Брайан Герберт - Охотники Дюны
– Я нисколько не сомневаюсь, что вы сами верите в то, что говорите, – сказала Шиана.
Сохраняя внешнее спокойствие, в разговор вмешался Дункан.
– Мы тестировали ребенка-гхола – как и всех новых гхола. Структура его клеток абсолютно нормальна, как мы и ожидали. Мы проверяли и перепроверяли клетки, предоставленные нам Скиталем и хранившиеся в нуль-энтропийной капсуле. Это Лето II, и никто больше.
– Никто больше? – Гарими саркастически рассмеялась. – Разве одного того, что он был тираном, недостаточно? Тлейлаксы могли что-то сделать с его наследственностью. В предоставленном нам материале мы находили клетки лицеделов. Вы же понимаете, что им нельзя доверять!
В зале не было мастера-тлейлакса, поэтому защититься от обвинения он не мог.
Глядя на Дункана, Шиана признала:
– Такие манипуляции с клетками действительно имели место и в прошлом. Гхола может получить неожиданные новые способности или в нем может оказаться заложенной неизвестная нам бомба замедленного действия.
Тег заметил, что все присутствующие обратили внимание на него. Сейчас он, конечно, был взрослым, но многие помнили о его происхождении из первого на Капитуле аксолотлевого чана. Ни у кого не возникало вопросов относительно его генной наследственности. Тег развивался под непосредственным контролем Бене Гессерит, в рост его гхола не вмешивался ни один тлейлакс.
Но даже на Капитуле орден держал в тайне способность Тега развивать невероятную скорость, а также его способность различать защитные поля, которые не всегда улавливали самые чувствительные сканнеры. Несмотря на проверенную лояльность башара, у ордена были относительно него большие подозрения. Ордену в каждом углу мерещился следующий Квисац-Хадерах.
«Не один орден Бене Гессерит умеет хранить тайны».
Он заговорил:
– Да, в каждом из нас кроется скрытый потенциал, и только глупцы отказываются им пользоваться.
Шиана суровым взглядом смерила непреклонную темноволосую Гарими, которая когда-то была ее ближайшей подругой и протеже. Гарими скрестила руки на груди, стараясь сдержать охватившее ее негодование.
– При других обстоятельствах я настаивала бы на исключении из ордена и на изгнании. Однако мы не можем позволить себе разбрасываться людьми. Куда мы можем тебя отправить? Казнить тебя? Думаю, что нет. Мы и так откололись от сестер Капитула, а за прошедшие тринадцать лет на корабле родилось очень мало детей. Должна ли я устранить тебя, Гарими, и твоих сторонниц? Деление на фракции – это то, чего всегда ждут от слабых культов, идеалом которых является насилие. Мы же Бене Гессерит и заслуживаем лучшей участи.
– И что ты предлагаешь, Шиана? – Гарими встала со скамьи подсудимых и прошла к помосту, на котором стояла Шиана.
– Я не могу просто взять и отказаться от своих убеждений, а вы не можете игнорировать наше так называемое преступление.
– Гхола – все, без исключения, – будут снова подвергнуты тестированию. Если ты окажешься права, то будем считать, что никакого преступления ты не совершала. На самом деле ты пыталась в этом случае спасти всех нас. Но если ты ошиблась, то будешь должна публично признать свою вину и отказаться от своих целей.
Она, так же, как и Гарими, скрестила руки на груди.
– Община Сестер приняла решение, но ты отказалась его признать. Я готова вырастить другого гхола Лето II – или десять его гхола, – чтобы быть уверенной, что хотя бы один выживет. Были убиты одиннадцать гхола Дункана Айдахо, прежде чем мы приставили к нему башара для охраны. Ты хочешь, чтобы мы сделали это, Гарими? – Страх в глазах Гарими был тем ответом, какой хотела получить Шиана.
– Я назначаю тебя надзирать за ростом и развитием Лето II, ты будешь его опекуном. Фактически, теперь ты будешь отвечать за всех гхола, так как я назначаю тебя главным проктором.
Гарими и ее сторонницы были ошеломлены. Шиана улыбнулась, видя, что они не верят своим ушам. Все присутствующие понимали, что ответственность за жизнь и благополучие годовалого ребенка теперь целиком и полностью ложится на плечи Гарими. Тег даже не смог сдержать улыбки. Шиана назначила наказание вполне в духе Бене Гессерит. Теперь Гарими ни за что не допустит, чтобы с головы ребенка упал хотя бы один волос.
Понимая, что попала в ловушку, Гарими коротко кивнула.
– Я буду следить за ростом ребенка и выявлю опасность, которую он представляет. Если я это сделаю, то надеюсь, что вы примете необходимые меры.
