Грэм Макнилл - Примархи
— Тебе понятны мои заботы, — повторил Омегон. — Но вот разделяешь ли ты их?
Он проследил, как проблески сомнения появились на гололитической копии лица библиария. Искушение солгать. Решение не делать этого.
— Пилонная матрица построена в точном соответствии с требованиями, — подтвердил Эхион. — Она работает удовлетворительно.
— Говори, что у тебя на уме, — велел Омегон. — Раз уж твой род занятий способствует этому.
— Имеется технология, древняя и чуждая нам, — обстоятельно начал Эхион. — Если бы проект конструкции вместе с приказом о реализации не поступили от самого Альфария, я бы подумал, что это… попытка дезинформации.
— Твои бдительность и недоверчивость позволяют достойно служить легиону, — заверил Омегон. — Мне, как и тебе, брат, противны ксеносы с их презренными методами. Но гидра бьет многими головами, и мы, вопреки предубеждениям, должны потворствовать разнообразию, хотя, конечно, можем испытывать природное отвращение. Ты это понимаешь, Эхион?
— Конечно, лорд Омегон.
— И, как ты сам сказал — это желание примарха.
— Да.
— И все-таки будь осмотрителен. Есть какие-нибудь затруднения?
Эхион снова соизмерил в душе честность с благоразумием, а потом благоразумие — с честностью.
— Время от времени у нас возникают сложности с поставками рабов-псайкеров. Был случай, когда из-за этого возник конфликт с Сестрами Безмолвия и их Черными Кораблями. Конечно, ничего такого, с чем не справились бы мои легионеры.
— Стало быть, именно это беспокоит тебя, брат? Использование тебе подобных?
Эхион взвесил свой ответ.
— Технология… требует. У каждого из нас своя роль. Эти, как вы их называете, мне подобные, должны ее исполнить, в то время как легион исполняет свою.
— Воистину, — согласился Омегон. — Еще есть проблемы? Касаются кого-нибудь из наших союзников?
— Гено Семь-шестьдесят Спартоцид производит беспокойных стражей, но свои обязанности они выполняют отменно. А Механикум… — Библиарий сделал паузу. — Эмпир-мастер Авгурам — тяжелый человек. Я контролирую работу пилонной матрицы, но он отвечает за обслуживание. Излишне резок с рабами и перетолковывает распоряжения… как бы это сказать?.. Творчески. Подозреваю, что о технологии эмпир-мастеру известно больше, чем он или его люди хотят выказать.
— Говоришь так, словно это составляет проблему.
— Он знает, насколько важен для операции на объекте «Мрак», потому позволяет себе вольности. Возможно, дело во мне. Он мне просто не нравится.
— Этот человек опрометчив, если позволяет себе вольности с Альфа-Легионом, — холодно произнес Омегон. Он встал с трона и прошелся по ораториуму.
— Магистр Эхион, твоя работа на объекте «Мрак» была просто выдающейся, я хочу, чтобы ты и дальше действовал в том же духе. Полагаю, не будет лишним, если еще одна пара глаз присмотрит за соблюдением твоих интересов. Свежий взгляд бывает полезен.
— Если вы чувствуете в этом необходимость, мой повелитель, — отозвался Эхион. — Есть разведданные о том, что операции грозит некая опасность?
— Не прямая, но наши враги и союзники многое от нас переняли. Мы должны не просто защитить наши ряды от шпионов Императора. У магистра войны есть собственные жесткие методы. Нам не следует недооценивать угрозу со стороны ксеносов, а затем, конечно, нужно обеспечить верность наших друзей. Оперативников можно подкупить, однако разделившие с нами путь могут с него сбиться.
— Конечно.
— Именно поэтому приходится просить, чтобы ты прислал мне в зашифрованном виде подробные описания систем безопасности и защиты базы «Мрак», — продолжил Омегон.
Эхион заломил бровь.
— За безопасность отвечает командующий Яник…
— Тогда мне нужно от него то же самое. Схема базы, полный список имеющихся в распоряжении отрядов и детали, касающиеся ротаций внутри гарнизона. Начнем с этого.
Эхион кивнул.
— Можно спросить, что вы собираетесь делать с этой информацией, мой повелитель?
— Она позволит мне наилучшим образом помочь тебе, магистр Эхион. Позволит определить слабые места и выбрать ресурсы. Эти ресурсы я смогу передать в твое распоряжение, чтобы гарантировать гладкий ход операции, касающейся самого важного из проектов легиона.
— Благодарю вас за беспокойство и внимание, лорд Омегон.
