— Он спросил, — Урия улыбнулся, — «Почему ты отвергаешь Меня? Прими Меня, и познаешь, что Я есть единственная истина и подлинный путь».
— Ты Ему что-нибудь ответил?
— Не смог, — сказал старик. — Мне казалось святотатственным вымолвить хотя бы слово. К тому же я лишился дара речи, увидев Бога.
— Но с чего ты взял, что это был именно Бог? Кажется, мы уже говорили о способности мозга видеть то, что ему хочется увидеть. Сам посуди: ты умирал на поле боя, среди мертвых тел твоих товарищей, да еще и осознал, что вся твоя жизнь прошла впустую. Признайся, Урия, ты ведь и сам вполне можешь найти другое объяснение этому видению — более правдоподобное, не сваливающее все на вмешательство сверхъестественных сил?
— Я не нуждаюсь в других объяснениях, — твердо ответил Урия. — Тебе известно многое, но ты не можешь утверждать, будто знаешь, что происходит в моей голове. Да, я слышал глас Божий и видел Его лик. Он поднял меня с земли и погрузил в глубокий сон, а проснувшись, я обнаружил, что раны мои исцелились.
Урия повернул голову так, чтобы Откровение увидел длинный шрам у него на затылке.
— Осколок кости пробил мне череп, сантиметром ниже — и перебил бы позвоночник. Поняв, что на поле боя уже не осталось никого, кроме меня, я решил возвратиться домой, но нашел только руины. Горожане рассказали мне, что скандийские мародеры откуда-то прознали о богатстве моей семьи и отправились на юг за добычей. Они убили моего брата, а потом насиловали мать и сестру, заставляя отца смотреть на все это. Грабители рассчитывали, что это заставит его признаться, где спрятаны сокровища. Не учли скандийцы только одного: у отца было слабое сердце, и он умер прежде, чем они смогли выведать его тайны. Мой дом лежал в руинах, а от родных остались лишь обескровленные тела.
— Позволь выразить сочувствие твоей утрате, — сказал Откровение. — И хоть вряд ли это может служить утешением, но знай, что жители Скандии отвергли Единение и примерно тридцать лет назад были полностью истреблены.
— Я слышал об этом, но смерть врага более не приносит мне радости, — объяснил Урия. — Убийцы моей семьи предстанут перед Божьим судом, и этого вполне достаточно.
— Очень благородно с твоей стороны, — заметил Откровение, и в голосе его прозвучало неподдельное уважение.
— Взяв кое-что из разоренного дома на память, я направился к ближайшему городку, намереваясь напиться до беспамятства, а заодно подумать, как жить дальше. Пройдя уже половину пути до кабака, я вдруг увидел храм Камня Молний и понял, что нашел свое призвание. Прежде я жил только для себя, но, увидев это святилище, осознал, что Господь уготовил мне особую миссию. Ведь я должен был погибнуть под Гадуаром, но был спасен.
— И что же это за миссия?
— Служить Господу, — ответил Урия. — Нести слово Его.
— Поэтому ты и стал священником?
Урия кивнул:
— Я прилагал все силы, чтобы исполнить свое предназначение, но потом по всему миру начали разъезжать проповедники Императора, восхваляющие рационализм и отвергающие богов и сверхъестественное. И позволь догадаться, что именно по этой причине ты разговариваешь со мной, а паства не пришла на молитву.
— Ты прав, — сказал Откровение, — но не во всем. Я действительно пришел, чтобы показать тебе всю глубину твоих заблуждений, чтобы выяснить твои мотивы и чтобы доказать тебе, что человечество не нуждается в божественных указках. Твой храм — последний на всей Терре, и мне выпала честь предложить тебе добровольно принять новый порядок.
— Или?
— Нет никакого «или», Урия, — покачал головой Откровение. — Давай вернемся в храм, а по пути я поведаю тебе обо всем, что в течение долгих веков несла человечеству вера в богов: о кровопролитии, страхе, гонениях. Я расскажу тебе об этом, и ты сам поймешь, насколько пагубны религиозные воззрения.
— И что потом? Ты уйдешь?
— Урия, мы ведь оба понимаем, что это невозможно.
— Да, — сказал священник, одним глотком осушая бокал. — Понимаем.
— Позволь мне рассказать тебе одну историю, случившуюся много тысяч лет назад, — начал свою повесть Откровение.
Вдвоем они пересекли северный трансепт и приблизились к витой лестнице, ведущей на галерею. Гость пропустил Урию вперед и, взбираясь по ступеням, продолжил:
— Это история о том, как одно-единственное стадо генетически выведенных существ привело к гибели более девятисот человек.
— Затоптали?
— О нет, это была просто горстка отощавших от голода животных, сбежавших из загона на окраине Ксозера — некогда великого города, входившего в конклав Нордафрики.
