Грэм Макнилл - Орден Ультрамаринов: Омнибус
Выбежав из-под защиты деревьев, Элогий оказался на широкой, овальной поляне. Следом за ним, пригибаясь и сжимая в руках болтеры, выскочили закованные в синие доспехи братья. На поляне, вокруг горевшего в самом ее центре огромного костра, плясали и завывали с дюжину мужчин и женщин варварского вида. Завидев Элогия, один из дикарей мгновенно забыл о веселье и бросился в драку, занося, словно дубину, огромную окровавленную кость. Это импровизированное оружие, не причинив ни малейшего вреда, разбилось о нагрудник капитана, а затем Элогий нажал на гашетку болтера и навсегда успокоил безумного аборигена.
Еще два десантника шагнули вперед, намереваясь покончить с дикарями, но Элогий поднял руку, призывая повременить. Он и так уже продемонстрировал силу, и этого должно было хватить, чтобы усмирить этих безмозглых созданий. Капитан одной рукой поднял упавшее под ноги тело и без малейших усилий метнул его через всю поляну. Труп пролетел несколько метров, прежде чем шлепнуться среди остальных варваров, все еще толпившихся у костра.
Две женщины рухнули на колени возле тела, зайдясь в истошных воплях, которые равно могли быть и скорбным плачем, и криком ненависти. Трое детишек спрятались за спинами еще нескольких женщин, в то время как остальное племя начало опускаться на колени, заламывать руки и бормотать нечто неразборчивое, но определенно являющееся мольбой о пощаде.
Элогий опустил болтер и подошел ближе, пока остальные Ультрамарины замыкали в круг поляну и ее первобытных обитателей.
Дикари попятились от приближавшегося к ним капитана, но сомкнувшееся кольцо закованных в доспехи воинов не дало им сбежать. Варвары, нервничая, вернулись к костру, стараясь держаться так, чтобы пламя отгораживало их от предводителя космических десантников. Теперь стали очевидными и назначение этого костра, и повод, по которому праздновали дикари.
Поверх пылающих дров лежал огромный труп, закованный в почерневшие от копоти, хотя и не пострадавшие пока от огня, доспехи. Элогий протянул руку и выволок тело из костра.
Мертвец чадил и искрился, но исходивший от него жар нисколько не смущал капитана, крепко ухватившегося и потянувшего на себя обуглившийся нагрудник силовой брони покойника. Почерневшая пластина оказалась в руках Элогия. Под ней обнаружился второй слой, практически не пострадавший от пламени. Зато его покрывали омерзительные символы.
— Да покарает тебя Император за все, что ты творил, — сказал Элогий, осознав, что под почерневшей оболочкой брони скрывалось тело десантника Хаоса. Капитан оторвал наплечник еретика и с силой ударил им о покрытую сажей, обугленную броню, сбивая нагар и обнажая чудовищный символ. Несущие Слово.
Элогий швырнул обломок брони на землю и шагнул к ближайшему из дикарей. Схватил сухопарого, косматого аборигена за рванину, которую тот носил вместо одежды, и приподнял над землей.
— Что здесь произошло? — настойчиво спросил Элогий, глядя на человека, силящегося вырваться из его рук. Капитан искренне сочувствовал бедолагам, которым явно довелось многое повидать, и в некотором роде даже испытывал признательность за ту радость, которую они выражали по поводу смерти предателя, но сейчас необходимо было разобраться в происходящем, и времени на любезности не оставалось. Элогий ни на секунду ни поверил бы, что эти люди могли самостоятельно расправиться с чудовищным космическим десантником Хаоса.
— В… в… вы убить их, — заикаясь, произнес мужчина, не осмеливаясь посмотреть в глаза Элогию.
— Именно. Я собираюсь их убить, — ответил капитан. — Но, скажи, что здесь произошло? Скажи!
— Он имеет в виду, — произнес Кириакис, обращая на себя внимание командира, — что ты уже убил их. А не то, что только собираешься.
Элогий повернул голову и посмотрел на библиария, стоявшего почти у самого костра и возложившего ладонь на плечо одной из перепуганных женщин, которая, в отличие от извивающегося мужчины в руках капитана, просто застыла на месте.
Кириакис убрал ладонь, и женщина повалилась на землю, пытаясь прийти в себя после невыносимого прикосновения библиария.
— Они уже видели таких же, как мы, и по ошибке приняли нас за них, — поведал Кириакис. — Ультрамарины убили и этого предателя, и многих ему подобных. Эта девушка, как я понял, видела сражение с достаточно близкого расстояния. Ты напугал того, первого… можно сказать, загнал его в угол, вот он и напал, хотя эти люди и не считают нас врагами. Они достаточно безобидны и, можно сказать, в некотором роде лояльны.
