Елизавета Дворецкая - Перстень альвов. Книга 1: Кубок в источнике
– Теперь пора, конунг! – На этот раз Эйра отвлекла его от тяжелых мыслей, и звук ее голоса принес ему облегчение. – Уже близка полночь. Надо зажечь факелы.
Была глубокая ночь, вокруг царила тьма – глухая, черная в стороне пещеры и чуть прозрачная, синеватая в стороне склона, с огоньком костра на самом дне. И луна смотрела с высоты во всем блеске своего величия. Полнолуние пришло.
Бергвид выбил огонь и зажег факел. Эйра взяла его, держа в другой руке свой ореховый жезл, а Бергвид поднял на плечи связанного черного барана. Эйра освещала путь, и они стали пробираться по камням в глубь пещеры.
Поначалу продвижение вперед давалось с большим трудом, но шагов через тридцать каменный завал кончился. Дальше пол пещеры стал почти гладким, с заметным уклоном в глубину горы. Было жутко: каменный завал преграждал дорогу назад, к простору, воздуху и свету, к миру живых людей, а впереди простирался лишь путь в мертвящие подземелья. Ни стен, ни потолка огромной пещеры в густой темноте не удавалось разглядеть. Два незваных гостя Пещерной горы словно бы висели в пустоте, и твердая пустота снизу давала опору ногам. Пронзительный холод пронимал до костей, выстуживал кровь; казалось, в этом воздухе можно захлебнуться, как в зимней воде. Но Эйра шла вперед, освещая путь своим факелом: раз уж она решилась, ни тьма, ни холод не могли заставить ее отступить. Красный камень на ее руке сверкал острым и живым блеском, придавая ей сил. В эту черную, вечную ночь она несла с собой отсвет небесного пламени, и здесь он служил ей и защитой, и оружием.
Несмотря на гладкость пола, идти становилось все труднее. Сам воздух, казалось, застывал, как вода застывает в лед, уплотнялся и задерживал движение. Дышать становилось все труднее, руки и ноги замерзали и наливались тяжестью, словно каменные. И все существо заполняло жуткое ощущение: туда нельзя! Сама кровь человеческих тел сопротивлялась продвижению в глубины горы, внутренний голос предостерегал: там – гибель всему живому! Впереди лежал мир, в котором не находилось места для существ, привыкших дышать воздухом и видеть солнце. В Мире Темных Альвов была совсем иная жизнь и иной воздух.
Наконец Эйра остановилась. Дальше идти нельзя: темнота встала прочной стеной и не пускала. Здесь пролегала невидимая граница миров, предел того, что может выдержать живой человек. Дальше заходила только Хёрдис Колдунья и только однажды. К тому времени в ней так мало оставалось от живого человека, что Поля Мрака приняли ее как свою.
– Здесь, – Эйра указала ореховым жезлом на камень, и Бергвид с облегчением сбросил барана. – Пора.
Бергвид вынул нож. Руки его дрожали, он двигался с трудом и старался не думать о той плотной темноте, которая давила и душила его со всех сторон. Душа и ум его были в оцепенении. Он двигался почти безотчетно, лишь краем сознания улавливая слова Эйры, но чувствовал с ней какую-то странно сильную и прямую связь. Должно быть, так же чувствует свою мать еще не родившийся ребенок, не отдавая себе в том отчета. Она привела его сюда, и существовать здесь он мог только с ней.
Эйра двигалась медленно и размеренно: она вполне владела собой, но здесь было не место суете и торопливости. Жизнь здесь текла медленно, гораздо медленнее, чем на земле. Потому и здешние обитатели гораздо более долговечны, чем быстро сгорающие человеческие существа. Душа Эйры раскрывалась навстречу познанию этого чуждого, медленно дышащего мира, и она безотчетно подстраивалась к медленному току его темной крови. Красный камень на руке согревал ее во мраке горы и казался ей могучим источником, из которого в ее кровь вливается безостановочный поток сил. Ее не страшили мрак и неизвестность, она чувствовала себя спокойной и могучей, как та безымянная богиня, что рассказывала ей о Земле окаменевших. Ей под силу одолеть тьму и холод, она умеет говорить со Вселенной и с самыми непостижимыми ее обитателями.
Эйра зажгла второй факел и вставила его в трещину стены. Бергвид перерезал горло барану и повернул тушу так, чтобы кровь текла вниз, под уклон пещеры.
Кровью горячей
согрею я гору,
очи и уши
ее отворю!
Пусть нас услышит
Мир Подземельный,
Мир Темных Альвов —
тебя я зову! —
заговорила Эйра, и голос ее ровной звучной волной потек куда-то в глубины по невидимому во тьме проходу.
Она обмакнула в кровь конец своего орехового посоха и начертила на полу пещеры руну «яра» – руну Среднего Мира, а потом заговорила снова:
Именем Мидгарда
я заклинаю:
пусть нас дыханье
горы не коснется!
