Стив Лайонс - Имперская гвардия: Омнибус
Лэнс-батареи продолжали стрелять — теперь били одновременно только два или три лэнс-излучателя, испаряя укрепленные пункты орков. Уцелевшие орочьи тяжелые шагоходы, меньшие подобия титанов, неуклюже поворачивались, пытаясь обнаружить невидимую угрозу, и сияющие лучи с небес раскалывали их пополам.
Между лучами в воздухе появились странные силуэты, похожие на металлические слезы — они с воем падали с неба, включая тормозные двигатели, замедлявшие их падение, лишь в сотне метров над землей. Десантные капсулы приземлялись с резким ударом, их створки распахивались, словно взрываясь. Из них выходили люди, ростом не уступавшие любому орку, казавшиеся нечеловечески массивными из-за своей черной брони, с изощренной смертоносностью перекрывая сектора обстрела огнем своих болтеров. Орки, атаковавшие позицию Банника, бросились сражаться с этой новой угрозой или бежали.
— Адептус Астартес! Черные Храмовники! — произнес один из атраксианцев в здании. Его голос поднялся до крика. — Слава Императору! Слава Императору! Ангелы Смерти здесь!
Другие пехотинцы подхватили этот крик. Грохот орудий с той стороны центральной шахты улья становился громче и громче, главные силы Имперской Гвардии продвигались все глубже в Орктаун. Орки, разделившие свои силы из-за атаки Кортейна, лишившиеся своего секретного оружия, атакованные с орбиты, были разгромлены.
Война за Калидар закончилась.
ГЛАВА 29
Банник и Ханник стояли у расколотой стены на пятом этаже одного из самых высоких уцелевших зданий на поверхности улья Мерадон, где разместились временный штаб и госпиталь.
Банник молча обдумывал информацию, которую сообщил ему Ханник.
— Я сожалею, но вы не должны были этого знать, — сказал почетный капитан. — Валле сам вызвался добровольцем, он был приманкой. Разум столь сильного псайкера неизбежно должен был привлечь внимание колдуна, а мы должны были обставить это так, будто мы пытаемся скрыть его. Нам нужно было отвлечь орков, и «Марс Победоносный» был достаточно убедительной угрозой. Мы должны были заставить их сосредоточиться на вас, чтобы Черные Храмовники смогли перебросить сюда свои силы, а флот занял позиции на орбите, чтобы уничтожить псайкерское устройство орков. И когда колдун направил все свои усилия на то, чтобы обнаружить вас, он фактически перестал видеть наши истинные намерения.
Банник кивнул.
— От нас всех требуются жертвы, но иногда их бывает трудно перенести, — сочувственно сказал Ханник.
— Ничего, — сказал Банник. — Я служу.
Ханник продолжал, вероятно, движимый своими чувствами: может быть, скорбью или чувством вины.
— Мы ведем войну на выживание. Империум осажден врагами со всех сторон. Здесь было лишь небольшое сражение этой войны, и его следовало завершить быстро, иначе бы оно переросло в нечто большее с далеко идущими последствиями. Вы хорошо справились. Вы внесли важный вклад в победу и безупречно исполнили свой долг, как и ваши товарищи. Почти их память своей службой.
Банник оглядел руины разрушенного города. Из центральной шахты улья Мерадон поднимался широкий столб серого дыма. Остовы тяжелых шагоходов горели среди развалин зданий. Ремонтно-эвакуационные команды трудились над подбитой имперской бронетехникой. Пара богато украшенных похоронных транспортов Экклезиархии прокладывали свой скорбный путь среди руин, раскапывая обломки, подбирая трупы людей, сжигая мертвых орков и верша последнее правосудие Императора над теми ксеносами, которых находили еще живыми.
— Значит, война за Калидар закончена? — спросил Банник.
— Почти. Теперь, когда вождь орков убит, зеленокожие начнут сражаться за власть между собой. Если мы не позволим им объединиться под властью нового вождя, то сможем уничтожить их по частям, одну банду за другой. Черные Храмовники сейчас пробиваются к центру улья, чтобы зачистить его. Здесь слишком ценный источник лорелея, чтобы уничтожать его, и именно тут сосредоточены помощники вождя, многие из самых крупных орков, которых следует истребить в первую очередь. Это опасно, но Черные Храмовники еще опаснее. Орки сейчас лишены руководства, и так как Мерадон — их главный опорный пункт на планете, вполне возможно, мы не позволим им снова объединиться.
