Раскиданные карты Таро лежали на гладком полу комнаты.
Люди стояли перед Омегоном на коленях. Все мужчины, все в капюшонах. Все испуганные. Они умоляюще смотрели на него жуткими, пустыми глазницами. Сначала это смутило Омегона, по потом, бросив взгляд вниз, на разбросанные карты, он понял — астропаты предвидели происходящее. Они склонили головы и откинули капюшоны.
Омегон был не из тех, кто без нужды продляет чужие страдания. Он принялся за неизбежное: приставляя пистолет к затылку каждого астропата, казнил их по очереди, быстро и эффективно.
Уже повернувшись, чтобы раздвинуть забрызганный кровью бархат портьер, примарх внезапно остановился. Астропатов было трое, а нефов в часовне — четыре. Одну из ниш прикрывали драпировки.
Рванувшись вперед, он откинул их прочь и натолкнулся на главного астропата хора — тощую, пожилую женщину, стоящую перед кафедрой. Пол под нею был сделан из полированного металла с выгравированными на нем гексаграммами-оберегами и охранительными печатями. Женщина сжимала толстый, украшенный изображением всевидящего ока посох и бормотала слова обряда шифрования астропатической связи.
— Прекрати! — зарычал Омегон, поднимая пистолет.
Внезапно словно отовсюду появились мощные, закованные в тяжелую броню руки.
Два гарнизонных легионера выскочили из укрытия, устроенного возле входа в предел. Они потянулись к пистолету примарха и отклонили ствол, который выпустил очередь из трех снарядов. Выстрелы миновали астропата и вдребезги разнесли кафедру. Еще два легионера навалились сзади, и клубок дерущихся врезался в стену. Следующий выстрел угодил в панель, а потом у примарха отобрали пистолет.
— Помните, — свистящий голос офицера прорвался сквозь шум, — я хочу получить его живым.
Услышанного Омегону хватило.
Он дотянулся до боевых ножей на поясах легионеров, выхватил их и вонзил первый клинок в шею его же владельца. Он знал это слабое место между горжетом воротника и замком шлема — знал потому, что его собственная броня Альфа-легионера имела такую же уязвимость. Примарх ударил еще двоих противников вторым ножом и проткнул линзу на шлеме последнего.
Моментально сбросив со счета раненых, он метнул нож. Тяжелый клинок угодил в капюшон астропата, и женщина навалилась на кафедру, а затем сползла на покрытый письменами пол.
Прервав ее сообщение, Омегон вместе со своими противниками врезался в другую стену, сталкивая бронированных легионеров друг с другом. Ударив локтем по одному лицевому щитку, а кулаком в перчатке — по другому, примарх получил ответный удар наплечником в живот. Отброшенный к дальней стене, панель которой тут же треснула, он согнул колено и несколько раз жестко ударил им, сминая керамит противника. Разделавшись с этим врагом, Омегон приготовился встретить второго воина, который набросился на него с кулаками. Дерущиеся, ловко блокируя удары и проводя мощные встречные атаки, со стороны выглядели как смазанное пятно.
Легионер сделал выпад, и Омегон уклонился. Позволив противнику двигаться по инерции, примарх обхватил его ранец. Он расстегнул зажимы и оторвал аппарат от доспеха, а потом швырнул врага на пол как мертвый груз.
Он повернулся как раз вовремя, чтобы отбить удар боевого ножа — орудующий им легионер был тем самым, которого Омегон уже ранил, — горжет и нагрудник космодесантника лоснились от крови. Омегон разбил ранцем шлем легионера, а потом отправил этот ранец в живот другому воину, заставив того согнуться пополам.
Эта неизящная драка оглашала часовню звоном керамита и завыванием сервоприводов. Потрескивали, сокращаясь, волокна искусственных мускулов. Керамит поддавался под сверхчеловеческими ударами. Примарх двигался от противника к противнику, оценивая смертоносность их атак и отвечая каждому с выверенной эффективностью, а потом принимался за следующего.
Снова мелькнул окровавленный нож. Омегон вцепился в запястье владельца, пытаясь нейтрализовать оружие. Он вывернул руку легионера, а потом дернул ее вниз, услышав треск замков и щелчки скрученных проводов. Одним плавным движением примарх заломил руку легионера за спину, а потом протаранил его головой облицовку стены. Это сопровождалось хрустом позвоночника. Боевой нож, извлеченный из сломанной руки космодесантника, Омегон оставил себе.
Сжимая оружие как кинжал, он описал клинком сверкающую дугу и вонзил его полуослепшему воину в оптику уцелевшей глазницы, и дальше — в мозг. Раздался мучительный скрип керамита, примарх высвободил оружие и позволил легионеру упасть на пол.
Только один из четверых противников все еще оставался на ногах — легионер сделал выпад бронированным кулаком и выбил скользкий от крови клинок из руки примарха. Омегон толкнул противника к стене и принялся колотить его керамитовыми костяшками перчатки, один стремительный удар следовал за другим.
Лицевой щиток захрустел. Оптика треснула. Закованные в перчатки руки легионера вцепились в Омегона, но тот оттолкнул их и схватил ошеломленного воина за виски сломанного шлема. Потом нажал на замки и сорвал этот шлем с головы космодесантника.
Примарх смотрел на медно-красную кожу чужого лица, на суровые голубые глаза, так похожие на его собственные. Однако это сходство не остановило его. Удерживая шлем за кабели, он бил гребнем и крепежными болтами прямо в незащищенное лицо легионера, пока тот не рухнул на металлический пол.
С усилием выпрямившись, примарх встал спиной к занавешенному дверному проему.
— Командующий Яник, я полагаю, — пробормотал он, пытаясь отдышаться.
Потом обернулся, все еще держа в руках окровавленный шлем.
— Я должен похвалить тебя за…
Болтер Яника рявкнул. Омегон ощутил удар массреактивных снарядов о собственную броню, и то, как они взорвались внутри его тела. Страдание опалило его горячим белым огнем, хотя сверхчеловеческое тело боролось и сопротивлялось этой муке.
У Омегона подкосились ноги.
Уронив сломанный шлем легионера, он оступился и с грохотом рухнул, ударившись спиной о стену. Ранец скользнул по панели, примарх сполз на металлический пол, и его кровь стала заливать выгравированные гексаграммы.
Примарх смотрел на стоящего напротив, в обрамлении зеленых бархатных портьер, Арваса Яника. Лицо командующего напряглось, сделалось маской суровой решимости, его шлем оставался пристегнутым к поясу при помощи магнитного замка.
