Степан Мазур - Клятва рода
"Не успел? Я…не успел?"
Плита на голову. Кол в грудь. Взрыв в голове. В одном гласе слилось всё: рык, рёв, обречённый стон. Гамма малоразличимых чувств с оттенками ярости, боли, грусти, печали и полное неприятие.
Тело само повернулось, рука рефлекторно выставила секиру над головой. Едва не оступился о край. Возникло резкое желание обхватить её поймать её клинки за острые выступы лезвия и оттолкнуться назад. Вместе с ней. Неполной сотни этажей хватит, чтобы уйти из жизни обоим. Ей, из-за которой он и рассыпался прахом сверхскоростей и ему, как не успевшему спасти жизни брата.
Тело хитрее разума. Рефлексы откинули в сторону. Осколок в плече не так смертелен, как удар об асфальт семидесяти с лишним килограмм — а с ней и того больше — помноженный на добрую сотню метров.
Те же рефлексы и умершие за несколько секунд эмоции позволили прожить рыжей бестии всего два удара. Сначала секира ударом плашмя по рукам вышибла оба клинка, потом в зелёных глазах отразилось лезвие, вспоровшее молочную кожу, грудную клетку и сердце. Лера упала на колени, хватая Сёму за штаны. Вира с чмоканьем отвалилась от груди и звякнула о мрамор, напитая кровью и удовлетворённая боем.
Прекрасное лицо Валерии с немногочисленными веснушками исказилось непониманием, по губам потекли алые струи. В освобождённых глазах мелькнула человеческая искра. Та самая, которую так тщетно пытался разглядеть Скорпион перед прыжком в окно. Мелькнула и погасла, не замеченная жёлтыми глазами Леопарда.
Сёма не смотрел на то, что под ногами. Взгляд шёл над Лерой, в окно, на опаленные небоскрёбы, на чёрные клубни туч и ослепляющие вспышки молний. По щекам бежали крупные слёзы. Они смешивались с кровоподтёками на скулах, щипали кожу, свисали с подбородки и тяжёлыми каплями падали на застывшее лицо рыжей девчушки. Её лик разгладился, вновь приобретя чуть вздорное, весёлое выражение. И если бы не потухшая искра в застывших глазах, можно было подумать, что она просто задумалась, витая в отдалённых мечтах среди далёких невесомых облаков.
Леопард торжествующе забегал по телу, выискивая на предплечье новое место для ночлега. Зрачки Сёмы посветлели, моргнув, на мир вновь смотрели голубые, как светлое небо глаза. Опустив взгляд вниз, Сёма, не чувствую пальцев, провёл рукой по лицу Леры. Веки покорно опустились.
— Любовь и красота такие же враги человека, как холод и смерть, — не своим голосом обронил Сёма и, подхватив Леру за плечи, поставил на ноги. Поставил у мраморной вмятины в полу — последний шаг Скорпиона.
"Брат умер — его нет больше в этом мире. Пропали все известные нити связи".
Руки отпустили тело. Мгновение постояв, оно наклонилось назад и, чуть распустив руки, освобождено полетело вниз. Молния запечатлела в мозгу на всю оставшуюся жизнь белое лицо, чуть вздёрнутый носик и капли крови, падающие вверх.
"Я иду к тебе, брат. Там мы будем вместе".
Сёма вздохнул, закрыл глаза и… сделал шаг следом. В этот момент это было единственное верное решение всей прошедшей жизни.
Новый раскат грома оглушил, и ветер обрадовано взвыл, подхватывая и приготовившись дать на какие-то мгновения подобия крыльев…
Сладостный миг освобождения растаял болью в затылке. Грубая рука схватила за волосы и отбросила на несколько метров от окна. Сёма застыл на полу, глядя на чёрные клубни сквозь дыру в потолке.
"Сжалься, громовержец, испепели молнией".
— Это ничего не даст. Мы потеряли его, и твоя смерть ничего не решит, — донеслось от окна.
— Велес только вновь ехидно улыбнётся, — добавил кто-то.
— Гроссмейстер всё просчитал, — добавил другой.
— Так что не трави душу, — донеслось с другой стороны.
Сёма приподнялся. В полуразрушенной зале были четверо: Лилит, Меченый, Родослав и Рысь. Мрачные лица и натянутые голоса. Каждый смотрел в разные стороны, стараясь не встречаться взглядами. Меченый стоял у самого окна, водя рукой из стороны в сторону.
— Пока не начался дождь, я соберу то, что осталось, — донеслось от него. — Мы должны предать земле хоть что-то.
— Он предпочитал кремацию, — буркнул Сёма. — Так что прах по ветру — как раз его желание.
Перед рукой Меченого собралась пыль и пепел. Атомы, некогда несущей информации объекта, именуемого Скорпионом. Прах завис в воздухе.
Родослав повёл взглядом, и посреди комнаты выросла чёрная погребальная урна. Прах медленно и величественно стал опускаться внутрь. Все пятеро опустили взгляды.
