Крис Райт - Победы Космодесанта
Аларик пригнулся за осколком купола, который упал с потолка и вонзился в раздираемый ветром пол. Вокруг него ярился шторм, Серому Рыцарю с трудом удавалось устоять на ногах. Его боевые братья также нашли укрытие и сейчас обстреливали демонов, которые оседлали шторм и метали в них ножи.
Аларик мог не волноваться по поводу похожих на угрей демонов, парящих над ним. Разобраться с ними он доверил своему отделению.
Гирк завис на стальных крыльях в центре астронавигационного купола, не обращая внимания на энергетическую бурю. Когда-то Гирк был человеком, но сейчас походил скорее на примитивный образ бога, некоего идола, которому поклонялись дикари в далеком затерянном мире. Его шесть рук были открыты в жесте благословения и молитвы. Вместо ног у него был длинные плюмажи радужных перьев, по которым ползали похожие на чертей фамильяры, хихикая и скалясь. Лицо Гирка пока еще оставалось человеческим, несмотря на гладкую кожу там, где следовало находиться глазам, которые переместились на обнаженную грудь, превратившись в пару огромных, немигающих желтых сфер.
Вдоль его живота шли ряды рудиментарных конечностей, сжимавших свитки с пылающими письменами. Голову существа венчала выложенная бриллиантами корона из рогов с золотыми остриями. Священные атрибуты ритуалов, при помощи которых Гирк общался с богами — цепи, черепа с медными пластинами, благословенные кинжалы, плеть из пурпурных жил — кружились вокруг него, истекая серебристыми волосками энергии.
— Брат, — молвил Гирк, говоря в унисон с безгубыми ртами на ладонях. — Серый Рыцарь. Сын Императора. Дитя вселенной. Спасибо. Спасибо, что стал мне свидетелем. Моя слава — ничто без величайших людей, которые могут узреть ее.
— Плевал я на твою славу! — крикнул Аларик, но его голос затерялся в вое ветра.
Сверху на него обрушился извивающийся демон с разорванным болтерным огнем телом. Краем глаза Аларик заметил, как брат Визикаль швырнул очередного монстра на пол и сжег до самых оскверненных костей из своего инсинератора.
— Пока — да, — ответил Гирк, его голос стал до невозможности громким, хотя в нем все равно чувствовались отвратительное спокойствие и взвешенность, поскольку разум еретика давным-давно лишился остатков здравомыслия, где еще могли таиться сомнения. — Но ты преклонишь колени.
Аларик посмотрел за спину Бульгору Гирку. Астронавигационный купол раскололся. Сломанные проекторы гололитических карт и командная кафедра были усеяны осколками прозрачного стекла. В обычных условиях они оказались бы в вакууме, ведь купол выступал из корпуса «Беспощадного» прямо в открытый космос. Но на «Беспощадном» ничто более не подчинялось обычным законам.
Сквозь треснувший купол внутрь рвался энергетический вихрь, в котором безумные видения сплетались с сырой материей реальности. В сердце вихря виднелась прореха в завесе варпа. Человек без ментальной подготовки Серых Рыцарей мог оказаться завороженным осколком безумия, не иметь сил отвести взгляд, до тех пор, пока его не утянуло бы в варп. На глазах Аларика частица варпа раскололась и раскрылась, и оттуда на него посмотрело серебристое око.
Именно из вихря Гирк черпал энергию. Сила вливалась в ничтожную сущность Гирка, неравномерно кружась, пока вихрь подражал ненасытной бездне еретического разума. Миллион тел весело корчился с улыбками на лицах, сгорая в золотом пламени, которое Гирк научил их призывать на самих себя. Чудовища из библиотеки Абсалама вырывались со страниц и кружились вокруг парящего Гирка, будто вороны. Жители города-улья пролили столько слез из-за преступлений еретика, что всех их смыло наводнением.
Аларик с трудом отвел взгляд. Многочисленные руки Гирка совершали пассы, творя колдовство. На палубу, подобно миниатюрным кометам, посыпались разряды золотого огня. Аларик выскочил из укрытия и ринулся вперед, прорываясь сквозь шторм. На лице Гирка заиграла слабая улыбка, словно его забавляла игра, и еретик небрежным жестом метнул в грудь Аларику ледяное копье. По нагруднику разошлись пурпурные спирали энергии, и обереги доспехов раскололи лед.
Аларик опустился на колено. Он заставил себя сделать еще один шаг и вогнал рукоять «Немезиды» в пол, чтобы устоять под бурей.
— Я видел тысячи подобных тебе, Гирк! — выкрикнул Аларик. — Тысячи богов. Тысячи сосудов славы варпа. И я знаю, что тебе не под силу.
— И что же, — проговорил Гирк, — мне не под силу?
— Бессмертие, — ответил Аларик, заставив себя сделать еще шаг.
