Уильям Кинг - Истребитель скавенов
— Ты действительно предполагаешь, что серый провидец Танкуоль — предатель дела скавенов? Серьёзно? — прорычал Изак Гроттл, обнажив при этом свои ужасающие огромные клыки.
— Это возможно, — осмелился вставить Ларк.
— Боюсь, это более чем возможно, — сказал Хескит Одноглазый. — Это единственное объяснение тому, зачем серый провидец помешал нашим большим планам, когда мы все пытались содействовать делу скавенов.
— Однако человек и гном также и его враги. Судя по всему, они чуть не убили его в логове того человека, фон Гальштадта.
— И он посылал против них диверсантов, — добавил Вилеброт Нуль. — То был действительно заказ на убийство. Чанг Скуик до сих пор плюётся, как подумает о своём провале.
— А что, если серый провидец Танкуоль настолько коварен, что использовал своих врагов против нас? — взволнованно произнёс Хескит Одноглазый.
— Он натравил их на нас. Беспроигрышный вариант! Или он расстроит замыслы соперников, или они убьют его заклятых врагов.
На минуту в помещении установилась тишина, и Ларк понимал, что враги Танкуоля внезапно почувствовали огромное уважение к коварству серого провидца, неважно, что ещё они о нём думали. По размышлении, в этом он был согласен с ними. Какими бы пороками не обладал серый провидец Танкуоль, было трудно не согласиться с тем, что у него имеются все качества, присущие истинно великому скавену.
— Даже если так, даже обладай серый провидец Танкуоль дьявольским коварством — он предал нас врагу! Это не обсуждается. Он раскрыл врагам наши тайные планы и тайные планы наших великих кланов, — сказал Изак Гроттл. — Серый провидец Танкуоль — изменник и враг всего нашего народа.
— Я согласен, — заявил Хескит. — Он, почти несомненно, предатель. И более того — он наш личный враг. Однажды он уже выступил против нас, и это чуть не стоило нам жизни. Его следующая попытка может оказаться более успешной.
Все трое содрогнулись, подумав о том, какой дьявольски умный интеллект противостоит им. Ларк мог видеть страх на их лицах и нервное подёргивание усов.
— Я смиренно предполагаю, — произнёс Нуль, — что, должно быть, воля самой Рогатой Крысы состоит в том, чтобы освободить серого провидца Танкуоля от командования армией и отправить его объясняться с Советом Тринадцати.
— Я искренне согласен с твоим мнением. Искренне! — сказал Изак Гроттл. — Но как мы сможем этого достичь? Под командованием предателя остается почти пять тысяч воинов клана Скаб, в то время как наши собственные войска представляют всего лишь тень былой силы.
— Несомненно, как и спланировал предатель, — сказал Хескит.
— Несомненно, — одновременно согласились двое остальных.
— Всегда есть возможность покушения, — предложил Хескит.
— Возможно! Возможно! — сказал Гроттл. — Но кто может поручиться, что Эшин не обманет и не сообщит о подобном заказе самому предателю?
— Мы можем сделать это сами, — сказал Вилеброт Нуль.
— Но, несмотря на свою измену, серый провидец Танкуоль — чрезвычайно могущественный волшебник, — сказал Хескит Одноглазый. — Мы можем потерпеть неудачу, и мы можем погибнуть!
Все трое вздрогнули, и потом три пары глаз одновременно повернулись к Ларку. Он задрожал до пят, так как знал, о чём они думают.
— Нет! Нет! — выкрикнул он.
— Нет? — угрожающе произнёс Хескит Одноглазый, дотронувшись до рукояти пистолета.
— Нет? — прорычал Изак Гроттл, жадно облизав свои губы.
— Нет? — спросил Вилеброт Нуль, отхаркнув огромный сгусток пузырящейся зеленой слизи на пол возле Ларка.
— Нет! Нет! Милосерднейшие из хозяев, я всего лишь скромный скавен. Я не обладаю ни вашим могучим интеллектом, ни вашим внушающим трепет могуществом. Любой из вас может надеяться победить серого провидца Танкуоля в бою или хитростью, но не я.
— Тогда зачем нам сохранять тебе жизнь? — вкрадчиво спросил Изак Гроттл. — Зачем? Говори! Быстро! Быстро! Я голоден.
— Потому… потому что…, — заикался Ларк, судорожно ища выход из этого ужасного лабиринта. Он проклял и день, когда повстречал серого провидца Танкуоля, и те, когда носил его сообщения человеку и гному. Погоди! Вот он ответ. Возможно, решение его проблемы находилось в личном примере самого серого провидца.
— Потому… потому что есть лучшее решение!
— Есть?
— Да! Да! Более верное, которое содержит минимум риска!
— Ты заинтриговал меня, Ларк Стукач, — произнёс Изак Гроттл. — Ты видишь в этом что–то, чего не видим мы?
