Степан Мазур - Клятва рода
Подскакал забрызганный кровью сотник. Трясущиеся губы на бледном лице затараторили:
— Савалан! Люди напуганы! Такое не под силу человеку! Никто уже не рвётся в бой. Ещё мгновение и они сбегут. Молю тебя, мой господин, прикажи отступать. Это будет самым разумным поступком, мой господин.
Ярость затмила сознание.
"Отступить перед русами? Да никогда! Всадники не отступают перед землепашцами".
Лихая сабля в один момент срубила голову сотника. Та покатилась по траве прежде, чем тело соскользнуло с лошади. Сама лошадь помчалась прочь.
Савалан что-то закричал и рванулся в бой со своими последними силами истерзанного отряда, собираясь взять настырного богатыря нахрапом, всем скопом.
В груди что-то дрогнуло, оборвалось, ясно увидел, как посреди вала тел, прямо из седла высоко в небо выбит очередной налётчик, а огромнейшая палица опустилась на лошадь, вбивая в землю. Посреди поляны стоял уже не богатырь. На Савалана глазами богатыря смотрела сама смерть.
Вся ярость мигом выкипела, ушла прочь, оставив лишь дикий страх, да холод. Савалан, не помня себя, повернул коня и помчался прочь. Глядя на предводителя, прочь понеслось и всё остальное войско налётчиков…
Добрыня спешил от степи к границе Руси, горел желанием самым первым из всей дружины князя донести весть о том, что степняки разбиты, что эти годы жители приграничных застав-деревень могут жить спокойно, в мире. Ни один шакал и стервятник не посмеют заступить границу.
Навстречу, в хаосе, в таком беспорядке, с каким только можно спешно отступать, неслись перепуганные наездники. Едва ли десяток. Добрыня сразу же узнал степняков, рука потянулась за перевязь с мечом. Помчался навстречу.
Через некоторое время, вытерев лезвие об одежду убитых, и закинув меч обратно в ножны, погнал резвого коника дальше к границе. Уже видел одинокую фигуру. Ведь там, прямо посреди поляны, подперев палицей землю, литым камнем стоял богатырь Илюша, провожая взглядом кучи облаков. Заинтересованный Добрыня подъехал ближе, спрыгнул с коня, пробираясь сквозь валы тел к одинокому пешему. Бодро вопросил, едва приблизившись:
— Что, Илюха, опять бездельничаешь? Эх ты… А мы там степняков разогнали.
Илья Муромец перевёл тяжёлый взгляд чёрных как ночное небо глаз с облаков на побратима и печально обронил:
— Устал я что-то. Коня одолжишь?
— Стареешь. Того и гляди снова на печь попросишься.
— С вами попросишься.
— Что есть, то есть…
Сёма просыпался от наведённого сна с улыбкой. Именно с такой, какой бились его предки тысячу, тысячи и десятки тысяч лет назад. Улыбка берсерка и помесь тех чувств, что в мире зовутся "загадочной русской душою". Явление не одного народа, но совокупности всех тех, кто вопреки здравому смыслу, проходит сквозь крещение системы.
Проходит и становится Человеком.
Индия
Где-то в Дели
Сёма приподнял веки, заворочался на подушках, ощущая огромный прилив сил и наполненные доверху резервы. Энергии было столько, что казалось, может переплыть вразмашку Тихий океан.
"Я почти взрываюсь, как переполненный воздухом шарик. Зачем столько?", — успел подумать Сёма и резко обомлел. Голубые глаза старца из-под густых белых бровей смотрели прямо на него. Прямо в него. Сквозь, вглубь и насквозь. Мир вокруг не существовал. Были только бездонные глаза мудрости, света и ясного понимания мира. Счастье наполнило тело от того, что подобные глаза зрят в него. Захотелось открыться и податься навстречу. А наряду с тем пасть на колени, ползать по полу и целовать полы накидки учителя, гуру, просвещённого. Эти глаза говорили и думали за него, показывали скрытую суть, наполняли любовью и лёгкостью. В этот миг можно было умереть. Сёма ясно ощущал себя микрочастицей по сравнению с величаем человека напротив.
Человека? Нет, это сам бог сидел и смотрел на него. И за это ощущение можно было отдать жизнь. Прямо сейчас. Без раздумий. Что жизнь, что была до этого момента? Безликий фантом. Вот она, суть мирозданья. Вот оно…
Увесистая оплеуха сбоку показалась дисбалансом мира. Обида и боль накатила такая, что захотелось разреветься в голос. И, о нет, голубые глаза отвели взор. А затем и вовсе веки закрыли навсегда дверь, ключ от которой был в тех самых очах просвещённого. Семе показалось, что бог отвернулся от него. И всему виной помеха сбоку… И тогда проснулась другая сторона души. Огонь охватил разум.
