Дэн Абнетт - Титаникус
Зонне выглядел весьма довольным собой.
— Хорошо, — сказал Крузиус. — Но, в действительности, тридцать восемь лет назад Геархарт отменил приказ магистра войны Хенгиса на Тальфусе-7.
— Что, правда? Правда?
— Хенгис был абсолютным безумцем. Нас вынудили в конце концов его уничтожить.
— Я об этом не знал, — сказал Зонне.
— Мы об этом не распространяемся. В архивах оно секвестировано. Зонне, что ты делаешь?
— Я инкантирую данные себе в буфер памяти.
— Не надо. Возражающий тон: это секвестировано. Разве я не сказал тебе только что, что это секвестировано? Очисти немедленно свой буфер и декантируй мне запись об очистке памяти.
— Извините.
Крузиус моргнул, получив запись в своё ноопространство.
— Так-то лучше. Кстати, когда ты говоришь о нём, можешь хотя бы называть его «лорд Геархарт».
— Извините, — повторил Зонне.
— Ничего. Зонне, наш легио функционирует почти двенадцать тысяч лет. Время от времени мы встречаемся с задачей, которая не оставляет нам выбора.
— Кроме как, например, заставить магистра войны Макарота «ссать кипятком»? — спросил Зонне.
— Именно, кроме как, например, заставить магистра войны Макарота «ссать кипятком», — согласился Крузиус.
>Адепт Файст глотнул питательной жидкости из трубки-пакета, прикреплённой к левому запястью, вздохнул и вернулся к работе. Пальцы его заплясали в тёплом воздухе: тонкая гаптика, пронизывающая эпидермис, запускала и распределяла потоки данных в мире ноосферы у него перед глазами. Файст закрывал изображения, открывал другие, сканировал и складывал, увеличивал, сжимал и улучшал. Работа шла медленно: источники данных были сырыми, если не сказать больше.
<Сдвиг на двести восемьдесят>, — шептал он ноосфере. — <Стоп. Повернуть. Стоп. Увеличить до четырёхсот. Стоп. Детализировать. Ещё. Стоп. Улучшить квадрат восемнадцать. Наложить распознавание символов. Запрос совпадений.>
«Совпадений в архивах Ореста не найдено,» — ответила ноосфера мягким зелёным свечением бинарного шрифта.
Файст снова вздохнул. Откинулся на спинку кресла и потёр глаза. Аналитика опять работала на полную: девятьсот адептов и логисов трудились за своими когитаторами, словно колония общественных насекомых. Днём и ночью на протяжении месяца, с тех пор, как началась война, посменные группы просматривали и обрабатывали всевозможные данные, полученные из районов боевых действий, какого бы то ни было качества, охотясь за любым намёком, за любым тактическим преимуществом. Воздух пах холодным металлом, нагретыми катушками и потом: человеческим потом и чудной секрецией адептов, прошедших модификацию жидкостных систем.
В этот вечер их отделом руководил магос Иган. Он бродил между занятыми делом адептами, проверяя каждую находку и странность. Иган поставил их двадцатерых на работу по строчному разложению всех сохранившихся снимков махин Архиврага — в основном, съёмок с орудийных камер и данных ауспиков целеуказания. Материал был низкого качества, по большей части нечёткий и зачастую обрывался в самый неподходящий момент.
Вот что люди видели за секунды до своей смерти, думал Файст. Как страшно умирать, глядя перед смертью на такое.
Целый час он пытался различить внешние детали на пикт-ленте, показывающей голову вражеской махины, приближающейся сквозь клубы дыма.
Ничего не получалось.
<Крузиус, экзекутор-фециал Инвикты, лично поручил нам это задание>, — объявил Иган на собрании перед сменой. В красной мантии, с тревожно извивающимися механодендритами, он обвёл взглядом группу. Все они были избраны за своё великолепное мастерство обработки. — <Мы ищем слабое место, братья и сёстры, что-нибудь, что сможет помочь Инвикте, когда она начнёт исполнение от нашего имени.>
<Что точно мы должны искать, магос?> — спросил молодой адепт рядом с Файстом.
<Идентификационные отметки. Эмблемы, особенно стёртые или замазанные знаки>, — прокантировал Иган. — <Помните, эти подлые махины когда-то были нашими. Они потеряны для нас, но мы их создали, да простит нас Омниссия. Да, они подверглись изменениям и порче, это очевидно, но если мы сможем хоть как-то идентифицировать или выделить исходную модель, систему или происхождение, то сможем поднять ранние спецификации, хранящиеся в архивах, и точно определить их характеристики или слабые места.>
<Вопрос: мы сохранили столь древние спецификации, магос?> — спросил Файст, поднимая руку.
<Если их не сохранили мы, то можно запросить с Марса, адепт. Механикус никогда и ничего не удаляют.>
Все рассмеялись. На человеческом языке это звучало не очень смешно, но на бинарном канте фраза представляла собой тонкий цифровой каламбур, который поднял всем настроение. Иган старался заставить их оживиться и сосредоточиться.
