Грэм Макнилл - Волк пепла и пламени
Примарх врезался в стену, которая раньше могла быть палубой. Под достаточным углом, чтобы немного замедлить снижение. Земля внизу представляла собой ад рушащихся обломков и огня. Гор ударил кулаком в металл, оставляя за собой рваную полосу, чтобы затормозить падение.
И даже погасив скорость, удар оказался сокрушительным. Гор упал на колени и покатился сквозь пламя, чувствуя, как жар пропалил доспехи и коснулся кожи.
Палуба содрогнулась и сорвалась с крепежей.
Он пролетел через зияющую бездну, подсвечиваемую снизу сине-белым излучением. На секунду Гор завис в ослепительно-яркой пустоте противоборствующих гравитационных сил, что тянули в тысячу сторон одновременно. Затем одна сила, мощнее всех остальных вместе взятых, схватила его и потянула вниз.
Примарх упал, лишь в последнюю секунду успев выровняться. Гор рухнул на колено, оставив в палубе глубокую вмятину.
Мгновение он не мог поверить своим чувствам.
Пространство, куда он упал, представляло собой сферический зал, где игрались постоянно изменяющиеся гравиметрические силы. Здесь не существовало ни верха, ни низа, и отсутствовало единое направление, в котором могла бы действовать сила притяжения. Из громадных медных сфер, расположенных на неравных промежутках вдоль внутренней стены вырывались молнии, и сбивающее с толку своей невероятной запутанностью сплетение переходов и мостков окружало колоссальный вихрь энергии. По крайней мере с километр шириной, он пылал, будто скованный зверь плазменного огня. Из неуклонно растущего вихря выплескивался серебряный огонь, разрушая структуру Горро.
Но взгляд Гора привлекла не так слепящая и гипнотизирующая реакция плазмы в сердце мусорного мира, как окруженный со всех сторон золотой свет.
Император прокладывал путь сквозь завывающую толпу самых крупных зеленокожих из всех, которых когда-либо видел Гор. Большинство ростом не уступало примарху. Один даже превосходил самого Императора.
Его отец пытался достичь фрагментированного железного кольца, что окружало слепящее плазменное ядро, но зеленокожие обступили его всех сторон.
В этом бою не мог победить даже Император.
Но он был не один.
Сеян и его Славное отделение прорывались через разваливающиеся руины мусорного мира по старинке. Без тонкостей, без изящества. Словно рейд на территорию враждебного лорда в те дни, когда главную роль играла грубая сила и беспощадная жестокость. Когда ты колол, бил и стрелял до тех пор, пока не убивал всех перед собой или не тонул в крови.
Его перламутрово-белые доспехи стали склизкими от крови. Ему пришлось выбросить пистолет, когда в него вцепилось механизированное помоечное существо и попыталось взорвать боезапас. Меч раскололся о бронированный череп еще одного броненосца, разбрызгав его бестелесный грибной мозг по всей палубе.
Все это не важно.
Его кулаки были оружием.
Его вес был оружием.
Энкан и Улсаар погибли, сраженные моторизированными колунами и энергетическими крючьями.
Важно только то, чтобы они успели к Императору.
Сеян вошел в боевой ритм, в ту холодную пустоту внутри воина, где его мир сжимается до сферы сражения. Там, где поистине великие отделяются от простых смертных тем, что они способны осознавать все, что их окружает.
Димос сражался слева от него, Гортои — справа.
Они прорывались все дальше, бредя по колено в крови и мясе зеленокожих. Вонь боен и отхожих ям сшибала с ног, но Сеян заблокировал ее. Волна неистовствующих орков походила на массу зеленой плоти, закованной в измятую броню. По пути им встречались другие броненосцы, а также множество других технологических чудовищ, при виде которых первые казались едва ли не понятными и знакомыми.
В ходе Великого крестового похода Сеяну пришлось повидать немало образцов грубой, но действенной техники зеленокожих, но то, что скрывала под собой поверхность мусорного мира, на порядки превосходило все то по своей сложности и отвратительности.
Метка Императора по-прежнему ярко горела на визоре, хотя остальные ответные сигналы смазывались и искажались из-за помех.
Сеян заметил впереди треснувшую арку, из которой изливался ослепительный белый свет. Император находился за ней.
— Мы на месте, — с трудом выдохнул легионер — даже феноменальная трансчеловеческая физиология имела пределы выносливости.
Он ринулся через арку в огромный сферический зал, в центре которого пылало ярчайшее из солнц.