Ханник посмотрел на улицу внизу, где отдыхали гвардейцы после победы. Они курили и шутили в той хвастливой манере, свойственной солдатам, сражавшимся в тяжелом бою и выжившим.
— Тем не менее, тут останется работы для команд зачистки на столетие или больше — сжигать орочьи споры, чтобы зеленокожие снова не размножились. Но, по крайней мере, в этом отношении Калидар будет на нашей стороне.
Ханник вздохнул, потянувшись и заложив руки за спину, и снова посмотрел на Банника.
— Муниторум полагает, что через месяц рудники здесь снова будут работать. Невероятно, да?
Банник не сказал ничего. «Колесо войны и угнетения крутится дальше», мрачно подумал он.
— Ну, а наша работа здесь закончена, — сказал Ханник. — Боевую группу разделят надвое, и нас перебросят на другой театр военных действий. Мятеж на Гератомро, или как-то так.
— Где это? — спросил Банник.
Ханник улыбнулся.
— Империум огромен, лейтенант Банник. Для нас, которым доверена честь служить на таких машинах, как «Марс Победоносный», война никогда не закончится. Мы идем туда, куда нас направят, неважно, слышали мы об этих местах или нет, и сражаемся, пока не погибнем.
— Но «Марс Победоносный» уничтожен. Меня теперь, конечно, вернут в 42-й Парагонский, — сказал Банник. — Мое откомандирование теперь потеряло смысл — мне не на чем служить.
— Чепуха, — ответил Ханник. — Ты офицер 7-й Парагонской роты сверхтяжелых танков, отныне и навсегда. По крайней мере, до твоей героической смерти. Служба нелегкая, но какая почетная! По пути на новый фронт мы встретимся с производственным флотом Адептус Механикус и получим новую технику. Может быть сейчас, пока мы говорим, они собирают новый «Гибельный Клинок». Мою роту пополнят до штатной численности. — Молодой капитан явно был очень доволен этим. — Брасслок остался жив, живы Мегген и Эппералиант. А это уже почти половина экипажа, считая тебя. Преемственность — важный принцип.
«Он не упомянул остальных», подумал Банник. «Бедняга Марселло, храбрый Ганлик, Форкосиген… Радден, умерший в мучениях среди развалин за час до прибытия медиков… Столько хороших людей погибло».
И он подумал о миллиардах людей, которые погибали день за днем по всему огромному Империуму, сражаясь за существование человеческой расы. Что еще он мог сделать, кроме как служить?
Эти мысли он высказывать не стал, сказав только:
— Для меня честь сражаться за Императора. И вдвойне честь сражаться на таких машинах.
— Я рад, что ты согласился остаться.
Некоторое время они наблюдали картину разрушения внизу. Густой шлейф пыли поднимался в воздух там, где три полных роты атраксианской тяжелой пехоты на «Химерах» двигались к входу в улей для поддержки космодесантников, за «Химерами» следовали небронированные грузовики с подразделениями савларцев. Ветер иногда доносил звуки взрывов и треск стрельбы, рев танковых моторов отсюда слышался как слабое жужжание. После адской ярости орбитального удара картина выглядела почти мирной, и Калидар как будто задремал, устав от насилия, терзавшего его поверхность.
— Когда-то у меня был кузен, — вдруг сказал Банник. — Я любил его как родного брата. Когда он был маленьким, я читал ему, играл с ним, защищал его…
— Вот как? — произнес Ханник, не вполне понимая, к чему это. — И что с ним стало?
Банник посмотрел в глаза своему командиру.
— Я убил его. На дуэли. Он влюбился в женщину, на которой я должен был жениться, и ему не нравилось, что я и мой сводный брат якобы не проявляем к ней уважения. Он вызвал меня на дуэль, может быть надеясь победить и жениться на ней самому. А может быть, зная, что проиграет в любом случае, и желая лишь умереть достойно. Каковы бы ни были его мотивы, но это моя рука оборвала его жизнь. Я убил его. Я стал убийцей родича, позором для клана. Долго я думал, что не смогу простить себе это бесчестье, но сейчас я понял, что зациклился на этом, потому что боялся сказать себе правду. Я убил мальчика, которого мог бы спасти, и опозорил женщину, которую мог бы полюбить.
— Так ты завербовался в Гвардию ради искупления?
— Да, сэр. Именно так.
— В армиях Императора служат миллиарды людей, лейтенант Банник. И у всех и каждого из них есть свои истории, почему они там оказались. И истории некоторых гораздо хуже твоей.
— Вы думаете, сэр, что Император простит меня, если я буду служить хорошо?
