Джеймс Сваллоу - Вера и пламя
Ваун позволил себе последний миг скорби: с того дня, как ему стало известно о существовании пси-машины, он строил грандиозные планы. Пират-псайкер хотел подчинить ее своим целям, стать непобедимым для Инквизиции и любого другого врага, что посмеет встать на его пути. Его не заботили войны ненаглядного Империума Ла-Хайна и безумных порождений Богов Хаоса — он хотел возвыситься сам, обрести способность разорять все миры, на которые падет его недовольство. Теперь все это обратилось в прах, а через мгновение прахом станет и он сам.
Ваун вспомнил мальчишку Игниса, которого уже не было в живых, и то, как его лицо озарялось злорадным весельем при мысли о гибели планеты.
«Я устрою это для тебя, парень, — сказал он призрачному воспоминанию. — Мы еще отомстим».
Стоящий за пультом управления Ла-Хайн в ярости кричал что-то несвязное. Треклятый пастырь видел, что Ваун сопротивляется растворению в сверкающих лимбах сокровенной машины. Псайкер собрал силы и выдавил смех из своего омертвевшего горла, сконцентрировав последние ментальные крупицы еще не погасшей жестокой сущности. Вращающие кольца начали с громким скрежетом тереться друг о друга, высекая искры: механизм не был рассчитан на то, чтобы удерживать неповинующуюся жертву.
Ваун позволил воспоминаниям о гибельных мифах заполнить себя и одним последним усилием воли погрузил свой яростный дух в громадное магматическое ядро, где и дал ему волю.
Безо всякого предупреждения черная земля под их ногами задребезжала, словно колокол от удара. Канонисса споткнулась, едва не упав, и одна из селестинок схватила ее за броню, чтобы придержать. Та с раздражением стряхнула с себя руку и выкрикнула команду:
— Докладывайте.
Ее слова были едва слышны из-за зловещего грохота дробящихся камней, когда расположенные высоко над их головами шаткие базальтовые булыжники начали дрожать и смещаться.
— Сейсмическая активность, — прибыл ответ от командного транспорта. — Ауспик уловил волны энергии внутри крепости.
Стук камней раздался совсем рядом, и Галатея метнулась в сторону, когда земля разошлась в том месте, где она только что стояла. В немом ужасе она наблюдала, как верхушка небольшой черной скалы откололась от общего пейзажа долины и рухнула прямо на отряд доминионок. У боевых сестер не хватило времени даже на то, чтобы вскрикнуть. Другие побежали прочь от неистовых каменных обвалов и лавин темного песка. Те, кто были слишком медлительны, расплачивались за это жизнями.
Открытая утроба крепости, широкие железные ворота которой упали наземь, извергла столб пыли. На миг показалось, что толчки прекратились, но уже в следующее мгновение они возобновились с удвоенной силой.
— Ситуация ухудшается… — произнесла находящаяся рядом селестинка, озвучив собственные мысли канониссы.
Галатея коснулась кнопки управления вокс-бусины, перенастроив канал на частоту пилотов транспортов. Те находились рядом, летая над местностью.
— Слышите меня, — прокричала она, — пилоты. Доложить, что вы видите? — Она направила сердитый взор в небо землистого цвета. Что-то настораживало ее в облаках, окружавших цитадель. Они двигались, несмотря на то что не было никакого ветра, принимая необычные кольцевидные формы.
— Извержения во всех квадратах, — спокойным тоном и без малейших эмоций или колебаний сообщил ей сервитор-пилот. — В отдельных областях замечены пирокластические потоки. Вулканическая активность возрастает экспоненциально.
— Быть того не может, — рыкнула Сороритас. — Эта зона усеяна магматическими стабилизаторами. На Неве не было извержений уже тысячи лет.
— Что ж, выходит — мы опоздали. — Галатея прищурилась. Теперь она различала плавающий в воздухе легкий дымчатый туман, подобный тому, который мог подняться от костра. Он шел изо всех точек башни, а земля продолжала вздрагивать, словно в унисон чьему-то сердцебиению. Продвигаясь по черному высохшему руслу, они услышали отдаленный грохот, когда очередная вершина на расстоянии нескольких километров от них раскололась на части и пик остроконечной скалы исчез в густом облаке серого пепла. Едкий дым овевал канониссу и вызывал кашель, вырываясь из разломов в земле. В их глубине она видела тусклый свет лавы, неумолимо поднимающейся наверх.
— Что там творится? — спросила она вслух, задав вопрос самой себе и дрожащей каменной крепости.
— Ваша светлость? — селестинка в ожидании поглядела на нее. — Мы продолжаем движение?