– Только необходимые меры.
Лето II невинно сидел в своей детской коляске, маленький и с виду беспомощный ребенок со спрятанной в его душе памятью о тридцатипятивековом тираническом правлении.
Глядя на «Дома в Кордевиле», Шиана лежала в своей каюте, то ненадолго засыпая, то снова выныривая из дремы. Но мысли не давали ей покоя. Ни Серена Батлер, ни Одраде уже некоторое время ничего не нашептывали ей, но она чувствовала, что в Другой Памяти, где-то в ее глубине царит беспокойство и смятение. Она утомилась. Мысли путались, она чувствовала, что попала в какую-то странную ловушку, перед внутренним взором неотступно стояло видение, тянувшее ее вниз, и это видение не было сном. Она старалась очнуться, чтобы увидеть тревожные перемены, но не могла.
Ее окутывала коричнево-серая пелена, но за пеленой Шиана видела свет, и неведомая сила влекла ее сквозь пелену к свету. В тишину вторгались громкие, похожие на пронзительные крики звуки, сухая пыль проникала в легкие, вызывая приступы мучительного кашля.
Внезапно шум и перебранка затихли, она видела себя стоящей на песке, от нее до самого горизонта простирались ряды катящихся дюн. Был ли это Ракис ее детства? Или еще более древняя планета? Странно, что она стояла на песке босая в ночной рубашке, но не чувствовала ни песка под ногами, ни зноя солнца, ослепительно светившего над ее головой. Но в горле было сухо и першило.
В окружении пустынных дюн казалось бессмысленным идти или бежать в каком бы то ни было направлении, и она стала ждать. Шиана наклонилась и взяла пригоршню песка. Поднявшись, она разжала горсть, песок начал падать, но при этом в воздухе образовалось нечто вроде песочных часов, песок сыпался вниз медленно, как будто через невидимое сужение. Начал наполняться невидимый нижний сосуд. Означало ли это, что время истекает? И если да, то для кого?
Убежденная, что это был не сон и не пустая греза, она подумала, не проявилась ли Другая Память не голосами, а реальным чувственным опытом. Тактильные видения воздействовали на все органы чувств и были подобны настоящей реальности. Не нашла ли она путь в какой-то иной мир, подобно тому, как их корабль-невидимка однажды вывалился в альтернативную вселенную?
Она стояла в песках, а песчинки продолжали сыпаться сквозь отверстие в больших воображаемых песочных часах. Придут ли черви, если какую-либо планету превратить в подобие Дюны?
На вершине одной из дюн Шиана заметила одинокую человеческую фигуру, это была женщина, она шла по песку тренированным неправильным шагом, словно всю жизнь провела в пустыне. Незнакомка скользнула вниз по дюне лицом к Шиане, потом исчезла в распадке между двумя дюнами. Потом она снова появилась на гребне следующего бархана. Женщина переходила с одной дюны на другую, все ближе и ближе, и силуэт ее становился все больше и больше. На переднем плане песок продолжал с шелестом скользить сквозь узкое бутылочное горлышко невидимых часов.
Наконец женщина преодолела гребень ближайшей дюны и поспешила прямо к Шиане. Странно, но женщина не оставляла следов и не взметала при ходьбе песок.
Теперь Шиана видела, что на женщине был надет древний защитный костюм с черным капюшоном. Несколько седых прядей падали на высохшее лицо, напоминающее кусок старого дерева. Белки ее слезящихся глаз отличались интенсивной меланжевой синевой. Таких синих глаз Шиана не видела ни разу в жизни. Должно быть, эта женщина за долгие годы приняла огромное количество пряности; сама женщина казалась неправдоподобно старой.
– Я говорю голосом многих, – сказала старуха зловещим гулким голосом. Зубы у нее были желтые и кривые. – Надеюсь, ты понимаешь, что я имею в виду?
– Многих из Другой Памяти? Ты говоришь от имени мертвых сестер?
– Я говорю от имени вечности, от имени всех, кто отжил, и от имени тех, кто еще не родился. Меня зовут Сайадина Рамалло. Когда-то, много лет назад, мы с Чани напоили Водой Жизни леди Джессику, мать Муад'Диба. – Заскорузлым кривым пальцем она показала на недалеко расположенные скалы. – Вон там это было. А теперь вы всех их вернули назад.
Рамалло. Шиана знала эту старуху, ключевую фигуру эпоса писаной истории. Подвергнув Джессику Муке Пряности, не зная, что она беременна, Рамалло непреднамеренно повлияла на плод во чреве Джессики. Дочь Алия стала воплощением Мерзости.
