Анна Тьма - Смертный бог
Боль в спине стала такой сильной, что крылья невольно замедлялись. Чужая боль отголоском прошлась от макушки до пяток. Э, не, так не пойдёт. Всё, принц Ирдес, пора перестраиваться.
-- Маня, сейчас я тебя переброшу так, что ты будешь у меня за спиной, -- предупредил я. -- Крыльев не бойся, лететь ты мне не помешаешь. Попробуй поспать.
Она только кивнула. На несколько мгновений я полностью расслабился, особым образом приводя в порядок закаменевшие мышцы и уходя в свободное падение. Расплата будет потом. А сейчас -- частичная трансформация и полная перестройка сознания.
-- Ирдес... Ирдес, твою налево! Да очнись же, я тебя не вытащу сама!!!
Открыв глаза, я тут же вынырнул на поверхность и закашлялся, пытаясь очистить лёгкие от воды. О-о-о, здравствуй, моя неминуемая расплата!
-- Ты как? -- Маня заметила моё искажённое лицо.
-- Добей, -- жалобно попросил я.
Знакомый до дрожи алый отблеск в синих глазах заставил меня слегка повеселеть. А уж когда она сказала следующую фразочку в своей неподражаемой манере, на душе окончательно полегчало:
-- Конечно, рррадость моя, добью особо жестоким способом. Но сейчас порадуюсь твоим страданиям, это тоже очень весело. Теперь на воду ляг и отдохни, я поплыву.
Я лёг, она крепко схватила меня левой рукой за ворот и поплыла. Человек бы давно свалился, а Маньячка ничего, плывёт. Покосившись на подругу, я отметил, что дикая гонка над морем не прошла для неё бесследно. Вокруг запавших глаз залегли чёрные круги, тонкие черты лица заострились от усталости и обветрились. Мокрая, просоленная, злая, гребёт на злобном упрямстве в сторону восхода. Опять восхода?! Или всё ещё восхода?!
-- Сколько времени я летел?
-- Сутки.
Теперь понятно, почему каждая мышца словно комок пульсирующей боли! И отдыхать сейчас нельзя, что самое мерзкое! Та-ак, надо перевернуться и грести... Щас... Перевернуться, я сказал! У-у-у, больно-то как! На спине будет легче, но нельзя, демоны дери!
Ван... Ветер...
Отклик неожиданно пришёл от обоих. Ужас Ветра и ярость Вана.
Малыш, уходи!!!
Ирдес, твою налево, где тебя до сих пор носит?!?
Нет... слишком опасно...
Дикая боль стегнула ударом кнута.
Бог, не будь дураком! Мы не выберемся сами!
Мы только подставим малыша...
Он явиться с армией...
Каким, интересно, образом?! Этот призыв сейчас сведёт меня с ума!
Ветер, мы идиоты!..
О, Великая Бездна... что же я сделал...
Мы сделали, не ты один... Ирдес, прости, малыш. Сейчас я попробую приглушить... Ты хоть соображать сможешь толком. Прости...
И не подумаю, потом в морду получишь. И ты, Ветер, тоже получишь. Ван... а Данька...
С нами. Манька с тобой?
Угу, куда бы я от неё делся. Я вас вытащу, только бы знать, куда лететь.
Я оставлю тебе путеводную нить... только поторопись.
Брат резко отдалился и тащившая меня вперёд сила порядком ослабла. Двигаться надо!
-- Ты чего трепыхаешься, воробей?
-- Да нельзя мне отдыхать! Совсем! Иначе не встану потом.
Маня помогла мне держаться на воде, пока я, мешая в причудливых эпитетах русский мат со староэльфийской тонколингвистической руганью и откровенными старословенскими выражениями, заставлял своё тело повиноваться. Часа через пол несколько полегчало и я даже смог отпустить плечо белобрысой Маньячки. И вдруг уже она панически вцепилась в меня.
-- Ирдес, ты взлететь можешь?!
Я проследил за её взглядом.
-- О Небо, мать твою!.. Попытаюсь!
На нас быстро надвигался чёрный фронт шторма. Попытки подняться в воздух заканчивались приступами зверских судорог, трансформация останавливалась на первой стадии и дальше не шла ни в какую. Оставалось только сделать хоть что-нибудь, чтобы не потерять друг друга в воде. Тогда я сделал первое, что пришло в голову -- снял ремень и накрепко связал свою правую руку с её левой. И только тогда понял, что где-то потерял свой браслет! ... .... ..!!! Там же все мои книги, КПКашник, ноут, наручни и обруч! А ещё сколько всего!!! Копии ключей от всех папиных тайных ходов!!!
Потом думать стало некогда. Осталась только одна мысль и стремление -- не захлебнуться и смотреть, чтобы Манья не потонула.
Вода резко похолодела. Стало темно как поздним вечером. Сумасшедший ветер сбивал пену с высоких волн, швыряя её пригоршни нам в лицо, тугие струи дождя лупили не хуже града. Молнии сверкали над самой головой и я молчаливо просил Великое Небо, чтобы они не били в море.
