Стив Лайонс - Имперская гвардия: Омнибус
— Ну давайте, зеленые ублюдки! Сейчас вы получите! — орал он, стараясь перекричать рев двигателей.
Возможно это был самый храбрый поступок в его жизни. Но, возможно, и последний. Останется ли кто-нибудь в живых, чтобы рассказать о том, как он погиб? Сможет ли экипаж Дефиксио вообще увидеть, что происходит? Самиэль не мог об этом даже размышлять, потому как его разум был занят вопящей толпой приближающихся байков. Он уже мог разглядеть в свете шашки оскаленные зубы ведущего байкера, видеть раздражение в его крошечных свинячьих глазах и неясные очертания переднего колеса…
Они уже проехали часть минного поля, когда чье-то колесо наткнулось на противотанковую мину, настолько плохо заложенную, что она торчала из земли на половину роста человека. Грохот взрыва был настолько мощным, что в воздух взметнулся огромный пласт земли, а Самиэль полностью оглох. Мгновением позже огромная череда взрывов изверглась с такой силой, что сбила Самиэля с ног подобно хорошему удару кувалды. Он валялся на земле, восстанавливая дыхание, сбитый с толку, весь окружающий мир представлял из себя лишь совокупность обволакивающего безумного белого шума и взрывов.
Когда грохот развеялся, и он открыл глаза, то увидел, что воздух наполнен густым дымом, вьющимся из воронки на земле, намного более обширной, чем если бы здесь произошло крушения самолета. Бледный лунный свет рисовал в дыму неясные очертания, а запах горящего топлива вызывал головокружение. Колесо байка, объятое пламенем, медленно катилось по земле.
— Хвала Императору, — подумал Самиэль, — Я жив!
— Я не могу в это поверить. Я жив.
Сквозь отступающую глухоту он услышал неровный рев заводящегося двигателя и сквозь рассеивающийся дым увидел последнего байкера, черного от копоти и в пятнах крови, еле цепляющегося за свой байк, но упорно двигающегося в сторону Самиэля через воронку. Самиэль действовал на уровне рефлексов, он взвел свое оружие и выстрелил. Лишь после этого понял, что был вооружен сигнальной ракетницей.
Сияющая белая сигнальная ракета унеслась к байкеру и взорвалась в районе руля подобно феерверку, превратив байк в пылающую комету, несущуюся к нему. Самиэль смог разглядеть маниакальный оскал орка, его злобный взгляд из-под очков, и понял, что сейчас он умрет.
Его обдала волна жара, когда в последний момент байк превратился в горящий шар, перепрыгнувший через него и покатившийся, кувыркаясь, дальше. Байкера выкинуло, объятого пламенем, на минное поле — Самиэль пригнул голову как раз вовремя, чтобы закрыться от неизбежного дождя осколков еще одной сдетонировавшей мины.
Самиэль смотрел на угасающее пламя. Второй раз за последнюю минуту он был очень удивлен, что остался жив. Он лег обратно на землю, внезапно осознав, что смертельно устал, и впервые за несколько месяцев спокойно уснул.
— Ты очень счастливый сукин сын, Хемо-Пес, — голос, кажется, принадлежал Дниепу. Было утро, и солнце озаряло влажные долины Джагерсвельда тусклым серым светом. Самиэль увидел, что находится на вершине холма. У него все болело, но не слишком сильно.
— Эти зеленокожие ублюдки расчистили нам дорогу, — продолжил Дниеп. — И этот последний, ты наверно попал в его бензобак. Он летел как зажигательный патрон, мы видели это отсюда. Даже Каллин был впечатлен.
Самиэль посмотрел на минное поле — там действительно был шрам, пересекающий его, достаточно широкий для Дефиксио.
Дниеп почесал зудящую кожу вокруг горловых имплантов — он избежал разрушительного влияния химических шахт, потому как был слишком полезен при починке механизмов, но все еще был чертовски уродлив.
— Итак ты справился с одной проблемой, Самиэль, но теперь у нас появилась другая. — Он указал на громаду Дефиксио, дым все еще вился из-под него. Гусеницы на одной стороне отвалились и безвольно лежали на земле.
— Мы нашли достаточно шарниров, но пару штифтов оторвало напрочь. Один скоро починим, но мы не можем найти второй. Не ради наших жизней. Хотя и ради них тоже, — ведь мы застряли здесь на открытом пространстве с танком, который не двигается и толпой зеленокожих, удивляющихся почему же не вернулись их приятели.
— Вам надо бы поднять меня, я мог бы помочь.
— Карра-Врасс приказал дать тебе поспать. И никто из нас не спорил с ним, никто. Но все же нам не удается найти штифт. Нам нужно что-нибудь достаточно тонкое, чтобы подходило, но в то же время крепкое, чтобы выдержать нагрузку. Чудо, если мы найдем подобное.