Примарх стоял перед толстым бронированным стеклом стрельчатого окна. Он пристально рассматривал пространство снаружи — холодное, пустое и вечное.
— И все же я чувствую — есть что-то еще… — сказал он рассеянно. — Можешь поверить мне, брат. И оно не относится к этим скучным проблемам.
Он повернулся, отметив про себя неуверенность Эхиона.
— Возможно, твой талант наделяет тебя некой особой проницательностью, чем-то таким, что умножает горести.
Библиарий слегка склонил голову.
— Разрешаете мне говорить свободно, сэр?
Омегон продолжил всматриваться в глубину открытого космоса.
— Разрешаю, всегда.
— Это касается пилонной матрицы. Эфир в состоянии невиданного прежде покоя. Я прохожу сквозь него, тянусь своим сознанием, и мысли проникают так далеко, словно они — камешек, пущенный по гладкой поверхности тихой заводи.
— Продолжай, брат.
— Я всегда ощущал, как меня касается предвидение. Старший библиарий называл это «знамением». Оно полезно в хаосе сражения — мгновенный блеск клинков, опережающие удары, вспышки лазеров, которые сначала видны и лишь потом нацелены на меня.
— У тебя есть способности предсказателя, — сдержано подтвердил Омегон.
— Да, мой повелитель, — ответил Эхион.
— Они усиливаются близ той мерзости ксеносов?
Эхион выбрал слова осторожно:
— Текут свободнее, как спокойный источник.
— И что ты видишь?
— Будущее, мой повелитель. Истинное и ужасное.
— Твое собственное? — осведомился Омегон.
— Легиона.
— И?..
— Боюсь, мы сделали неверный ход, мой повелитель, — с болью произнес библиарий. — Или вот-вот его сделаем. Наш нынешний путь ведет нас во тьму.
Омегон кивнул. Он слишком хорошо понял, что сказал Эхион.
— Ты говорил про это кому-нибудь еще? — спросил примарх.
— Конечно нет, — ответил Эхион. — Библиариум формально распущен, осталось лишь то, что необходимо для специальных заданий и миссий. Легионеры под моим началом не знают о моем даре.
— А как насчет твоего бывшего начальника, старшего библиария?
— Нет. Я доверяю только вам, лорд Омегон.
— И я слушаю тебя, брат. Не сомневаюсь в твоих способностях, которые в особых обстоятельствах только возросли. Боюсь, однако, что ты мельком видишь путь, но не различаешь цели. Верь — для Альфа-Легиона существует много вариантов будущего, много возможностей, много путей. Слабость наших врагов в том, что они воспринимают лишь описанное примитивными словами. Залог их уничтожения — слепота, неспособность видеть многообразие наших методов. Давай, не будем совершать ту же самую ошибку. Можешь быть уверен — Альфарий знает про увиденную тобою тьму, и сам он увидел за нею свет. Если мы будем верны друг другу и цели, ради которой созданы, верны принципам, на которых стоит легион — мы отыщем этот свет вместе. Мы достигнем просветления. Мы обеспечим себе окончательную победу.
Эхион склонил голову.
— Благодарю вас за доверие, мой повелитель.
— И я тебя, магистр Эхион. Буду ждать в скором времени троекратно зашифрованную передачу от командующего Яника. Теперь прошу извинить, у меня есть не менее серьезные вопросы, которым нужно уделить внимание.
— Конечно. Гидра Доминатус, лорд Омегон.
— Гидра Доминатус.
Гололитический дисплей затрещал от статических помех, затем изображение над экранной пластинкой моргнуло и исчезло. Омегон застыл, обрамленный глубокой тьмой стрельчатого окна. Голос пришел из теней.
— Он становится проблемой.
Шид Ранко появился из глубины комнаты и обошел широкую поверхность стола. Он был массивным воином, почти таким же большим, как сам Омегон, и к тому же капитаном Лернейского отделения терминаторов и командиром ударного крейсера «Ипсилон». Уважаемый ветеран и одаренный тактик, он состоял при примархах-близнецах еще со времен первых, нерегулярных завоеваний легиона в Великом крестовом походе.
— Я подразумеваю, — повторил он. — Эхион становится проблемой.
— Или ее решением, — задумчиво произнес Омегон.
— В той же мере, в какой я люблю сидеть над вашими докладами о положении дел, — заявил капитан. — Полагаю, вы украшаете «Ипсилон» своим присутствием, потому что вам что-то нужно.
Омегон слегка улыбнулся.
— Нужна любезность. Совет старого друга. Ничего особенного, все это ты делал для меня уже тысячу раз.