Холод, ветер, соль и вода, вода... Всё слилось в одно желание не захлебнуться с диким упрямством раз за разом выныривая из воды. Одни рефлексы...
...Выжить. Накрыло новой, одной из бесчисленных сотен, волной. Вынырнуть, снова постараться не наглотаться воды, выдернуть за собой привязанную к руке. Вдохнуть поглубже. Вынырнуть. Новый вдох. Держаться. Держать её. Выжить...
...А потом чьи-то руки потянули из воды, поддержали, пока меня выворачивало наизнанку, помогли куда-то дойти по качающейся под ногами тверди. И те же руки попытались отвязать мою руку от чьей-то...
-- НЕТ!!! -- рванулся вперёд.
Почти ничего не различая вокруг, я увидел её и понял, что моя боевая подруга не дышит. Посиневшие губы и ненормально белое лицо.
-- Маня! Маньячка!!!
Кто-то что-то попытался сказать мне, оторвать девчонки, но я лишь зло отпихнулся, переворачивая её, с трудом разжимая зубы и сдавливая, чтобы избавить от воды в лёгких. Быстрее, ещё не поздно! Перевернув её обратно на спину я сцепил в замок ладони, образовывая небольшой разряд и с силой ударил напротив сердца. Не дышит. Склониться, вдохнуть в неё столько жизни, сколько сейчас возможно оторвать от себя. Новый удар. Жизнь. Удар. Жизнь. Ну же, Маня! Я не могу тебя потерять!!! В глазах плыло, мутнело, поплыли золотые лужи с чёрными точками. Голова взрывалась приступами боли. Плохо. Сил слишком мало. И всё-таки, склонившись, я последним усилием оторвал от себя ещё крупицу жизненных сил. Удар, ещё раз...
Она резко вдохнула, выгнулась в судороге, откашлялась, отдышалась и выругалась. Ругается -- значит живая! С такими мирными мыслями я лёг там, где сидел и уснул...
...Тепло. Сухо. Слегка покачивает на волнах. Запах морской соли, рыбы, свежезаваренного чая, хлеба. Шерстяное одеяло щекочет кожу. Интересно, мы уже в ловушке или где-то ещё?
Не открывая глаз, я потянулся к душе брата и почувствовал его глухую, усталую злость. Держись, светлый.
Кое-как разлепив глаза, огляделся и первой, на кого наткнулся взгляд, оказалась японка. Маленькая, изящная, уже не молодая, но как девушка хрупкая женщина что-то читала, сидя за столом и подобрав одну ногу.
Беззвучно встать не получилось. Зато получилось с грохотом рухнуть на пол, запутавшись в одеяле, собственной шевелюре и ещё захватив тощую подушку! Иррррдес в своём рррепертуаре!
Я уже говорил, что подъём -- это очень весело?! Вот и японка хихикала, глядя на мои попытки выпутаться из предательски завернувшегося в кокон одеяла. Встать всё же удалось и выяснилось, что это не столько палуба под ногами шатается, сколько эти самые ноги не держат. Коленки всё-таки подкосились, я опять брякнулся на пол, и состроил по этому поводу самое обиженное и недоумевающее лицо, чем вызвал у женщины новый приступ смеха.
Пока попытки подняться с трудом, но продвигались, я успел заметить, что нахожусь в каюте скорее всего большой яхты, одежда моя стопочкой лежит на стуле рядом с кроватью, а на мне камуфляжные штаны и чёрная майка. Когда ноги решили исправиться и начать выполнять свои прямые обязанности по поддержанию меня в вертикальном состоянии, японка жестом пригласила меня к столу, где ждал нехитрый завтрак (обед? ужин?!) из бутербродов и чая. Живот предательски заурчал, но я решительно мотнул головой и спросил:
-- Где Маня?
Женщина удивлённо взглянула на меня и, разведя руками сказала что-то на своём языке. В ответ я показал оставленные ремнём синяки на запястье и чётко повторил свой вопрос. Она улыбнулась, поднялась, оказавшись почти на голову ниже меня и повела за собой из каюты. Мы поднялись на палубу.
-- Манька!..
Она спрыгнула с носа яхты и в три диких прыжка оказавшись рядом, крепко обняла. Мне пришлось опереться на стену, чтобы устоять на ногах. Стойкая девчонка. Я еле стою, а она уже прыгает во всю.
-- Ох, Ирдес, ну и напугал же ты меня!..
-- Я тебя?! Это ты меня чуть в гроб не загнала!..
-- От тебя дождёшься, как же... Не пугай меня так больше. Я думала ты не проснёшься.
-- А я знал, что ты выживешь. И я рад тебя видеть.
Спасибо тебе, Великое Небо, что даже на земле и в воде ты живёшь в моей душе. Спасибо, что помогло мне не потерять это белобрысое, снова сияющее слегка ехидной улыбкой, совершенно сумасшедшее создание, без которого жить мне было бы очень хреново! Так хреново, что практически несовместимо с жизнью.