Гирк сотворил энергетический щит из лунного света, покрытый рунами неуязвимости, как научили его хозяева из варпа.
— Я бессмертный, — просто сказал он.
— Тогда твои повелители вечно будут наказывать тебя за поражение, — произнес Аларик.
— Ты не можешь навредить мне, — отмахнулся Гирк, словно устал от присутствия Аларика и велел ему убираться.
Аларик смолчал.
Он отвел руку, навершие алебарды зависло у головы. Глаза Гирка заблестели от удивления, ведь он знал, что даже «Немезида», брошенная Серым Рыцарем, не пробьет его магическую защиту.
Аларик поднял взгляд. Он сосредоточился на оке в сердце вихря, которое взирало прямо из варпа.
Он был силен. Ему требовалось быть таким. Бросок будет не из легких.
Аларик метнул алебарду прямо вверх. Сила броска заставила оружие полететь прямо в цель, невзирая на шторм. Казалось, ему потребовался целый час, чтобы преодолеть вихрь и бесконечных чудовищ, порожденных разумом Гирка.
За долю секунды до того, как алебарда попала в цель, Гирк понял, что намеревался сделать Аларик.
Лезвие алебарды погрузилось в зрачок. Око дернулось, вокруг него задрожали пространственно-временные складки, и из разрушенного зрачка выплеснулся поток радужной крови.
Вихрь потемнел. Энергия начала иссякать. Демоны и жертвы в видениях Гирка обратились в скелеты, а затем рассеялись мраком.
Шторм стих. Теперь Аларик слышал выстрелы боевых братьев и мог выпрямиться во весь рост, не боясь, что буря сметет его. Боги, которые наблюдали за Гирком и даровали ему силы, на мгновение были ослеплены и отвернулись от своего чемпиона. Теперь Гирк не мог воззвать к ним.
Еретик был ошеломлен. Аларик оказался слишком быстрым. Юстикар ринулся вперед и схватил Гирка за оперенный хвост. Аларик потащил еретика на палубу, борясь с психической силой, которая удерживала существо в воздухе.
— Теперь я могу ранить тебя, — произнес Аларик. Он со всей силы обхватил согнутой рукой шею Бульгора Гирка, резко дернул и сломал ее.
В первый раз Торн был готов.
Комната, в которую его вкатили, сверкала полированной сталью и была настолько ярко освещена, что отражения светополос в зеркальных стенах сливались в куб света. Торн был привязан к креслу-каталке, поскольку из-за стимуляции нервов он потерял координацию и не мог стоять на ногах. Его руки дрожали, с него градом катился пот, но тело оставалось готовым к следующей волне боли и трудностей.
Инструктор Гравенхольм сидел за столом перед толстой кипой бумаг. Из-за яркого света он будто излучал ореол и походил на бюрократа, сортирующего грехи и добродетели при дворе самого Императора. Гравенхольм был стариком, слишком старым, чтобы жить, если бы не машина омоложения, тихо вздыхающая на полу у его ног. Гравенхольм представлял слишком большую ценность для Ордо Маллеус, поэтому ему продлевали жизнь с помощью таинственной технологии. Когда-то давно он был таким же смиренным стажером, как и Торн. Это была одна из мыслей, которая не позволяла Торну сдаться.
— Стажер, — произнес Гравенхольм, его слова сопровождались запинающимся бормотанием машины омоложения, подключенной к его древним легким. — Назови свое имя.
— Кадет-экспликатор Асцелян Торн, — ответил Торн, стараясь говорить как можно увереннее.
— Хорошо. Какой процесс ты только что прошел?
Торн сглотнул.
— Прямую стимуляцию нервов.
— Почему?
— Часть моего обучения в качестве следователя. Мы должны уметь противостоять технике дознания.
— Ясно. — Гравенхольм пролистал бумаги. — Перед процессом тебе дали запомнить информацию. Передай ее мне.
— Нет.
Гравенхольм посмотрел Торну в глаза.
— Говори, кадет Торн.
— Я этого не сделаю.
— Понятно. На этом все.
Санитары вернулись в комнату и покатили Торна к выходу.
— Я прошел, сэр? — спросил он. Слова вырвались у него совершенно непроизвольно. В ответ Гравенхольм лишь окинул его взглядом, прежде чем перейти к очередной странице и начать вносить пером новые заметки.
Во второй раз Торн не был готов.
Он знал, что его снова подвергли стимуляции нервов. Но не только. Он видел пикт-кадры разрушения и смерти, горящих городов, убийств и увечий. В этих записях присутствовал и сам Торн, делающий что-то, о чем не мог вспомнить. Люди в темной комнате орали на него, чтобы он сознался в сговоре с ведьмами и чужаками. Торн проснулся на хирургическом столе, его окружали врачи, описывающие мутации, которыми, по их словам, он обладал. Стажер не знал, где заканчивалась стимуляция и начинались его собственные мысли.
