А. Захарченко - Пираты Гора
Возле связанных девушек мы остановились.
— Так вот вы где, — хмуро заметил Самос и повернулся ко мне. — Они удрали из башни, чтобы отыскать тебя.
— Им это удалось, — кивнул я.
Я развязал конец веревки, пропущенный сквозь вделанное в стену кольцо для привязывания рабов. Девушки с трудом поднялись на ноги. Их руки, хотя и не связанные теперь вместе, продолжали оставаться стянутыми за спиной. Изо рта у обеих все еще торчали кляпы.
Вина, со слезами на глазах, подбежала к Фишу и уткнулась ему в плечо. Он обнял ее за плечи.
Телима робко, с низко опущенной головой, подошла ко мне и, неожиданно подняв на меня свои смеющиеся глаза, положила голову мне на плечо. Я притянул ее к себе.
— Значит, ты убежала оттуда, где тебя оставили, — сурово заметил Фиш, обращаясь к Вине.
Та ответила ему удивленным взглядом.
Он покачал головой, взял ее за плечи и развернул лицом к кухне. Затем быстрым движением звучно хлопнул ее по едва прикрытому заду плоской стороной меча. Девушка юркнула в коридор.
— Ты, кажется, тоже самовольно оставила свое место, — бросил я на Телиму не менее суровый взгляд.
Она испуганно попятилась.
— Ты хочешь что-то сказать в свое оправдание? — поинтересовался я.
— М-мгу-ммуу-у… — протестующе замотала она головой.
— Все ясно, сказать тебе нечего, — подвел я итог услышанному и шагнул к ней.
«Только попробуй ко мне притронуться!» — казалось, кричали ее глаза.
Я оставил этот красноречивый взгляд без внимания.
В ту же секунду Телима развернулась и опрометью бросилась к выходу. Быстротой своих движений она могла бы соперничать с ветром. Но не со мной. Двух шагов не успела сделать она, как я отвесил ей по заду два звучных, полновесных удара плоской стороной меча.
Ярдов двадцать она пролетела как на крыльях. Затем ей хватило выдержки остановиться и сквозь слезы бросить на меня дерзкий, полный негодования взгляд.
Я сделал к ней еще шаг, и она, не дожидаясь развития событий, благоразумно скрылась в коридоре.
Я не стал ее догонять.
Еще одного такого удара, я знал, гордой Телиме просто не вынести.
— Нужно уметь обращаться с женщинами, — степенно заметил Фиш, мальчишка-раб.
— Ты абсолютно прав, — не менее вдумчиво согласился я.
— Нужно уметь показать им, кто здесь хозяин, — продолжал делиться опытом Фиш.
— Совершенно с тобой согласен, — со знанием дела кивнул я.
Мужчины поддержали нас дружным смехом, и мы, все вместе, плечом к плечу, товарищи по оружию, вышли в коридор, миновали кухни, несколько залов и, оказавшись на улице, направились к крепостной стене.
На следующий вечер мы с Самосом стояли на широком парапете крепостной стены, огибающей мои владения. Высоко над головой у нас на двух брусьях были натянуты толстые проволоки, на которых уложили деревянные щиты, достаточно прочные, чтобы под ними можно было укрыться от арбалетных стрел тарнсменов.
Под рукой у меня лежал длинный лук из гибкой желтой древесины ка-ла-на с натянутой между двумя его роговыми навершиями тугой тетивой, сплетенной из пеньки и прочных шелковых волокон. Надежное оружие позволяло держать осаждающих на приличном расстоянии. Только вот стрел у меня оказалось мало.
Люди наши находились на нижних этажах примыкающей к стене башни. Все устали до предела. Каждый пользовался любой минутой, чтобы хоть немного отдохнуть.
Сейчас только мы с Самосом стояли на посту.
До моего возвращения Самосу со своими людьми пришлось выдержать одиннадцать приступов на крепостных стенах моих владений, произведенных как с воздуха, так и осаждающими с земли. Только за вчерашний вечер, после того, как я вернулся, мы отбили еще четыре атаки. Теперь у нас оставалось только тридцать пять человек: восемнадцать тех, кого привел с совой Самос, и семнадцать моих собственных. — А что тебя заставило прийпи сюда и защищать мои владения? — спросил я.
— А разве ты не знаешь? — удивился он.
— Нет, — пожал я плечами.
— Ну, впрочем, сейчас это не имеет значения, — ответил Самос.
— Если бы не ты и не твои люди, — сказал я, — от моего имения уже давно бы ничего не осталось.
Самос махнул рукой.
Мы выглянули из-за зубчатого парапета, ограждающего проходную часть стены. Отсюда хорошо была видны болога, протянувшиеся, насколько хватало глаз, те самые, откуда я, казалось, так давно пришел в Порт-Кар.
