Дэн Абнетт - Титаникус
Этта ощутила, как гул двигателя повысился на октаву.
— То, что мы видим — победа, сэр? — спросила она.
Крузиус улыбнулся ей своей бесподобной улыбкой.
— Несомненно.
Готч рядом с Эттой пробурчал что-то себе под нос.
— Вы чем-то хотели поделиться, майор? — спросил Крузиус.
— Вовсе нет, сэр, — ответил Готч.
— Мой телохранитель просто высказывает мне свои личные наблюдения, экзекутор, — сказала она.
— Я думаю, ваш телохранитель забыл о тонкой настройке модифицированных ушей, мамзель, — сказал Крузиус. Он замолчал, а затем воспроизвёл через аугмиттер чёткую запись голоса Готча: «Махинщики гоняются за собственными задницами по всему поселению!»
Этта метнула взгляд в Готча — майор стушевался.
— Мой телохранитель… — начала она.
Крузиус поднял руку:
— Нет нужды объяснять, Этта.
— Прошу меня простить, сэр, — угрюмо произнёс Готч.
— За что конкретно? — поинтересовался Крузиус.
— За то, что… сомневался в результативности ваших войск, сэр.
Крузиус почесал пальцем за правым ухом, нахмурившись.
— Я понял, — сказал он. — Я понял. Впечатление от этой войны определяется двумя несовместимыми элементами: общественным настроением и реальными выигрышем в боевых потерях. Не буду вас обманывать, Этта. И могу сказать: никогда не обманывал. Орест по-прежнему находится на грани. Инвикта добилась нескольких серьёзных побед… Подгоксовый Край, Ступени Титанов… но эта война ещё далека от завершения. Готч это понимает. Не так ли, майор?
— Думаю, да, сэр, — ответил Готч.
— Мы должны держать ульи довольными, Этта. Мы должны слать туда добрые вести. Добрые вести не всегда могут быть полной правдой.
— Я не так глупа, экзекутор, — ответила она. — Я понимаю, как работают связи с общественностью.
— Конечно. И данные, которые вы отсылаете лорду-губернатору, должны быть гораздо более горькими и точными, не так ли?
— Так.
— Я знаю, что так. Лорд-губернатор имеет право знать, как на самом деле идут дела.
— Вы перехватывали мои сообщения, экзекутор? — спросила Этта.
Крузиус прервался и улыбнулся:
— А вы хоть на секунду сомневались в обратном?
— Нет, — ответила она, улыбаясь вопреки своему возмущению.
Крузиус пожал плечами:
— Вот голые и беспристрастные факты. То, чего мы не говорим жителям ульев. Мы разбили врага у Подгоксового Края и в Иеромихе. Мы добились множественных убийств махин взамен малых потерь со своей стороны. Инвикта лишила их наступление движущей силы.
— Но?
— А должно быть это «но», Этта?
— Всегда, я считаю, экзекутор.
Крузиус кивнул.
— Но… они ведут свои войска вокруг Аргентума, и орбитальная слежка показывает, что их части лезут вокруг Гинекса и выше через рабочие поселения. Эта война стала равной, но она ещё не выиграна. Должен сказать, меня тревожат промахи орбитальной слежки. Не важно. К завтрашнему рассвету главный удар махин Инвикты будет нанесён по рабочим поселениям за Аргентумом. Милостью Императора, мы сокрушим там мощь врага.
— Что вас тревожит, экзекутор? — спросила Этта.
— Простите?
— Я спросила, экзекутор, что вас тревожит? Что там с орбитальной слежкой?
— Ничего серьёзного.
— И всё же, расскажите.
Крузиус заколебался.
— Флот испытывает проблемы слежения за поверхностью здесь и здесь. — Он указал районы на подсвеченном гололитическом столе.
— Западная проспекция? — спросила она.
— Мне сказали, что это остаточные явления после бури. Прошлой ночью там была большая буря.
— Да, над Астроблемой. Я сама следила за метеорологическим сканированием. Ну, а на северо-западе?
— Вторичный грозовой фронт, как полагает флот. Этот фронт на данный момент блокирует наше сканирование.
— Он существенен?
— Нет.
— Он природного свойства, экзекутор?
— Конечно. Должен быть. Поверьте мне, к рассвету мы выбьем из врага дух и обратим вспять.
>— Где эти материалы были обнаружены? — спросил адепт сеньорус.
— Мой персонал наткнулся на них случайно, сэр, — ответил Файст. — При общем осмотре инкапсулированных данных мы…
— Помолчи, Файст, — велел Иган.
Файст умолк и стал дожидаться, пока адепт сеньорус закончит просмотр данных, которые проецировал перед ним гололит. Даже закончив, он не мог оторвать глаз от светящегося на проекции текста.
— Ты хоть представляешь себе последствия этого? — спросил он.