<Вы устали, адепт>, — прокантировал Иган.
Файст поднял голову и обнаружил магоса за своим плечом.
<Я в порядке, магос>, — ответил он. — <Просто я изучаю это изображение уже час…>
Иган улыбнулся ему:
<Рекомендация: не надорвитесь. Мне не нужно, чтобы вы истощили себя, Файст. Я вижу по вашим записям, что вы загружаетесь через высокоскоростной поток. Кора вашего мозга пострадает. Передохните несколько минут.>
<Я на самом деле в порядке>, — ответил Файст. — <Благодарю вас за заботу. Хочу закончить с этим, ради кузницы, ради всех нас. Просто этот пикт никак не хочет отдавать свои секреты.>
Иган наклонился и заглянул через плечо Файста так, чтобы принять видимую Файстом часть ноосферы.
<Загружаю. Вы улучшали?>
<Да, магос. Я прогнал его через все самые мощные модификаторы. Это «Разбойник».>
<Да, никаких сомнений. Когда это снято?>
<Четыре дня назад в Гинексе. Данные с орудийной камеры «Стервятника». Видите вот здесь голову? Рядом с шейным сочленением? Здесь определённо были счищены какие-то метки.>
<Да, вы правы. Есть что-нибудь в архивах?>
<Никаких совпадений.>
Иган выпрямился. Он мягко похлопал Файста по плечу манипулятором нижнего левого механодендрита.
<Ладно, Файст. Вы сделали всё, что могли. Беритесь за следующий. А на самом деле, прогуляйтесь и остудите голову. Затем уже беритесь за следующий.>
Файст кивнул:
<Хотел бы я, чтобы данные, которые мы получаем, были почище, магос.>
<Я бы тоже этого хотел>, — согласился Иган.
Файст указал на застывшее изображение:
<Ещё две секунды, и запись прерывается помехами. Можно услышать, как человек кричит, словно…>
<Прогуляйтесь. Затем беритесь за следующий>, — посоветовал Иган.
Файст остался на месте посмотреть на изображение ещё немного. Почему же в архиве не найдено никаких совпадений?
«Механикус никогда и ничего не удаляют».
Кратко, ёмко. И точно.
Если только…
Файст встал.
— Магос? — позвал он.
Иган, занятый с другим адептом, поднял голову и вернулся обратно.
— Файст? Что такое?
— Мы никогда и ничего не удаляем.
— Да, это верно.
— А сколько мы секвестируем? — спросил Файст.
11
Вернувшись с долгой смены, он нашёл её в спальне, где она укладывала в сумку свои вещи. Несколько мгновений он не мог придумать ни единой причины, зачем это ей могло понадобиться. А затем увидел выражение глаз своей молодой жены.
— Нет, — прошептал он.
— Когда-нибудь это всё равно могло случиться.
— Не может быть.
— Когда-нибудь это всё равно могло случиться, Стеф, — повторила она.
— Когда? — спросил он.
— Сегодня ночью. В полночь. Уведомление на столе, — ответила она, продолжая собирать сумку с таким серьёзным видом, будто это было самым главным в её жизни.
— Не может быть, — повторил Стефан Замстак. Уведомление — пластинка с текстом в разрывном пакете из фольги, — лежало на небольшом пластековом столике в общей комнате, рядом со стопкой немытых чашек и половинкой полбового батона, завёрнутой в вощёную бумагу до ужина.
Стефан взял уведомление и прочёл.
— О, Трон, — выдохнул он. Двойная смена в доках его совершенно вымотала, и по пути домой он хотел только одного — чтобы хватило энергии подогреть немного воды для помывки. А хотеть, оказывается, надо было совсем другого.
Он поднял голову и нашёл глазами небольшую вотивную аквилу, висящую в домашнем алтаре. В бутылочке для приношений стоял свежий букетик цветов. Чем бы голова у Калли не была занята, но поменять их она не забыла. Как и положено. Стефан почувствовал, как же чудовищно его подвела та сила, которую воплощал маленький бронзовый символ.
Замстаки жили на Оресте восемнадцать месяцев. Оба они выросли в провалах субулья на Кастрии, в пяти месяцах перелёта отсюда. Саббатский крестовый поход — кампания, которая, казалось, длилась вечно, — высасывал ресурсы из Кастрии с чудовищной скоростью. Планета превратилась в истощённую клоаку всеобщей преступности, коррупции и мрачного будущего. Для Стефана Замстака оставалось лишь два наиболее вероятных пути в жизни: либо тупая, тяжёлая работа в кастрийских арсеналах, производивших снаряды для военных нужд, либо — Гвардия. С тех пор, как начались Войны Саббат, двадцать четыре года назад, девять с половиной миллионов молодых мужчин и женщин Кастрии отправились на фронт со сборных пунктов Гвардии.