Поднявшись по лестнице, собеседники зашагали по узкой и темной галерее, продуваемой холодными сквозняками. Каменный пол густым слоем устилала пыль, а проход освещался толстыми свечами, вставленными в железные настенные светильники, хотя Урия точно помнил, что не зажигал их.
— Ксозер? — переспросил старик. — Мне доводилось бывать в нем. Вернее, я видел руины, которые, как рассказывал проводник, остались от города.
— Вполне возможно. Так уж получилось, что путь голодных животных пролег по территории, считавшейся священной у одного из культов, действовавших в городе. Его сторонники, известные под именем ксозеритов, полагали, что генетические модификации оскорбительны их богу, и в осквернении храма обвинили секту Упаштар. Охваченные праведным гневом ксозериты устремились на улицы, набрасываясь с дубинами и ножами на всякого приверженца конкурирующего культа. Сам понимаешь, те тоже не остались в долгу, и по городу прокатилась волна погромов, унесших почти тысячу жизней.
— В этой истории есть какая-то мораль? — спросил Урия, когда Откровение прервал свой рассказ.
— Конечно. Она описывает вполне типичную ситуацию и повадки религиозных людей. Именно так они себя и вели на протяжении всей истории человечества.
— Откровение, твой пример мне кажется несколько надуманным. Одной жутковатой истории недостаточно, чтобы доказать, что религия — зло. Вера служит фундаментом для морали, придает людям сил, необходимых в жизни. Без руководства свыше человечество погрузится в анархию.
— К моему прискорбию, Урия, раньше многие миллионы людей думали так же, вот только этот старый трюизм лжив. Весь исторический опыт человечества свидетельствует, что подлость торжествует одновременно с религиозностью. И чем сильнее позиции веры, тем больше в социуме вражды. Лишь когда священники утрачивают свою власть, общество может прийти к подлинному гуманизму.
— Уверен, что ты заблуждаешься, — произнес Урия, остановившись под одной из арок и посмотрев вниз. Над полом кружилась пыль, поднятая ветром, задувавшим в безлюдный храм. — Наше Священное Писание учит, как прожить жизнь достойно. Оно содержит знания, необходимые всему человечеству.
— В самом деле? — спросил Откровение. — Я прочел эту книгу и нашел ее весьма кровожадной и жестокой. Неужели ты и в самом деле захотел бы беспрекословно и досконально подчиняться всем содержащимся в ней заветам? Или ты полагаешь, что будто люди, которых оно прославляет, действительно образцы для подражания? Как бы то ни было, подозреваю, большинство сочтет подобную мораль чудовищной.
— Откровение, ты не увидел главного, — покачал головой Урия. — Основная часть текста не должна восприниматься буквально, ведь это лишь аллегории и символы.
Гость прищелкнул пальцами.
— Вот об этом-то я и толкую. Ты сам выбираешь, что будешь воспринимать буквально, а что предпочтешь подвергнуть трактовке. И выбор этот зависит исключительно от человека, но вовсе не от божества. Можешь поверить, в былые века устрашающе огромные количества людей воспринимали свои священные писания именно буквально, и результатом их искренней веры в слова этих книг становились лишь страдания и смерть. История религии подобна роману ужасов, и если ты все еще сомневаешься, Урия, то вспомни, что люди вытворяли во имя своих богов. Несколько тысяч лет назад в джунглях майя власть захватили жестокие теократы, поклонявшиеся божеству, имевшему облик пернатого змея. Дабы умилостивить своего злобного покровителя, жрецы топили девственниц в священных колодцах и вырезали младенцам сердца. Кроме того, этот народ полагал, будто у их божества есть и живущий в земле недруг, поэтому, возводя храмы, первую опору они вгоняли в тело девы, чтобы успокоить эту существующую лишь в их фантазиях тварь.
Урия в ужасе посмотрел на собеседника:
— Неужели ты на полном серьезе можешь сравнивать мою религию с этим языческим дикарством?
— Почему бы и нет? — парировал Откровение. — Во имя твоей религии один святоша развязал войну и пустил в обиход боевой клич «Деус Вульт», что на одном из диалектов Старой Земли означает «Так хочет Бог». Он собирал армию, чтобы учинить расправу над врагами в одном далеком королевстве, но первым делом обратил их мечи на тех сограждан, кто возражал против войны. Тысячи людей они вытаскивали из домов, чтобы зарубить или сжечь заживо. Лишь убедившись, что их родине более ничто не угрожает, легионы фанатиков отправились «освобождать» святой город, разграбив все земли, попавшиеся им по пути. Добравшись же до места, они истребили всех жителей, чтобы «очистить» город от скверны. Насколько припоминаю, один из предводителей этого похода потом похвалялся, что его всадники ехали по колено в крови, пачкая в ней уздечки коней.