— Да, сэр. Я полагаю…
— Опять. Ты помолчишь, Файст? — сказал Иган. — Адепт сеньорус обращался ко мне. Да, милорд, я понимаю его значимость, но…
— Собственно говоря, Иган, я обращался к этому юноше. Файст, верно?
— Да, сэр.
Адепт сеньорус передвинулся, чтобы посмотреть на Файста.
— Данные, что ты предоставил мне: что ты знаешь о них?
Файст прочистил горло, осознавая, что Иган буравит его глазами.
— Это старый документ, сэр. Очень старый документ…
— Более десяти тысяч лет, Файст. Продолжай.
— Его суть претендует на доказательство, которое подтверждает взгляд Ореста на Омниссию, сэр.
Адепт сеньорус улыбнулся Игану.
— «Претендует», Иган. Послушай, как молодой человек формулирует.
— Адепт Файст — настоящий пример строгости формулировок, сэр, — ответил Иган.
Адепт сеньорус обратился вновь к проекции.
— Это ересь. Ересь из времён, когда это слово ещё ничего не значило. Этот текст отрицает Его святость.
Файст поёжился. Он никогда не слышал, чтобы короткое слово «его» несло столь ошеломляющую силу.
— Это… — начал Иган. — Это чудовищно.
— Да, старина, — кивнул адепт сеньорус. — Это действительно чудовищно.
В личных покоях адепта сеньорус было невыносимо жарко. Файст понял, что дрожит. Он как наяву ощущал неторопливый ход ледника истории, творящейся прямо сейчас. Он быстро подстроил свою биологию и взял запаниковавший метаболизм под контроль. Сейчас нужны ясная голова и спокойное сердце.
— Это текст, — сказал он, — в сущности, единым махом разрешает причину Схизмы. Он проливает свет на вопросы, над которыми механикус спорили десять тысячелетий.
— Это если он подлинный, — предупредил Иган.
— Магос, — уверенно ответил Файст, — всё, что мы на данный момент извлекли из секвестированных хранилищ, оказалось на поверку в высшей степени подлинным. Мы проверили данные в боях махин, и ни единый фрагмент не подвёл.
Иган покачал головой.
— Она ошибочна, — сказал он. — Даже не смотря на всё моё желание, чтобы она оказалась достоверной, окончательной, — она ошибочна.
Адепт сеньорус покачал головой:
— Она просто старая, Иган.
Он поднялся на ноги. Файст тут же выступил вперёд, чтобы поддержать старика. Соломан Имануал опёрся на предложенную руку и с признательностью по ней похлопал. Он вздохнул.
— Мы сами навлекли на себя беду, — задумчиво произнёс он. — Мы сами навлекли на себя беду, когда открыли секвестированные хранилища. — Он глянул в сторону Файста: — Я не виню тебя, мальчик. Это было умное предложение, и принёсшее войне неизмеримую пользу. Но то, что я прочёл за несколько последних дней… Иган принёс мне посмотреть несколько настоящих книг. Да, Иган?
Файст глянул на начальника. Иган смутился.
— Я полагал, что они развлекут вас, адепт сеньорус.
— Развлекут меня, он говорит, — рассмеялся Имануал. — Ты принёс их мне потому, что не знал, что с ними делать и кому показать.
— Это правда, магос? — спросил Файст Игана. — Вы выносили материалы прямо из архивов, не дав нам их сначала осмотреть?
Иган открыл рот, затем, не сказав ни слова, пожал плечами.
— Не волнуйся, Файст. Там не было ничего особенно тактически ценного, — сказал адепт сеньорус. — Я их внимательно изучил.
— О чём они были, могу я спросить, сэр? — спросил Файст.
— Другие труды наподобие этого, — ответил Имануал, показывая на проекцию дендритом. — Древние благовесты, горькие истины. Большей частью слишком неудобные, чтобы о них думать.
Он замолк.
— Где они сейчас, сэр? — спросил Файст.
— Я приказал их уничтожить. О, не надо так переживать, Файст. А ты бы с ними что сделал?
Файст моргнул. Ответить было нечего.
Взгляд Имануала стал прищуренным и хитрым.
— В точности так, адепт. Ничего. Молчание. Духи машин, как бы мне хотелось, чтобы я нашёл и эту тоже и стёр её прежде… прежде чем дошло до этого.
— Но, со всем уважением, сэр, — сказал Файст, — эти материалы так важны для понимания нашего места в галактике. Они дают Механикус определённость. Они дают нам доказательство, которое мы столько искали. Их нельзя секвестировать, и нельзя подвергать цензуре или уничтожать.
Имануал снова похлопал Файста по руке:
— Такой упорный, такой молодой. Так стремится отстаивать правду любой ценой. Ты подумал о цене, Файст?