— Леру выбрали Стерателем. Её сила активировалась при непосредственном контакте с фактором возмущения мироздания, — зачем-то обронил Родослав.
— Баланс всё-таки действует, — буркнул Рысь.
— Надо было понять это ещё в Англии. Тогда возможно мы бы…он бы… Чёрт, проклятые несколько минут… — Сёма осёкся.
Урна пошла трещинами. Взрыв и осколки разлетелись по всей комнате. Сёме рассекло щёку. Прах вспыхнул столпом огня. Пятеро невольно вскинули руки, защищая лицо и глаза. В следующий момент попадали на пол — тёмно-синяя шаровая молния влетела сквозь дыру в потолке и, набрав скорость, ударила в самый центр огня. Этого не ожидал и самый опытный — Родослав.
Меченый и Лилит закричали. Металлические часы на руке и серебряная цепь на шее первосотворённой женщины оплавились и потекли по коже. Долгие секунды, пока кожа слезала вместе с застывающим металлом и вырастала новая, приходилось терпеть жуткую боль, к которой в момент потрясения готовы не были.
Сёма, моргая, заворочался. Повернувшись на бок, усмехнулся расплавленной Вире. Даже артефакт, сотворённый многоруким атлантом, не выдержал заряда малоизученного феномена. Сёма, борясь со звоном в ушах, вновь приподнялся и замер. Столп огня обретал очертания. Человеческие. Слишком знакомые, чтобы спутать с кем-то.
Пылающее, фиолетово-оранжевое тело темнело. Белели новые кости восстанавливающегося из пламени скелета, наращивались мышцы и прозрачные органы с ручейками вен и артерий наливались кровью. Огонь и воздух быстро лепили тело, оно спешно набирало массу. Урна, прах и куски пола исчезали, атомы перестраивались под новые структуры. В ход пошла и стихия земли. Показалось, громыхнуло над самой головой. Стена дождя обрушилась в дыру потолка. И тело впитывало эту воду. Паром взметнулся в воздух последний прах и растаял в воздухе. Тело потемнело, переставая светиться розовой прозрачностью, кожей покрылось мясо и связки. Лысый и розовый как младенец, Скорпион застыл посреди комнаты, подставляя лицо к ливню. Чуть позже, шагнув из ливня чуть вбок, он медленно оглядел всех пятерых, что так и не поднялись с пола.
— Дед был прав, — едва выдавил он. — Фениксы существуют. — И закашлялся, хватаясь за горло, ноги подкосились.
Первым подскочил Родослав, похлопывая сына по спине и бормоча:
— Вдыхай, дыши. Ты же не сделал первого вздоха, новорожденный.
И Скорпион задышал, вдыхая долго и неожиданно. Помощь отца запустила лёгкие, дав толчок к восстановлению дыхания, запуская многие процессы в новом организме. Отец поделился энергией.
На плечо легла рука матери:
— Пусть долго стучит новое сердце.
В грудь стукнуло шариком тепла, первый толчок запущенного сердца был мощным, дальше марафонская мышца ослабила натиск на перекачку крови и забилась ритмично, сбросив темп.
Меченый положил руку на другое плечо:
— И про терморегуляцию в следующий раз не забывай. Да и одежда не помешает.
Скорпион ощутил тепло, что пробежалось по коже, по каждому волоску. Тело облачилось в новую просторную одежду светлых тонов. Все трое, помогая восстанавливаться, дали частичку себя.
Сёма приподнялся и рухнул на колени перед братом, опустив голову, как повинный перед господином:
— Только не знаю, что сказать о чувствах… Я убил её, Скорп. — Сёма кивнул на расплавленный кусок металла, где не осталось даже следов крови. Объяснять что-то дальше не смог. Ком застрял в горле, перехватив дыхание.
Скорпион поднялся. На коже спешно выросли волоски, и длинные чёрные локоны вновь спадали с плеч, на предплечьях показались скорпион и орёл. Он был вновь таким же, как прежде. Даже лучше. Тело было отдохнувшим, как никогда прежде и яд больше не терзал изнутри. Умер и воскрес фениксом, самовосстановившись, взяв информацию с самого верхнего уровня души.
— Скорп, я убил её… Забери мою жизнь!
Сергей Корпионов, сын Родослава, внук Световита и правнук Рода, медленно повернулся. Слова, тяжёлые как горы, сорвались с уст:
— Мне надо собрать то, что осталось и побыть одному.
Скорпион мог выдержать любую физическую боль, но эта боль была несравнима.
Сёма укусил кулак, чтобы не закричать, видя глаза брата. Внутри что-то взорвалось.
Скорпион Воспоминания. (14 лет)
Рокот прибоя катился по пляжу волна за волной, лазурь наваливалась на берег, высоко вздымая пенистые волны. Брызги летели в небо, играя на солнце каплями света, настоящими каплями солнца.
