Генри Зу - Милость Императора
— Это значит, — медленно сказала Мадлен, — что за этой плитой скрыта сущность, которая может уничтожить все. Мы не должны позволить Великому Врагу завладеть ею.
Высоко над ними, сотрясение от разрывов снарядов напомнило ей о войне, бушующей на поверхности.
— Капитан, пожалуйста, поспешите. Мы должны удвоить рабочие смены. У нас слишком мало времени, — умоляюще произнесла она.
ГЛАВА 28
— ПОСТРОИТЬСЯ! — приказал Росс, и его приказ передавался по берегу канала визгом командирских свистков.
102-й батальон должен был удерживать позиции перед понтонным мостом. 101-й и 104-й батальоны должны были отступить, заманивая Броненосцев. Во всяком случае, таким был план Росса.
Солдаты 102-го были ветеранами, закаленными десятилетней войной с бандами мятежников в горах Сумлаит на Кантике. Если у какого-то батальона и было достаточно храбрости удерживать фронт, противостоя ураганному натиску Броненосцев, так это у них. С другой стороны, 101-й и 104-й были гарнизонными батальонами, не имевшими боевого опыта и не выполнявшими ничего более опасного, чем патрулирование. Росс только надеялся, что они смогут отступить в порядке и заманить противника в зону обстрела артиллерии. 99-й и 105-й батальоны бригады были разбиты в первый день наступления противника, их остатки влились в уцелевшие батальоны.
Когда колонна воинов Великого Врага подошла к середине моста, они перешли на быстрый шаг. Мост начал прогибаться под тяжестью такого множество солдат. Из боевые барабаны застучали быстрее и громче. Противник перешел на бег.
На берегу 10-я бригада встретила врага залпами лазганов, второй ряд стрелял над головами присевших гвардейцев первого ряда. Хотя у противника было дальнобойное оружие, он отвечал лишь огнем пистолетов и карабинов, размахивая оружием для рукопашного боя. Выбор оружия был очень важен в условиях боя в городе, и позволял сочетать агрессивную мобильность с тактической организацией. Росс не слишком рассчитывал, что гвардейцы со штыками выдержат сокрушительный удар молотов, кувалд, дубин и мачете.
— Гвардейцы Кантики! Перед вами убийцы, которые сожгли дома ваших предков! К оружию! К оружию! – закричал Росс.
101-й и 104-й растянулись в тонкую линию, у моста укрепленную ветеранами 102-го. Когда Броненосцы подошли ближе, они начали спрыгивать с узкого моста в воду глубиной по пояс. Вражеские солдаты вспенили воду, как стая пираний. Росс не сомневался, что сотни их утонули в этой давке, но еще тысячи через несколько секунд выскочили на берег, рыча и воя на своем темном языке.
Росс находился в рядах 102-го батальона, защищавшего позицию перед мостом. Инквизитор стоял прямо, не пригибаясь под вражеским огнем. Ничего хорошего не будет, если его солдаты увидят, что он боится. Он свистнул в оловянный свисток с секундным интервалом, приказывая вести постоянный огонь. Подразделения тяжелого оружия обстреливали врага более тяжелыми снарядами, поднимавшими столбы воды десятиметровой высоты. Кантиканцы продолжали стрелять, даже когда Броненосцы были уже на расстоянии вытянутой руки, достаточно близко, чтобы увидеть их агрессивно нагнутые головы и поднятое оружие. Некоторые из Броненосцев, взбиравшихся на берег, бросались в схватку с голыми руками, вцепляясь в гвардейцев грязными пальцами.
Когда поток Броненосцев нахлынул на них, он ударил в ряды кантиканцев со всей силой семидесятитысячной армии. У первой волны солдат Великого Врага даже не было пространства для боя, они просто врезались в линию штыков, падая под ноги следующей волны Броненосцев, которая прошла по их трупам. Это был ад. Везде, куда бы Росс ни бросил взгляд, шла бойня, жуткая и чудовищная в своей реальности.
Он видел кантиканского гвардейца, пронзившего Броненосца штыком. Воин Великого Врага рванулся вперед, еще больше насаживаясь на штык, и начал выдавливать глаза гвардейца обеими руками. Он видел кантиканца с чудовищно толстой шеей, ударившего прикладом по маске Броненосца с такой силой, что она вогнулась в лицо, потом ударил второго, третьего. В следующий раз, когда Росс увидел того же гвардейца, он душил Броненосца голыми руками, хотя сам истекал кровью от десятка ран. Здесь обнаруживалась истинная храбрость человека, часто за несколько минут до смерти. Это было страшное откровение.
