Аарон Дембски-Боуден - Ловец душ
Он настиг Ангела меньше чем через минуту, но лоялист не собирался дешево продавать свою жизнь. Теперь, когда элемент неожиданности — столь блестяще, как неохотно признал Узас, привнесенный в схватку Талосом — был потерян, противники стоили друг друга.
Кровавый Ангел выхватил гладиус из узорчатых ножен и сделал выпад. Узас парировал первый удар и уклонился от второго, третьего и четвертого. Кипящая кровь Кхорна, этот ублюдок умел двигаться.
— Я лучше тебя, — насмешливо бросил Ангел и врезал Повелителю Ночи кулаком слева по шлему. — Что, позовешь на помощь своих братьев-Предателей?
Узас отступил, отражая мечом удары гладиуса, направленные в горло и в грудь. Стальные зубья прыснули фонтаном — гладиус Ангела основательно проредил цепное лезвие меча.
— Я вырву прогеноиды у тебя из глотки голыми руками, — прорычал Узас, — и сожру твое геносемя.
— Ты сдохнешь…
Ангел пнул Повелителя Ночи бронированным ботинком, отбросив к стене.
— …и будешь забыт.
Шлем Кровавого Ангела смялся с оглушительным звоном, а затем разлетелся дождем кровавых осколков.
Узас медленно выдохнул. Мертвый Кровавый Ангел рухнул на палубу, отозвавшуюся металлическим гулом. Талос опустил болтер и покачал головой, глядя на брата.
— Ты возился слишком долго, — сказал он и двинулся обратно по коридору.
«Завет крови» был построен на верфях Марса в ту эпоху, когда человечество еще не ведало раздора. С момента своего рождения на кораблестроительном заводе «Завет» никогда не совершал посадки и не входил в атмосферу. Пока объятый пламенем крейсер несся сквозь атмосферу Крита, разрывая слои туч, глаза Вознесенного оставались закрытыми. Он не видел ничего из происходившего на командной палубе.
Его корабль, который он знал лучше, чем свое изуродованное варпом тело, разваливался на части. Мучительная дрожь, сотрясавшая «Завет», отдавалась болью в позвоночнике Вознесенного.
Но он поклялся, что скорее умрет, чем нарушит обещание, данное этому тщеславному псу Халаскеру.
Экипаж мостика вцепился в консоли или пристегнулся к собственным командным тронам. Терминаторы-Чернецы стояли на коленях — даже их искусственно усиленные мышцы не могли противостоять гравитационным силам, играющим сейчас с судном. Они смахивали на богомольцев, распростершихся перед троном Вознесенного. При этой мысли по губам существа скользнула слабая улыбка.
— Рапортуйте о нашем местоположении, — приказал он рулевым.
Получив ответ, Вознесенный обернулся к вокс-офицеру:
— Вызовите «Громовые ястребы». Дайте им знать, что у них две минуты на взлет — иначе им некуда будет возвращаться.
— Мы будем над «Семнадцать-семнадцать» через девяносто секунд, господин!
— Уменьшите скорость корабля, смертные. Мне плевать, как вы это сделаете, но это должно быть сделано. Дайте «Громовым ястребам» время войти в шлюз.
Тряска мешала охоте.
Талос выругался: гравитация усилила хватку в самый неподходящий момент, и болтерный снаряд прошел мимо цели. На другой стороне отсека второй отряд Кровавых Ангелов держал оборону вокруг загерметизированной абордажной капсулы. Лоялисты скорчились за теми ненадежными укрытиями, что нашлись на территории Черного рынка, и вели ответный огонь по Первому Когтю. Талос и его братья использовали как укрытие изгиб коридора.
Ни одна из сторон ни на шаг не приблизилась к своей цели.
— Брат, у меня плохие новости, — передал Адгемар.
Старший Астартес сидел на корточках рядом с пророком, и его болтер ревел в унисон с болтером Талоса.
— Видишь ту капсулу, что они защищают?
Талос выстрелил еще три раза и трижды промазал.
— Вижу.
Корпус обуглился и погнулся там, где раскаленная докрасна капсула пробила шкуру корабля.
— Ее сложно не заметить, Адгемар.
— Это капсула дредноута.
— Что?! Откуда ты знаешь?
— Посмотри на размеры треклятой дыры в нашем корпусе!
Талос выглянул из-за угла. На дисплее визора высветились параметры отверстия. Астартес сдержал вздох.
— Ты прав.
— Я всегда прав.
Корабль снова тряхнуло, причем так сильно, что два Кровавых Ангела кувырком полетели на палубу. Узас и Ксарл тоже не удержались на ногах. За грохотом брони последовали нострамские проклятия.
