У рифа Армагеддон - Вебер Дэвид Марк

- Пока нет, - признал Уэйв-Тандер. - Его величество и Кэйлеб даже ближе к герцогу, чем ты. До тех пор, пока я не буду уверен, что где-то под всем этим дымом есть огонь, я не собираюсь говорить ничего, что могло бы причинить им такую сильную боль на личном уровне. Конечно, ты не думаешь, что мне нравится говорить тебе, что кто-то настолько близкий к тебе и твоей дочери, отец твоих внуков, может быть предателем?

Грей-Харбор посмотрел на него сузившимися глазами. Они вдвоем сидели в креслах лицом друг к другу в отдельной гостиной в Грей-Харбор-холле, особняке графа в Теллесберге. Каждый из них держал наполовину наполненный стакан, а на столике у локтя графа стояла бутылка превосходного виски Сиддармарка. День клонился к вечеру, и с юго-запада надвигалась непогода, проносясь через перевалы в горах Стивин со стороны Колдрэна, мелководного, изобилующего течениями участка морской воды между Чарисом и островом Таро. Усиливающийся ветер гнал более тяжелые волны к волнорезам гавани, и по всей береговой линии экипажи задраивали люки, готовясь к тяжелой погоде. Над головой утренний солнечный свет превратился в тяжелый полумрак облачного раннего вечера, и зловеще прогрохотал гром. Облака, закрывшие солнце, были черными и плотными, и среди них то тут, то там вспыхивали молнии.

Погода, - подумал Уэйв-Тандер, - была, к сожалению, точным отражением напряженности в этой гостиной.

- Нет, конечно, я не думаю, что тебе нравится рассказывать мне, - наконец сказал Грей-Харбор. - Это, однако, не означает, что я думаю, будто ты прав.

- Поверь мне, - сказал Уэйв-Тандер с предельной искренностью, - в этом случае я бы гораздо, гораздо скорее обнаружил, что мои подозрения неуместны. И у меня нет намерения портить отношения короля с его кузеном до тех пор, пока я не буду уверен, что для этого есть причина.

- Но тебя не очень беспокоят мои отношения с Калвином? - сказал Грей-Харбор с ледяной улыбкой.

- Ты знаешь это лучше, Рейджис. - На этот раз в голосе Уэйв-Тандера прозвучала язвительность, и он очень спокойно встретил взгляд графа. - Если бы этого не требовал закон, я бы и тебе тоже ничего не сказал, пока не разузнал бы так или иначе.

Грей-Харбор снова пристально посмотрел на него секунду или две, а затем кивнул, с очевидным несчастьем.

Закон был очень ясен, и так было со времен прадеда Хааралда. В Чарисе, в отличие от большинства других земель, даже самого обыкновенного человека нельзя было просто схватить и оттащить в тюрьму. По крайней мере, не юридически, хотя Грей-Харбор не хуже других знал, что закон иногда нарушался, и иногда очень грубо. Однако по закону любой гражданин Чариса должен быть обвинен в каком-то конкретном преступлении перед королевским магистратом, прежде чем светские власти смогут посадить его в тюрьму, даже по серьезному подозрению. И он должен быть осужден за это преступление перед королевским судом, прежде чем его можно будет там оставить. Конечно, церковные суды были совершенно другим делом, и в результате между короной и Церковью возникала определенная напряженность, но и Хааралд, и епископ-исполнитель Жирэлд пытались свести ее к минимуму, насколько это было возможно.

Однако дворяне пользовались значительно большей защитой даже в Чарисе. Что, как сказал бы Грей-Харбор (если бы он вообще потрудился задуматься над этим вопросом), было так, как и должно быть. В случае с дворянином такого положения, как Калвин Армак, даже корона должна была двигаться осторожно. Уэйв-Тандер не мог законно инициировать расследование того рода, которое он, очевидно, намеревался предложить, без прямого одобрения короля или его первого советника. На самом деле, было вполне возможно, если Грей-Харбор хотел быть приверженцем этого, что Уэйв-Тандер уже превысил свои законные полномочия в этом деле.

Какая-то часть графа испытывала искушение высказать это замечание, но он отбросил искушение в сторону. Сама мысль о том, что Калвин может быть предателем, была за гранью смехотворности, и все же Уэйв-Тандер был прав. На нем действительно лежала ответственность за рассмотрение даже самых нелепых утверждений. А тот факт, что Калвин был зятем Грей-Харбора, только усугублял ситуацию для них обоих.