Скорпион отскочил от подушки. Рубящий волновой удар ребром ладони как тесаком вспорол подушки, расшвыривая содержимое по округе в воздух. Тугая волна на несколько пальцев вмяла каменный пол в радиусе метра. Едва успел отпрыгнуть, как молнией перед глазам возникло тело. Семь точечных ударов едва не вспороли грудную клетку. Кончиком пальца вырвало клок одежды и кожу. Удар, преисполненный гневом обжёг как калёное железо.
— Остановись! Он запудрил тебе мозги! — Послал Скорпион, но астральный диалог не достиг закрытого адресата. Зато ботинок мелькнул в перед самым носом, говоря за то, что его обладатель разговаривать не желает. За ботинком едва не оторвала ухо скользящая рука. Сергей едва ушёл с вектора атаки, минуя новый волновой выпад.
Волна, оставляя змеи-трещины на каменном полу, врубилась в стену. Троих молчаливых послушников смяло в стену. За спинами от затылка расползся кровавый след.
Сергей вздохнул, срываясь в движение навстречу брату. Увернувшись от атаки, оказался за спиной. Руки не медлили, хватая блондина за гриву, заворачивая руку и сбивая с ног. Он подломился, упав на камень грудью и лицом. По лбу потекла кровь.
— Его истина непригодна для современного мира. Он носитель прошлого, но в настоящем этому нет места! Это всё сон! Сон прошлого! Будущее не позволит тебе жить инертно! — Послал сакральный слог Скорпион, пробивая заслонку разума.
Слова докатились. Но адресат не принял их значения.
Скорпион ощутил себя в полёте. Тело под ним оттолкнулось от пола свободной рукой, и удар локтем под дых был молниеносным. За ним и последовал апперкот, отправивший в полёт.
Ещё взвиваясь в воздух вместе с разбитым лицом и пурпурными каплями, натренированным взглядом заприметил новое движение блондина. Его рывок в сторону, три прыжка по стене, полукувырок и нога, занесённая для удара над ним. Чудовищная скорость, какую не был способен показать и тотем.
А тело под воздействием яда не спешило открывать ресурсы, разум туманило, черты памяти ступеней расплывались, тотемы без приказа безмолвствовали, пребывая от того же яда в состоянии анабиоза.
"Извлечь из Пустот меч? Без контроля он разрубит угрозу пополам. Как жить потом с ощущением, что его лезвие когда-то обагрила кровь брата?".
— Дурак ты, Скорп.
Сергея откинуло в сторону. Фигура в чёрном приняла удар ногой сверху в руку. Инерция удара и волна прокатились до пола. Камень снова вмяло, но уже на добрую пядь. Фигура в чёрном же не только выдержала удар, хоть и треснул под ногами камень, но и схватила за ногу, затем за пояс, за руку, перебирая ближе и ближе. Наконец шлепок открытой ладонью по макушке блондина стал завершающим этапом боя.
Скорпион упал, расшибив плечо. Кряхтя повернулся к возвышению со странным человеком. Если это был Аватар Живо — хотя кто ещё способен на демонстрацию таких сил гипноза — то вёл он себя хуже последнего Эмиссара.
"Так что из них враг, а кто друг?"
Меченый, скинув обмякшего Сёму на пол, приблизился к старику.
— Давно хотел это сделать. Всё повода не было, — без эмоций обронил Меч и кулак… остановился в сантиметре от лица Аватары.
— Пшёл прочь! — ответил Живо, не открывая глаз.
— Тебе давно следовало уйти! Дождёшься Стерателя! — Чуть повысил голос Меченый, и на этот раз у лица застыла нога.
— Я сказал прочь! — голос старика взорвал помещение. Гудение послушников прекратилось. Около трёх десятков безликих мужчин разом открыли глаза. В комнате словно отключили свет. Даже узкие оконца перестали светить. Всё погрузилось в полумрак. И в этом полумраке как кошачьи глаза заблестели тёмные провалы очей послушников.
Меченого подкинуло к потолку, спина врезалась под самые своды. Руки и ноги распяло. С губ небольшим ручейком закапало. Капли разгонялись и врезались о поверхность пола.
— Неужели я дожил до того момента, когда великий Живо сошёл с ума? — Донеслось от потолка. И лицо Меча скривилось. Давление повысилось.
Скорпион поднялся. Медленно и неторопливо в руках стали собираться атомы меча Славы. В картине, что наблюдал в задымлённом помещении, всё было предельно ясно и настолько же сложно.
"Во-первых, телепорт без объяснений. Если бы отец не доверял Живо, вряд ли бы мы были в Индии. Значит, что-то в последнее время резко изменилось в отношении. А, значит, корёжит сам баланс. Во-вторых, воздействие на разум Сёмы. Зачем богу прошлого Сёма? И почему он его руками пытался убить меня? В-третьих, что за Стератель, про которого говорил Меч? И почему он вмешался в бой непосредственно? Имеет свой интерес или в имени брата действительно больше нарицательного, чем он есть на самом деле?".
