Филип Фармер - Лавалитовый мир
Кикаха слабел с каждой секундой. Позыв кашля едва не разрывал грудь. Но он понимал, к чему может привести еще один глоток этого газа. Подавив дыхательный рефлекс, Кикаха прошел через врата.
Он ничего не знал о высоте и крутизне склона. Однако любое промедление грозило гибелью. Об осторожности пришлось забыть. Упав на ягодицы, Кикаха покатился по россыпи острых камней. Каких-то двести футов склон шел под углом в сорок пять градусов, а затем резко обрывался. Перекатившись на живот, Кикаха начал цепляться за камни. Они ранили грудь и руки, однако он не обращал на боль никакого внимания.
Кашель прорвался сквозь плотно сжатые губы. Но теперь Кикаха уже не боялся этого. Он выбрался из зеленого облака, которое медленно выползало из отверстия на поверхности горы.
Встав на четвереньки, Кикаха начал карабкаться вверх. Любое неосторожное движение могло вызвать оползень. Мелкая галька разъезжалась под ногами и со звонким перестуком катилась вниз. Приподняв голову, он увидел Анану. Она добралась до скалистого выступа, который нависал над отверстием врат. За ее поясом поблескивал рог Шамбаримена. На бледном лице застыло выражение ужаса.
— Быстрее, Кикаха! Торопись! — закричала она. — До взрыва генератора осталось несколько секунд!
Он велел ей уходить, не дожидаясь его. Кикаха знал, что на подъем потребуется не меньше минуты. Анана, видимо, хотела спуститься и оказать какую-то помощь, но после его слов взобралась на выступ и исчезла из виду. Срезая угол, Кикаха попытался преодолеть широкую полосу оползня. Он дважды скатывался вниз, но каждый раз ему удавалось остановить внезапное скольжение.
Наконец предательский щебень остался позади. Поднявшись на ноги, Кикаха ухватился за траву и одним рывком добрался до нависавшей скалы. Придерживаясь за нее одной рукой, он отбежал подальше от отверстия, а затем залез на выступ и начал карабкаться выше.
Гора вдруг дрогнула и загудела. Кикаха перекатился на плоский участок скалы. Каменистая осыпь ниже отверстия врат с громким грохотом сползла в пропасть, оставив после себя голый и чистый склон. По нему словно прошлась метла гиганта.
Когда грохот камнепада затих, наступила тишина. Далекие крики птиц звучали, как финал феерической симфонии.
— Все кончилось, Кикаха, — сказала Анана. Он повернулся и увидел ее в трех шагах от себя.
— Как только генератор разрушился, врата закрылись. Мы ощутили лишь малую часть взрыва. Иначе бы вся гора взлетела на воздух.
Кикаха спустился к краю пропасти и осмотрел груду серых камней. Внизу что-то белело. Неужели рука?
— А где Уртона? Ему удалось спастись?
Анана покачала головой:
— В отличие от нас он спускался вниз. Когда я видела его в последний раз, Уртона карабкался по отвесной скале, и ему оставалось каких-то двадцать футов до пологого склона. Но потом на него посыпались камни.
— Давай спустимся и проверим, действительно ли он мертв, — сказал Кикаха. — Его последняя выходка аннулирует все наши обещания.
Уртона погиб под камнепадом. Оставалось лишь навалить на тело побольше камней, чтобы труп не растерзали птицы и звери.
ГЛАВА 26
Прошел месяц. Они по-прежнему оставались в горах. Перебравшись на другую сторону хребта, Кикаха и Анана нашли уединенную долину. За все это время туда лишь два раза забредали охотники из речной деревушки, которую они видели в проеме врат. Однако Кикаха решил, что пока лучше не встречаться с другими людьми.
Они решили построить хижину. Изготовив из ясеня лук и стрелы, Кикаха приделал к ним кремневые наконечники, а затем подстрелил несколько оленей, которых тут водилось в избытке. Выдубив шкуры, они нашли в лесной чаще небольшую поляну и установили вигвам. В двухстах ярдах ниже по склону протекал ручей. Помимо прохладной чистой воды он обеспечивал их рыбой.