- Знаю, ты бы не сказал мне, если бы не был вынужден, Бинжэймин, - вздохнул Грей-Харбор через минуту. - И я знаю, что это чертовски неловко. Думаю, что вся эта идея абсурдна и более чем оскорбительна, но я знаю, откуда взялось первоначальное обвинение. Лично я думаю, что этот так называемый сейджин перегнул палку, и с нетерпением жду, когда он попытается объяснить его величеству, почему он счел нужным ложно поставить под сомнение честь члена собственной семьи его величества. Но я понимаю, что тебе нужно мое разрешение, прежде чем ты сможешь продолжить. Итак, расскажи мне, что вы подозреваете и как вы намерены доказать или опровергнуть свои подозрения. Если, конечно, - он тонко улыбнулся, - сейджин Мерлин не сочтет нужным обвинить и меня в измене.

- Конечно, он этого не сделал, - хрипло сказал Уэйв-Тандер, затем посмотрел в свой стакан с виски. Мгновение или два он рассматривал прозрачные янтарные глубины, затем сделал глоток и снова посмотрел на хозяина.

- Очень хорошо, Рейджис, - сказал он. - Вот что у нас есть на данный момент. Первое...

* * *

Прогремел гром, громкий и резкий, раскатившись по небу, и Рейджис Йованс, граф Грей-Харбор, стоял, глядя в открытое окно на безукоризненный сад своего особняка. Ветер трепал ветви и цветущий кустарник, трепал темные, блестящие листья, чтобы показать их более светлую нижнюю поверхность; воздух, казалось, покалывал его кожу; и он почувствовал резкий, характерный запах молнии.

Недолго, - подумал он. - Недолго осталось до того, как разразится буря.

Он поднял стакан с виски и выпил, чувствуя, как его горячее, медовое пламя обжигает горло, пока он вглядывался в темноту. Внезапно над белоснежной гаванью вспыхнула молния, пронзив облака, как плетеный хлыст Ракураи Лэнгхорна, на короткое время окрасив весь мир в багровый, ослепительный свет, и вслед за ней раздался новый раскат грома, громче, чем когда-либо.

Грей-Харбор наблюдал за ним еще несколько секунд, затем отвернулся и оглядел уютную, освещенную лампами гостиную, которую Уэйв-Тандер покинул чуть больше двух часов назад.

Граф вернулся к своему креслу, налил еще виски и сел. Его разум настойчиво повторял все, что сказал Уэйв-Тандер, и он закрыл глаза от боли.

Этого не может быть, - подумал он. - Этого не может быть. Должно быть какое-то другое объяснение, какой-то другой ответ, что бы ни думали Сифармер и Бинжэймин.

Но он уже не был так уверен в этом, как раньше, и эта утраченная уверенность причиняла боль. Это было гораздо больнее, чем он предполагал, когда был так уверен, что этого никогда не случится.

Он снова открыл глаза и уставился в окно, ожидая первого грохочущего водопада надвигающейся бури.

Он был готов отвергнуть любую возможность вины своего зятя. Не просто потому, что Калвин был двоюродным братом короля, следующим в очереди на трон после собственных детей Хааралда и назначенным регентом для его несовершеннолетних детей, если что-то случится с Хааралдом и Кэйлебом. Не просто из-за важности Калвина для королевства. И не только из-за несомненной дополнительной власти и влияния, которые брак его дочери с герцогом привнес в положение Грей-Харбора, или потому, что Калвин всегда был его верным союзником в тайном совете и в парламенте.

Нет. Он был готов отвергнуть эту возможность, потому что Калвин всегда был добрым и любящим мужем для его дочери Жинифир и любящим отцом для ее двоих детей. Потому что он занял место давно умершего сына Грей-Харбора, Чарлза.

Потому что граф Грей-Харбор любил своего зятя.

Но, - мрачно признался он себе, - если бы это был кто-то другой, он бы счел подозрения Уэйв-Тандера убедительными.

Не убедительными! - сказал он себе, храбро собираясь с силами. Но потом его плечи снова поникли. - Нет, не убедительными, но достаточно наводящими на размышления, чтобы их нужно было исследовать. Достаточно наводящими на размышления, чтобы они повлияли на то, как Хааралд относится к нему, на то, насколько Хааралд может ему доверять. Черт бы побрал этого так называемого сейджина!