— Луперкаль… — прошептал Сеян.
Меч Гора сломался, в спаренных болтерах кончились снаряды. Меч треснул посередине, кромка затупилась от разрубания бессчетных тел зеленокожих. Примарх прокладывал дорогу по мостику, десятками убивая чудовищно раздувшихся орков, подбираясь к обвалившемуся уступу прямо под Императором.
Он пропитался кровью, своей собственной и орочьей.
Шлем давно пропал, сорванный в жестокой схватке с великаном с железными бивнями, моторизированными крушащими когтями вместо рук и извергающей пламя пастью. Он переломил тварь о колено и сбросил труп с мостика. Неуправляемые гравитационные воронки подхватили его тело и унесли прочь.
Все больше зеленокожих, пыхтя и пересмеиваясь, вваливалось на мостик, преследуя его. Их мрачная радость оставалась для Гора загадкой. Они шли на смерть, не важно, судилось ли им умереть от его руки или сгореть в неизбежном разрушении колоссального плазменного реактора.
Кто будет смеяться перед лицом погибели?
Император сражался с бронированным гигантом вдвое крупнее себя. Его голова походила на огромный валун в железном шлеме со слоновьими бивнями и похожими на зубила тускло блестящими клыками. Его глаза были угольно-красными щелками, в которых светился настолько злобный ум, что у Гора перехватило дыхание.
Гор никогда не видел подобных ему. Ни один бестиарий не описал бы его из страха быть поднятым на смех, ни один магос-механикум не поверил бы в то, что такой монстр вообще может существовать.
Шесть лязгающих, вбитых в плоть механизированных конечностей несли разное дробящее, крушащее, режущее и извергающее пламя оружие убийства. Доспехи Императора горели, золотой венец у него на шее сгорел дотла.
Ухающие роторные пушки поливали огнем броню Императора, молниевые когти срывали пластины. Императору требовалась вся его воинская сноровка и психическая мощь, чтобы не дать оружию меха-вожака прикончить себя.
— Отец! — закричал Гор.
Зеленокожий обернулся и увидел Гора. Он заметил отчаяние в его глазах и расхохотался. Кулак, похожий на осадный молот «Редуктор», отбил меч Императора, и вздернул Повелителя Человечества в воздух. С нечеловеческой мощью зеленая рука стала выдавливать из него жизнь.
— Нет! — проорал Гор, пробившись через последних зеленокожих, чтобы достичь отца. Мех-вожак повернул наспинное орудие на примарха, и опаляющая очередь молниеносных выстрелов забила по палубе.
Гор увернулся от снарядов, словно волк на охоте посреди пепла и огня конца мира. У него не осталось оружия, и хотя для обычного воина легионов это вряд ли сыграло бы на руку, против подобного противника безоружность была решающим недостатком.
Да и ни одно его оружие не навредило бы ему.
Но вот его собственное…
Гор схватился за одну из механизированных конечностей вожака с крутящимися медными сферами и потрескивающим молниевым оружием. Рука обладала громадной силой, но сантиметр за сантиметром Гора вывернул ее.
Из оружия вырвалась молния, дочерна опалив руки Гора. Сквозь мясо сверк
нули кости, но что такое боль по сравнению с гибелью отца?
Одним геркулесовым усилием Гор дернул руку вверх, и оружие выплюнуло из себя белую молнию. Опаляющий залп попал в предплечье мех-вожака, и конечность ниже локтя взорвалась в брызгах обугленной плоти и вскипевшей крови. Зверь удивленно заворчал, выпустив Императора, с глупой завороженностью рассматривая остатки своей руки.
Ухватившись за подаренный шанс, Император ринулся с воздетым мечом из вороненой стали. Острие пронзило живот мех-вожака и вышло из его спины в фонтане искр.
— Теперь ты умрешь, — промолвил Император и рванул клинок вверх.
То была ужасная, мучительная, смертельная рана. Из отвратительных металлических органов внутри тела зеленокожего вырвался электрический огонь. То была убийственная рана, пережить которую не смог бы даже зверь столь невероятных размеров.
Но это был еще не конец.
Гор ощутил нарастание колоссальных психических энергий и зажмурился, когда внутри Императора стало усиливаться яркое свечение. Доселе он не видел в своем отце ничего похожего на подобную силу и даже не подозревал, что он может ею обладать. Физическая плоть обратилась в пепел, а то, что богословы древности называли душой, сгорело навеки-вечные.