Росс махал силовым кулаком, молотя врагов как пшеницу. Для ударов ногами не было пространства. Он бил вперед, назад, влево, вправо, нанося удары с максимальной скоростью, на какую был способен. Плечо болело от напряжения. Что-то скользящим ударом задело его голову, и Росс почувствовал, как кожа разорвалась. Кровь хлынула ему на лоб, заливая глаза. Он рассмеялся. Он смеялся среди бойни, и кровь текла по его лицу. Его нос тоже был сломан, он краем глаза видел изуродованную переносицу. Смех отдавался болью в носу, но Росс не мог остановиться.
Как и ожидалось, 101-й и 104-й батальоны не выдержали натиска и начали отходить от берега. Воины Великого Врага усилили давление на них, выбираясь на сухую землю. Батальоны, к их чести, сохраняли некое подобие строя, отходя поротно и заманивая противника в развалины городского квартала.
— В атаку, строем, вперед! – приказал Росс, усиливая свой голос психорезонансом, чтобы быть услышанным сквозь шум боя.
102-й клинообразным строем врезался в орду Великого Врага, пробиваясь к мосту. Кантиканские гвардейцы вошли в воду, прокладывая путь сквозь толпы врагов.
Росс дунул в свисток, и по этому сигналу все гвардейцы, подошедшие достаточно близко, начали бросать на мост противотанковые гранаты и подрывные заряды. Мост сотрясло взрывами, вода вскипела столбами пара. Тросы, к которым крепились понтоны, лопнули. Секция за секцией, как тонущая змея, мост начал погружаться. Понтоны, не удерживаемые тросами, переворачивались, сбрасывая в воду сотни Броненосцев. Длинная колонна солдат Великого Врага исчезала в темной воде, на тридцатиметровой глубине в центре канала. Росс подумал, что Броненосцы в своих железных доспехах должны тонуть быстро.
Броненосцы, успевшие выбраться на берег и отрезанные от основных сил, прекратили атаковать 101-й и 104-й батальоны. Возможно, они поняли, что это была ловушка, и некоторые из солдат Великого Врага повернулись, направляясь снова к воде. Это не спасло их от артиллерийского огня, обрушившегося на них. Те же, кто сумел пережить обстрел, были потом найдены и уничтожены гвардейцами 10-й бригады.
ОЖЕСТОЧЕННОЕ сражение бушевало на каждой улице, в каждой часовне, каждом доме, каждом подвале и на каждой лестнице. Перестрелки шли даже в лабиринтах подземных усыпальниц.
Однако, когда второй день Последней Войны сменился бледными сумерками, сражение начало стихать. Тройные солнца скрылись за горизонт, мгла сумерек быстро становилась чернильно-фиолетовой. Тьма была слишком коварна, чтобы в ней продолжать бой.
Когда наступила ночь, усилился артиллерийский обстрел с обеих сторон, и кантиканцы начали отступление из фланговых крепостей Иопайя и Сумераби. Целые городские районы были превращены в руины. На некоторых узких улицах и лестницах кучи трупов были так высоки, что отступающим гвардейцам приходилось сбрасывать их вниз, чтобы пройти. Иопайя и Сумераби стали непригодны для обороны. Проще говоря, от них уже мало что осталось.
По данным разведки, к ночи в распоряжении командования осталось менее ста тысяч боеспособных солдат. Воздействие столь высоких потерь на боевой дух войск неминуемо должно было сказаться на их возможностях.
Под ночным небом, освещаемым взрывами снарядов, имперские войска, сокращая линию фронта, отходили в города центральной оси Цепи Крепостей – Фтию и Аркех. Разбитые остатки отступающих бригад вливались в наиболее истощенные части на новом фронте. Там, где были убиты все офицеры, командование осуществлялось самыми старшими из нижних чинов. Ходили слухи, что девятью тысячами солдат, объединенных в 5/8-ю бригаду, командовал младший лейтенант, лишь недавно получивший свое звание.
Больше отступать было некуда. Оставление Фтии или Аркеха позволило бы легионам Великого Врага обрушиться на западный и восточный фланги Ангкоры. Во время отступления кто-то написал на полуразрушенной стене: «Дальше для нас земли нет». Независимо от того, кто написал эти слова, они были подхвачены и транслировались по имперской вокс-связи, став лозунгом последних усилий обороны.
ЛОРД-ГЕНЕРАЛ Фейсал поздним вечером лично посетил позиции Кантиканской Гвардии на новом фронте на окраинах Фтии. Вопреки совету начальника штаба, он был по-прежнему одет в парадный мундир из коричневого фетра с ровными рядами медалей, начинавшимися на груди и спускавшимися почти до бедер. На его поясе висела пара кантиканских кавалерийских сабель, а над ними – пара традиционных изогнутых кинжалов. Четыре клинка свешивались с его пояса, как устрашающие бивни. Без брони и почти без оружия, Фейсал намеревался объехать позиции в традиционных генеральских регалиях. Это должно было сказать его солдатам, что все идет так, как должно быть.