Люди, измотанные до предела, отдыхали на нижних этажах башни. Сейчас каждая минута сна для них была бесценна. Они, как и мы c Самосом, буквально валились с ног от усталости. Ожидание атаки, сражение, снова ожидание и снова сражение, и так без конца, в течение суток! Не каждый способен такое выдержать.
Здесь же находилисъ и женщины, все четыре: Вина с Телимой, Лума, старший учетчик моею домаа, не оставившая его в трудную минуту, и Сандра, танцовщица, побоявшаяся выйти за пределы моего имения, когда началась вся эта неразбериха. Большинство других — мужчины и женщины, рабы и люди свободные — убежали. Убежали даже Турнок с Турой и Клинтус с Улой, на кого я, признаться, очень надеялся! Но я не винил их, не таил зла даже в глубине своего сердца. Просто они оказались мудрее. Оставаться здесь было безумием. В конце концов, решил я, это именно я, а не они, вел себя в этой истории как последний глупец. И все же я не хотел бы находиться сейчас нигде в другом месте, только здесь, на высокой стене, окружающей то, что принадлежало мне на этом клочке земли.
Мы с Самосом стояли на посту.
Я искоса посмотрел на него.
Не мог я понять этого рабовладельца. Почему он пришел защищать мои владения? Чтобы на это решиться, нужно быть не просто безрассудным, а сумасшедшим, нужно и в медную монету не ценить собственную жизнь.
Ведь здесь все чужое для него.
Здесь все принадлежит мне, мне!
— Ты устал, — сказал Самос. — Иди вниз. Я подежурю один.
Я кивнул. Не то было время и место, чтобы хоть в чем-то не доверять Самосу. Сейчас он был на моей стороне. На карту была поставлена не только моя жизнь, но и его. А если он служит убарам, или Клаудиусу, регенту Генриса Севариуса, или этим, с Тироса и Коса, или Царствующим Жрецам, или Другим, — это его дело. Мне на это уже наплевать. Мне вообще все безразлично. Главное — я вернулся домой. К себе домой. И чувствовал себя при этом бесконечно уставшим.
С широкой проходной части крепостной стены я перешел в башню и спустился по ступеням этажом ниже. Запасов воды и провизии здесь хватило бы, наверное, еще на неделю осады, но, боюсь, они нам уже не понадобятся. До наступления темноты наверняка последуют еще атаки, и нам их уже не выдержать.
Я оглядел помещение. Повсюду спали люди. Грязные, небритые. Некоторые из них — Самоса, другие — мои. Рабы, сражавшиеся молотками или шестами, освобожденные мной, рабы, научившиеся владеть оружием. Матросы, гребцы, двое вольнонаемных, так и оставшихся у меня на службе. А вон и мальчишка, Фиш, спит вместе с Виной, положившей голову ему на плечо. Он сегодня хорошо поработал.
— Хозяин, — услышал я приглушенный голос.
Я обернулся. В углу комнаты сидела Сандра, танцовщица. Я с удивлением заметил, что она в шелках наслаждений и с наложенной на лицо косметикой. Она была действительно красива.
Я направился к ней. Она сидела, склонившись над небольшим бронзовым зеркальцем и щеточкой причесывала брови.
Когда я подошел, она подняла на меня испуганный взгляд.
— Как думает хозяин, когда они придут, они убьют Сандру? — спросила она дрожащим голосом.
— Я думаю, нет. Они найдут Сандру красивой и оставят ей жизнь.
Она облегченно вздохнула и снова вернулась к своему зеркальцу, придирчиво рассматривая свою внешность.
Я поднял ее на ноги и заглянул в лицо.
— Пожалуйста, хозяин, не размажьте мне тени под глазами, — взмолилась Сандра.
— Не беспокойся, не размажу, — усмехнулся я. — Да, они найдут тебя очень красивой.
Я поцеловал ее в шею, за ухом, и отпустил.
Походив по комнате, я спустился еще на этаж.
Здесь в полутемном углу я заметил Луму. Она сидела, прислонившись спиной к стене и подтянув колени к подбородку.
Я остановился рядом с ней.
Она поднялась на ноги и прикоснулась ладонью к моей щеке. В глазах у нее блестели слезы.
— Я бы освободил тебя, но, боюсь, они могут убить всех свободных женщин, которых им удастся обнаружить. — Я пощелкал пальцем по ее ошейнику. — Думаю, он поможет тебе остаться в живых.
Она всхлипнула и уткнулась мне в плечо. Я обнял ее за плечи.
— Ты моя храбрая Лума, — говорил я, гладя ее по голове. — Храбрая, верная Лума.
Я притронулся губами к ее щеке и легонько освободился от ее объятий. Затем направился в следующую комнату.
Здесь я увидел Телиму, ухаживающую за двумя ранеными.
Я добрался до дальней стены и опустился на разложенный здесь плащ.