Пусть сохранят нас
светлые силы;
вот руна «яра» —
лед и огонь!
Вслед за тем она начертила напротив первой другую руну – «эйва», руну Свартальвхейма. Встав лицом к подземелью и подняв заклинающий жезл, она продолжала:
Духов Подгорья
я заклинаю,
руною «эйва»
заклятье креплю.
Горные корни,
подземные реки —
Мир Становленья
из мрака зову!
Эйра замолчала, и настала тишина. Жертвенная кровь живым ручейком убегала в глубину горы, так быстро, точно ручеек тянули за дальний конец. Потрескивали факелы, но вот они догорели. Стало совершенно темно и тихо. Мгновения повисли неподвижно, два живых человека не ощущали своих тел, ум и восприятие оцепенели. Не было даже страха, одно застывшее в неподвижности ожидание. Как море соединяет далекие друг от друга земли, так первозданная тьма перебросила мост из земного мира в мир подземный, из среднего в нижний уровень Вселенной. Руны «яра» и «эйва» мерцали багряным огнем на темном невидимом камне, и их близость знаменовала встречу двух миров.
Впереди замелькали багровые искры. Нельзя было определить, велики ли источники света, далеко они или близко. Преодолевая океан тьмы, иная жизнь шла навстречу жителям Среднего Мира. Сперва эти искры казались лишь трещинками в неоглядной прочной громаде тьмы, но трещинки эти ширились, темнота бесшумно распадалась на подвижные куски, они дрожали, шевелились. Искры приближались и росли, вот они уже обратились в лепестки огня, потом стали видны факелы, на которых они росли, точно на стеблях. Под факелами виднелись головы и плечи. Оцепенев, Эйра и Бергвид ждали. Сейчас они не смогли бы уйти отсюда, как не мог не прийти призванный ими подземный мир.
Озаренные дрожащим багровым светом, из глубины подземелья по широкому проходу поднималось около десятка подгорных обитателей. Темные альвы оказались ростом чуть ниже Эйры, но сложения гораздо более крепкого и плотного – с широкими плечами, длинными сильными руками, крупными головами. Разглядеть больше не удавалось из-за широких плащей с капюшонами, из-под которых виднелись только густые, короткие, темные бороды. Каждый из двергов нес факел, как молчаливый знак приветствия.
Шагов за десять до начертанных рун дверги остановились. Из-под капюшонов блеснули в свете факелов темные глаза, и взгляд их был так тяжел, что казалось, будто к сердцу прикасается гладкий холодный камешек. Некоторое время люди и дверги молча разглядывали друг друга. Лица темных альвов, точно вырубленные из камня, казались одинаковыми, и Эйра не знала, можно ли их как-нибудь различать. Сердце замирало от чувства отчуждения, исходившего от этих темных неподвижных фигур. Сходство двергов с людьми было чисто внешним – по этому образцу богами сотворены все обитатели девяти миров, хотя дух в разные породы вложен совсем разный. Существа, которые стояли перед Эйрой и Бергвидом, были сынами самой горы; сами их тела, крепкие и плотные, напоминали камни. Казалось, стоит двергу прислониться к каменной стене – и он исчезнет, вольется в нее и растворится в громаде горы, как ручей растворяется в море.
– Кто вы, люди, зачем вы пришли сюда? Зачем вы звали народ подземелья? – прозвучал голос. – Зачем разбудили вы силу рун?
Эйра не успела увидеть, который из двергов заговорил. Голос был низким, невыразительным, и от него возникало ощущение, будто тебя гладят по руке ровным холодным камнем.
– Здесь Бергвид сын Стюрмира, конунг племени квиттов! – ответила она, сжимая ореховый жезл, как опору. Все ее силы и чувства были в напряжении, но голос не дрожал. – И я, Эйра дочь Асольва, из рода Кремнистого Склона, силою рун призвала вас, чтобы вы помогли ему.
Один из темных альвов выдвинулся чуть вперед и пристально посмотрел на нее:
– Ты происходишь из рода Синн?
– Одну из праматерей моего рода звали Синн-Ур-Берге, – ответила Эйра, вспомнив это имя.
Синн-Из-Горы звали ту женщину из древнего сказания, что якобы стала женой далекого предка Эйры. Ее истинное имя едва ли знал хоть кто-то на земной поверхности, и среди людей ее прозвали Синн, что значит Разумная, поскольку она знала и умела много такого, чего не умел никто из людей. Говорили, что она происходит из народа ундербергов, живущих не на поверхности земли, а под горами. Эйра знала «Сагу о клятве в Меняльной пещере» и не раз горячо спорила с Лейкниром, который сомневался в истинности тех давних событий, но никак не ждала получить здесь подтверждение своей правоты!