Самиэль поднялся и огляделся. Нельзя сказать, что он на что-то надеялся, просто он не мог лежать там и ждать. Он знал, что могут нагрянуть орки, потому что они умели быть одновременно в любом месте на планете, и многие Гвардейцы клялись, что зеленокожие могут выследить человека по одному лишь запаху. Он шел, пригибаясь и постоянно проверяя, не появились ли на горизонте орки, один или два раза он видел что-то темное, двигающееся и прыгающее по земле, но вскоре оно исчезло. Но, как он и ожидал, не было ничего, что могло бы служить в качестве штифта для гусеницы, валяющегося на тяжелой земле Джагерсвельда, пусть хоть кусок металла, лишь бы подошел. Надежды не было, но он не позволял себе думать о том, что скоро умрет. Много раз он слышал от Гвардейцев, более достойных, чем он, про ничтожные шансы выжить в этом аду, в котором можно погибнуть в любой момент.
Тем не менее, его шаги были уверенными, голова опущена, когда он начал карабкаться обратно на холм. И тут он услышал звук двигателей.
Он поспешил подняться на рыхлый холм и увидел, что Дефиксио прогревал моторы и был готов ехать, наполняя воздух выхлопами, позвякивая из-за нездоровой вибрации цилиндров своими побрякушками и трофеями.
Передний люк откинулся, и оттуда показался Каллин. На его шее и оружейном поясе болталось еще больше найденных побрякушек — Хемо-Пес, не добывающий пищу, всегда вернется с новыми игрушками.
— Самиэль, гроксов трахальщик! Залезай!
Самиэль пробежал последние несколько метров и вскарабкался внутрь — остальные члены экипажа его уже ждали. По кивку Карра-Врасса Дниеп осторожно спустил Дефиксио с холма. Затем развернулся и направился к широкому проходу через минное поле, на другую сторону равнины, туда, где находился Кадианский штаб.
Самиэль не спрашивал, чем заменили штифт. Возможно, оторванной от орочьей машины осью, или даже аналогичной деталью из обломков Лемана Русса, наверняка валяющегося неподалеку.
Но лишь через некоторое время он понял, что Карра-Врасс больше не крутит в руках свою титановую щегольскую трость.
Подошла очередь Самиэля сидеть на наблюдательном посту. Предыдущий день был нервирующим, но подающим надежды — они спрятались под скалой, когда впереди показались дымящие орочьи летательные машины. Часто приходилось затаиваться между утесов и скал, когда рядом проезжали орочьи патрули. Карра-Врасс сказал, что орки охотятся на них, потому что танк представляет для них угрозу и одновременно вызов. Охотники были где-то рядом. Но их еще не нашли, а время было на их стороне, потому что они приближались к своей конечной точке.
— Может ты не такой несчастливый, как выглядишь, Самиэль, — сказал Каллин, и это, пожалуй, была самая щедрая похвала, произнесенная им за всю жизнь.
Им предстояло пересечь последнюю горную гряду, прежде чем они увидят Кадианский штаб. Им придется многое объяснять — откуда они взялись? Почему они одни? Где оставшаяся часть колонны? Кадианцы взяли себе за обязательное правило прятать все мелкие, но ценные вещи при появлении Хемо-Псов. Но, по крайней мере, они смогут просто поесть, возможно, поспать и урвать пару свободных деньков, прежде чем появится кто-нибудь, кто вернет их обратно в Савларский полк.
Самиэль даже не мечтал, что Дефиксио сделает это, с разваливающимися гусеницами, с дырой в корпусе, особенно, когда недостает запасных частей от Леман Русса. Кадианцы, наверно, разберут старый Уничтожитель и используют его части для ремонта их собственных машин. Но даже Дниеп полагал, что это лучше, чем остаться в дымящем остове, на который всем наплевать, посреди планеты.
Теперь они были на гребне холма, равнина раскинулась вдаль перед глазами Самиэля, Кадианский штаб наконец-то предстал им на обозрение…
Ухмыляющийся накрененный рогатый череп тотема, вырезанный из обрезков металла, сваренных вместе, стоял на крыше командного бункера. Выгоревшие Леман Руссы и Химеры довершали целостность картины. Зенитная пушка Гидры стояла без дела в углу, поникшая и повернутая внутрь, со стволами, почерневшими от огня, извергавшегося в прорывающегося через проломы врага.
Тела людей и орков лежали кучками в месте самых ожесточенных боев — пролома, ворот, столовой, комплекса казарм, где размещались солдаты. Там, где находился склад топлива, чернел окруженный трупами кратер. Здания и бункеры были вывернуты наизнанку взрыв-зарядами, их содержимое — мебель, оборудование, обитатели — устилали землю вокруг. Эти строения, зияющие провалами окон и дверей, были превращены в огневые точки. Тела в одежде Кадианских солдат свисали с колючей проволоки, увенчивающей баррикады и ограждения. Везде были следы от пуль, брошенное оружие и трупы. Трупов было особенно много.