Словно стальной цветок, открывающий лепестки навстречу солнцу, передняя панель шишкообразной капсулы распахнулась. Изнутри показалось нечто огромное, покрытое раскаленным железом и изрыгающее угрозы.
— Я прикончу вас, Предатели. Я прикончу всех вас!
Воздух между двумя отрядами задрожал от жара. Показания температурных датчиков на дисплее Талоса скакнули вверх с угрожающей скоростью. Гигантская мультимелта дредноута, способная превращать танки в лужи расплавленного металла, только начала разогреваться.
— У него пушка-испаритель! — взвыл Меркуций. — Мы трупы!
— Ну и отлично, — отозвался Кирион. — Хватит с меня твоего нытья и мрачных предсказаний.
Распластавшись по стене, Талос несколько раз выстрелил за угол вслепую и прокричал в вокс:
— Говорит Талос из Первого Когтя. Срочно пришлите подкрепление на кормовую палубу для смертных.
Голос, прозвучавший в ответ, бальзамом пролился на его душу:
— Понял, брат мой.
XXI
ПОСЛЕДНИЙ СОЮЗ
Многие станут утверждать, что достойны возглавить легион после моего ухода.
Многие станут утверждать, что они — и только они — являются моими наследниками по праву.
Я ненавижу этот легион, Талос.
Я уничтожил его родной мир, чтобы остановить приток яда.
Скоро я предстану перед последним судом и преподам Повелителям Ночи самый важный урок.
Неужели ты и вправду считаешь, что меня заботит то, что случится с вами после моей смерти?
Примарх Конрад Курц апотекарию Талосу из Первого Когтя десятой ротыСептимус что было сил рванул на себя штурвал, пытаясь набрать высоту. Вокруг него столпились Астартес из одиннадцатой роты — сплошные незнакомцы, только что открывшие для себя тот неприятный факт, что благословенной реликвией легиона управляет смертный раб. Септимус ожидал, что в любую минуту кто-нибудь потребует передать ему штурвал.
Однако этого не случилось. Раб сомневался, что дело в усталости — судя по его опыту, Астартес не уставали, как смертные, — но вид у них был определенно неважный. Темная, украшенная черепами броня выглядела столь же окровавленной и помятой, как недавно у Первого Когтя.
Турбулентность молотила «Опаленного» тяжелыми кулаками. Желудок Септимуса ухнул вниз, и раб, даже не взглянув на датчики, понял, что они снова теряют высоту. Бросив рычаги, он опять взялся за штурвал. «Опаленный» задрал нос и медленно пошел вверх.
Позади них взорвался транспортник. Куски обшивки и двух «Рино», которых тот перевозил, полетели на землю в клубах дыма и огня. Десятки смертных погибли под обломками.
— Черный легион, — тихо и угрожающе проговорил один из Астартес. — За это они умоются кровью. Каждый из них.
Обещание встретили одобрительным ворчанием. Септимус сглотнул: месть волновала его в эту секунду меньше всего. Единственное, чего он хотел, — это чтобы проклятый «Ястреб» набрал высоту.
Ему надо было выйти на орбиту. Надо было добраться до «Завета».
И тут он увидел…
— Трон Бога-Императора, — прошептал Септимус в первый раз с тех пор, как его захватили в плен.
«Завет крови» пылал. Он разрезал тучи огненным метеоритом, и за ним тянулся длинный дымный хвост. Небеса содрогнулись от грома — это корабль пересек звуковой барьер, но не ускоряясь, а, наоборот, тормозя.
— Говорит Вознесенный, — пробилось сквозь треск вокса. — Братья из седьмой роты, мы за вами пришли.
Вокс-каналы были забиты отчетами других Когтей. Кровавые Ангелы, пусть их и было меньше трех десятков, рассыпались по кораблю и отчаянно сопротивлялись охотничьим партиям.
Талос закашлялся и сплюнул кровь. Болтерные снаряды, угодившие в его нагрудник и шлем, превратили доспехи в груду обломков. Хотя боевые наркотики и заморозили нервные окончания, притупив боль, он знал, что кровохарканье — скверный признак. Усиленная иммунная система не справлялась с внутренними повреждениями.
Он стал свидетелем того, как погиб Адгемар.
Это заняло меньше секунды.
Бывший сержант метнулся к дредноуту с занесенным мечом. Боевая машина развернулась с невероятной скоростью, крутанувшись вокруг поясной оси, и выдохнула из мультимелты невидимое облако испепеляющего жара. Броня Адгемара мгновенно обуглилась и треснула, сочленения расплавились, и пустой доспех грянулся на палубу, чтобы тут же превратиться в лужу расплавленного металла. От тела не осталось и следа.