Приказ Галатеи почти сорвался с языка, когда новый толчок сотряс землю. С пронзительным до боли каменным скрежетом земля дала трещину под полностью загруженным «Носорогом». Плоский бронированный транспорт заскользил по наклоненной поверхности, выбрасывая сильные струи дыма из выхлопных труб — водитель пытался сопротивляться крену. Женщины спрыгивали с крыши и выскакивали через открытые люки на пределе возможностей, но сам танк медленно и неуклюже провалился в расщелину, где его сталь взвыла в агонии, как живая. Полдюжины боевых сестер погибли в мгновение ока.
Толчки не ослабевали. Теперь земля вздымалась, будто живая. Галатея снова споткнулась, уже крича в общий командный канал связи:
— Все, кто меня слышит. Отступаем от крепости. Всем сестрам отходить, не ломая строя, без задержек и остановок! — Она кивнула своим телохранительницам, и селестинки подтянулись к ней. — Пилоты, произвести немедленную эвакуацию!
Прибывший от одного из колеоптеров ответ был раздражающим:
— Зона посадки нестабильна. Возможно, у нас не получится приземлиться на…
— Еще как получится, или, Катерина не даст соврать, я лично прослежу за тем, чтобы вас высекли плетьми. — Слова обдирали ее горло с каждым глотком грязного вонючего воздуха. — Я не собираюсь пожертвовать еще хотя бы одну сестру этому гиблому месту. — Галатея поперхнулась и закашлялась.
Ее войска, как и она сама, поспешили надеть шлемы, ограждая себя от загрязненной атмосферы. Натянув шлем, она с тяжелым хрипом глотнула блаженного переработанного воздуха. Сквозь свою оптику Галатея увидела приземляющиеся транспорты, реактивные двигатели которых полыхали сквозь сплошную серую пелену. Она махнула рукой, пропуская отряд, несущий раненных женщин, тем временем снова перенастраивая свой вокс, на сей раз на частоту Имперского флота.
— «Меркуцио», ответьте. Это канонисса Галатея, notae gravis.[1]
— Это «Меркуцио», — послышался невозмутимый голос капитана военного корабля. — Мы висим на орбите и наблюдаем за вами, миледи. Для нас есть работа?
— Да, — ответила она. — Церковь нуждается в вас.
— Что ты делаешь? — раздраженно проревел диакон. — Тебе не перебороть меня. Такова воля твоего бога! — в гневе плевался он.
Кровь стекала с его губ, и боль резала желудок. Медно-золотой остов пульта управления содрогался при каждом ударе гудящего пульса неверно распределенной энергии, что сверкала в соударяющихся кольцах. Разъяренный крушением своих надежд, Ла-Хайн обрушил кулаки на декоративную панель перед ним. Это не входило в его план. Субъект должен был умирать спокойно, покорно, подпитывая своей ментальной эссенцией пробуждающийся механизм.
— Ваун, будь ты проклят, высокомерное ничтожество! — Расставленные в зале каменные колонны падали, разбиваясь вдребезги, обсидиановые десятитысячелетние статуи тонкой работы разваливались на части. Из-за открывшегося прохода к вулканическому ядру крепости свинцовое озеро магмы стало оживать. Оттуда доносилось шипение потоков выходящего пара.
— Нет. — Слова псайкера были искажены и растянуты, вязко распространялись по пространству зала, как смазка в безмозглых дронах. — Будь ты проклят!
Ла-Хайн различал его в центре энергетического ореола. Будучи уже лишь бледной прозрачной тенью надменного мятежника, с которым Виктор встречался лицом к лицу в Лунном соборе, Ваун все равно продолжал противиться. Краем глаза лорд-пастырь уловил движение на полу инженерного зала, но проигнорировал его. Остатки жалкой банды беглецов Вауна или несколько выживших людей из его собственных служителей? Сейчас такие вопросы потеряли для него всякий смысл. Он передвинул несколько бронзовых рычагов, и пульт управления накренился вперед, а витая арматура под ним начала разворачиваться. Золотой подиум поднялся и окунулся в поле ауры, выбрасывающей из себя горячие искры.
— Я все здесь уничтожу, — стонал Ваун. — Отомщу. Одолею тебя!
— Ну уж нет, — прорычал диакон, скручивая нить ониксового розариуса на своей руке. Это далось ему с трудом: кровь перемазала пальцы, отчего бусины скользили. — Только не такое ничтожество… Колдун вроде тебя. Ты — всего лишь угли, которые растопят печь! — Наконец он сумел взять оружие, крепко сжав богато украшенную рукоять. С неописуемой осторожностью он направил розариус в лицо своему ученику. — На сей раз ты не сбежишь. — Большой палец надавил на пусковую кнопку, и раздался грохот.