— Да! Да! Продолжай! Объясни! — сказал Вилеброт Нуль своим ужасным булькающим голосом.
— Вы можете использовать метод серого провидца против него самого!
— Что?
— Он использовал Ягера и Гурниссона против вас. Почему бы не использовать их против него?
Повисла ещё одна пауза, пока трое высокопоставленных скавенов переглядывались.
— Они, безусловно, впечатляющи, — сказал Вилеброт Нуль. — Для не–скавенов.
— Может быть! Может быть, они смогут это сделать! — прочирикал Хескит Одноглазый.
— Ты так думаешь? Они — не скавены, а Танкуоль — серый провидец. Серый провидец! — произнёс Изак Гротлл и ударил кулаком по столу.
— Со всем возможным почтением, — произнёс Вилеброт Нуль, — но ты не встречался с этой парой. Как я и Хескит из Скрайра. Трудно вообразить более злобных и опасных противников. Даже я едва ускользнул от них при всех моих магических способностях.
— Они вырезали около половины моих сопровождающих, — сказал Хескит, умолчав о своей собственной роли в бойне.
— Я полагаюсь на ваш большой опыт, — сказал Гроттл. — Остается один вопрос — как мы заставим их выступить против серого провидца Танкуоля?
— Письмо! — с явным удовольствием предложил Ларк, увлечённый участием в заговоре.
— Да! Да! Письмо, — подхватил Вилеброт Нуль.
— Это подходит — серый провидец Танкуоль погибнет тем же способом, которым он пытался погубить нас.
— Но где и как оба наших убийцы будут иметь возможность его достать?
— Мы должны ждать удобного стечения обстоятельств, — сказал Нуль.
— А как мы напишем это письмо? — спросил Гроттл. — Например, я не обладаю знаниями этих примитивных человеческих рун.
— У меня есть кое–какие знания человеческого алфавита, — чуть–ли не оправдываясь произнёс Хескит Одноглазый. — Он мне нужен для чтения чертежей людей.
— Мы должны использовать такие же бумагу и перо, как серый провидец, — сказал Гроттл.
— Наш друг Ларк может их достать, — сказал Вилеброт Нуль, обнажая гниющие зубы в ужасной ухмылке.
— И он также может своим обычным способом доставить сообщение, — самодовольно заявил Хескит.
— Похоже, что сегодня я тебя не съем, Ларк Стукач, — сказал Изак Гроттл. — Ты нужен нам живым. Но если ты попытаешься нас предать…
— Это отношение изменится, — закончил Хескит.
Ларк не знал, радоваться ему или сожалеть. Оказалось, что он продлил себе жизнь только ценой риска навлечь на себя гнев Танкуоля. И как он вовлёк себя во всё это?
* * *— Мы уходим из города, — вызывающе сообщила Элисса.
Она смотрела на Феликса, ожидая от него возражений.
— Ганс и я. Мы решили уйти.
— Я тебя не виню, — сказал Феликс. — Это плохое место, и будет только хуже.
— И это всё, что ты скажешь?
Феликс оглядел комнату, которую они делили то недолгое время, пока были вместе. Она выглядела маленькой и пустой, и скоро станет ещё более пустой, когда Элисса уйдёт. Что ещё тут можно сказать? Он действительно не мог винить её за желание уйти, и если честно, он не видел для них совместного будущего. Так почему же ему всё–таки больно? Почему у него в груди это ощущение опустошённости? Почему он ощущает этот порыв — просить её остаться?
— Ты идёшь с Гансом? — спросил он, просто чтобы услышать её голос.
Элисса холодно посмотрела на него и скрестила руки на груди.
— Да, — сказала она. — Ты не попытаешься нас остановить, нет?
Феликсу показалось, что она словно хочет, чтобы он ответил утвердительно.
— В настоящее время за городом не очень безопасно, — сказал он.
— Мы всего лишь возвращаемся в деревню. Она недалеко.
— Примут ли там тебя? Я слышал, что если люди из города приближаются к деревням и фермам, в них метают стрелы и камни. Из опасения, что они зачумлённые.
— Мы выживем, — сказала она, но это прозвучало неубедительно.
— В любом случае, хуже, чем здесь, быть не может — с чумой, бандами, крысами и прочим. В деревне нас, по крайней мере, знают.
— Несомненно, они знают Ганса. Ты вроде говорила, что старейшины его ненавидят?
— Тебе необходимо напоминать о неприятном, не так ли? Они нас примут обратно. Я скажу им, что мы пришли пожениться. Они поймут.
— А ты? Выйдешь замуж, я имею в виду.
— Я так думаю.
— Ты говоришь не особо восторженно.
— О, Феликс, а что мне ещё делать? Провести остаток моей жизни в баре, где меня лапают незнакомцы? Шататься с вольным воином–наёмником? Не этого я хочу. Я хочу домой.
![Михаил Катюричев - Эквилибрист. Путь долга [litres]](/uploads/posts/books/262264/262264.jpg)