Элогий несколько секунд раздумывал, а затем произнес:
— Что ж, тогда отпустим их. Но необходимо уничтожить тело предателя и прогнать этих оборванцев куда подальше. Не стоит им лишний раз на него смотреть.
Брат Кай шагнул в сторону, предоставив дикарям коридор к отступлению. Аборигены сбились плотнее, кто-то поднял упавшую женщину, лежащую у ног Кириакиса, и племя медленно побрело к краю поляны, все еще не до конца понимая, какая судьба их ожидает.
Элогий разжал хватку и подтолкнул недавнего пленника к его сородичам. Несколько не рассчитав силу, Ультрамарин заставил дикаря сорваться на бег, и этого вполне хватило, чтобы наутек через дыру, оставленную Каем, бросились и все остальные варвары. Еще секунда, и на поляне не осталось никого, кроме Ультрамаринов, озаряемых светом полыхающего костра.
Лонгиний выступил вперед и вынул из раздатчика гранату, прежде чем поднять лежащее у круга костра тело. Десантник засунул гранату под броню предателя и тут же отбежал. Вскоре труп объяло всепоглощающее пламя: мелта-заряд поджег и полностью поглотил каждую клеточку мерзкой твари.
Там, где еще секунду назад валялся мертвый предатель, осталась только горстка пепла, да и ее тут же подхватили горячие языки костра, а прохладный вечерний ветер разметал в воздухе, оставив на земле лишь размытый силуэт. Элогий немного постоял, убеждаясь, что с еретиком точно покончено, и вновь повел Ультрамаринов вглубь леса.
— Сюда, — указал Кириакис, стоя на развилке, где одна тропа взбегала к горной вершине, а вторая вновь спускалась к подножию.
Элогий кивнул, и отряд, вновь построившись цепью, двинулся за библиарием, умевшим узнавать приметные знаки, которых никогда прежде не видел.
Деревья быстро редели, уступая место голым каменным отложениям. Кириакис немного помедлил, запечатлевая в памяти образ и проверяя свою экипировку, прежде чем отправиться дальше и повести за собой остальных.
Очень скоро они зашагали по бесплодным склонам, открытым всем ветрам. Когда они миновали каменную «шпору», их взорам предстал хороший вид на горные тропы, и десантники осознали, какой путь успели проделать. Ветер высокогорий не знал усталости.
Наконец, выбравшись на небольшое плато, Ультрамарины нашли и тех врагов, которых искали, и друзей, с которыми желали встретиться.
И те и другие были мертвы. Трупы десятка дюжих Ультрамаринов и в два раза больше еретиков распростерлись на камнях посреди отметин, явно оставленных сражением. Элогий опустился на колени возле ближайшего из павших собратьев и осторожно отстегнул его шлем, стараясь не оскорбить погибшего товарища. Лицо покойного было ему незнакомо, но в то же время удивительно кого-то напоминало. Капитан видел перед собой довольно пожилого воина, с висками, тронутыми сединой, и, глядя в мертвые глаза боевого брата, Элогий испытал неловкое чувство: он должен был бы помнить его имя, но оно почему-то никак не приходило ему на ум.
Остальные воины рассредоточились по полю битвы, изучая другие тела. Хотя павшие братья и принадлежали к ордену Ультрамаринов, но геральдические знаки и монограммы на их броне не помогали установить их личность. Еще удивительнее было то, что все они были столь же стары, как и воин, над которым склонился Элогий.
Под одним из колен у каждого из них красовался странный рисунок: метка военной кампании, изображавшая кольцо из семи звезд. Вначале Элогию показалось, что узор просто взят с уже виденного им гобелена в часовне, но затем его внимание привлекла лишняя звезда. Впрочем, была ли связана метка с гобеленом или нет, но она не походила ни на одну из тех, что использовались орденом за всю долгую, полную подвигов историю.
Несомненно, тела принадлежали Ультрамаринам, но они не могли служить ни в одной из рот, какие приходили на память Элогию и его товарищам.
Когда капитан и его спутники подготовили достойное погребение для своих удивительных собратьев, на горы опустилась почти кромешная тьма. Генное семя было извлечено, тела омыты и преданы земле. С трупами предателей поступили так же, как и раньше, — от них не должно было остаться и следа.
Ответов по-прежнему не находилось. Даже произнося молитву, Элогий продолжал раздумывать над этой тайной.