Анана сшила одежду и одеяла из оленьих и медвежьих шкур. Туперь им больше не приходилось дрожать от утренних заморозков. Они отдыхали, набирались сил и по нескольку часов выполняли физические упражнения. Им нравилось бродить по лесу и горам, собирать ягоды и орехи, заниматься любовью под звонкие песни ручья. Они понемногу набирали вес. Впрочем, после такого долгого периода бед и лишений невредно было и отъесться. Иногда они пробирались по ночам в деревню и воровали хлеб и масло. Это помогло им разнообразить не только рацион, но и досуг.
Подслушав разговор двух жителей деревни, Кикаха убедился в том, что они попали в Дракландию. Из разговора же он узнал, что деревня принадлежит барону Ульриху фон Найфену.
— Его покровителем является герцог Вильгельм фон Хартмот. И теперь я представляю, где мы находимся. Эта река впадает в полноводную Пфав. Спустившись по ней на триста миль, мы окажемся во владениях барона Зигфрида фон Листбета — а он мой хороший друг и должен таким остаться. Я подарил ему свои замок, и он женился на моей бывшей супруге. Да-да, мы развелись. Она оказалась не той Исот[9]. Мы немного не ладили: она не выносила моих долгих отлучек.
— А как долго они длились?
— Иногда пару месяцев, а иногда и несколько лет.
Анана засмеялась:
— С этого дня, когда выйдешь погулять, будешь брать меня с собой.
— Ладно. С тобой можно идти хоть на край света — не то что с Исот.
Они решили погостить месяц у фон Листбета, а потом Кикаха хотел спуститься на следующий ярус планеты и отыскать племя, которое приняло бы их. Он был просто влюблен в свою Америндию. Его влекли высокие горы, непроходимые леса и огромные прерии. Он тосковал о больших реках и звонких ручьях. Ему грезились гигантские бизоны, мамонты, антилопы, медведи, саблезубые тигры, дикие лошади, бобры и миллионы птиц. На просторах этого уровня могли уместиться Северная и Центральная Америки. Там обитали дикие кентавры, большие народы и малые племена. И там еще были места, где не знали имени Кикахи-Ловкача.
Однако прежде они хотели побывать во дворце на вершине Многоярусного мира. Там, на верхнем уровне этой «вавилонской башни», им снова предстояло пройти через врата на злосчастную Землю номер один — злосчастную, потому что они оба составили о ней ужасно плохое мнение. Перенаселенная и загаженная планета могла в любое время погибнуть в атомной катастрофе.
— Я надеюсь, что, когда мы попадем во дворец, нас встретят Вольф и Хрисеида, — мечтал Кикаха. — Тогда мы могли бы забыть о Земле. Вот было бы здорово, правда?
Они сидели на скале и смотрели на долину, по которой текла река. У подножия горы виднелась роща берез, из которых можно было сделать каноэ. В деревне пекли хлеб, и к зеленому небу поднимался белый дым. Воздух пьянил чистотой и свежестью, а земля не ходила ходуном в потугах мутаций.
Мимо пронесся черный орел. Два ястреба, покачиваясь на ветру, летели к реке за рыбой для своих птенцов. Неподалеку, в ягодных кустах ворчали гризли.
— Анана, посмотри вокруг! Разве можно не любить этот мир? Пусть Ядавин считает себя его властителем, но на самом деле это мой мир! Мир Кикахи!
Примечания
1
Здесь: животное, похожее на лося (moose (англ.) — лось). — Здесь и далее примеч. пер.
2
Презрительная кличка представителей белой расы, довольно распространенная среди американских негров; мягко выражаясь, «белый мусор» или нечто в этом роде.
3
Мука грубого помола и в то же время, искаженно, — «черная тоска».
4
Ранее Фармер рассказывал о том, что туземцы укрепляли концы копий, высушивая их над огнем.
5
А ширина канала триста ярдов, то есть 275 метров. Даже при слабой гравитации это слишком большое расстояние для прицельного метания копья.
6
Ранее Фармер утверждал, что падающий спутник имел форму двух выпуклых линз, сложенных вместе. Очевидно, в лавалитовом мире небесный «кирпич» смотрелся снизу как вытянутый овал.
7
По аналогии с птицей Рух.
8
Фармер вновь допускает сюжетную ошибку. В кубе находились врата. У Орка был рог, который открывал любой подпространственный проход (во всяком случае, так заявлялось раньше). Почему же он им не воспользовался?
9
В книге «Личный космос» Филип Фармер называл ее Лизой. Причем Кикаха тогда был абсолютно уверен в трагической гибели фон Листбета и своей бывшей жены.
