Гай Орловский - Ричард Длинные Руки — эрцпринц
— Если кто-то возьмется их организовать — прекрасно. Побитые чаще всего потом еще больше трусят, но в одном случае из десяти сражаются еще яростнее.
— Многие хотят смыть позор, — согласился он. — Жаль, не все. Хорошо, я поговорю с нашими. Жаль, там почти все конные, а то бы Макс сумел сделать из них солдат.
— Максу они не подходят, — сказал я. — У него дисциплина, а кто из благородных ее признает?.. Хорошо, что слышно о крупных силах?
Он поморщился.
— Если послушать тех, кто бежит к городу, то армии Мунтвига всюду. На самом деле рыскают только легкие конные отряды. Нам нужно отдохнуть сутки, а потом сможем очистить округу.
— Двое суток, — ответил я. — Не будем отклоняться от канонов. Даже трое, учитывая, что всем захочется побывать в городе и побродить по базарам.
Конечно, у страха глаза велики, достаточно увидеть в ночи зарево пожара, чтобы узреть подходящие к городу несметные армии Мунтвига, но когда нас заметили с высоких стен и остроконечных башен, там снова едва не вспыхнула паника.
Посланные вперед люди Норберта заверили горожан, что идет помощь, все в порядке. Король Ричмонд Драгсхолм призвал на подмогу армию Ричарда Длинные Руки, и вот мы здесь, здравствуйте.
Тиргартен, как и большинство городов, вырастал из подсобных хозяйств при замке лорда Пэтриджа, так его именуют, он и сейчас остался в его собственности, здесь не Юг проклятый, где города добились где независимости полной, где частичной, а здесь это все хозяйство герцога Аудрина Сэтлина Пэтриджа, и хотя он мудро не вмешивается в дела местных гильдий, но все это его владения, и со всего собирает то ли оброк, то ли дань.
Первыми в город въехали конники Норберта. Уже официально сообщили о скором прибытии самого Ричарда Завоевателя, того самого, да выяснили, есть ли для высших лордов достойные места или им стоит остаться в лагере, и когда я в сопровождении знатнейших военачальников приблизился к широко распахнутым воротам, там уже на городских стенах черно от масс народу, навстречу высыпали как благородные, так и не очень, я услышал крик, вырвавшийся из тысяч мужских глоток:
— Ричард!
— Ричард идет!
— Ричард!
— Ричард!
Душа моя скукожилась от неловкости и даже стыда, словно я что-то украл или делаю стыдное, но местные воины и горожане ринулись к нам, оттеснить их не удалось, прорвались к моему арбогастру, обнимали его ноги и вскрикивали в таком счастье, что мне хотелось взглянуть в зеркало: ко мне ли такое почтение?
— Слава Ричарду! — заорал один богатырского вида солдат. — Нашему спасителю!
Множество голосов тут же с готовностью подхватили:
— Слава!
— Да будет!
— Все за тебя умрем!
Они смеялись и плакали от счастья, а я все больше чувствовал себя тем, кто у сироток отнимает последний кусок хлеба.
Альбрехт покосился на мое напряженное лицо, я видел, как сердито вздулись рифленые желваки на его аристократическом холеном лице.
— Улыбайтесь, ваше высочество!.. — прошипел он сердито. — Да улыбайтесь же!.. Что с вами?
Я ответил с тихой тоской:
— Они ликуют так, словно мы уже разбили Мунтвига, а его самого повесили на городских воротах. А впереди столько битв, крови, трупов…
— И воинской славы, — сказал он гордо, — доблести и геройства!.. Многие будут гордиться этими днями…
— Если выживут, — буркнул я.
— Ну, все в руке Господа… Да улыбайтесь же! И ручкой, ручкой не забывайте. Аккуратнее, а то больше на фигу или кулак похоже…
Солнце выглянуло из-за туч, и первый сноп света пал на рыцарский отряд впереди армии. Сразу ярко и празднично заблестели доспехи, щиты, наконечники длинных копий, поднятые кверху, а от шлемов словно бы распространилось благостное сияние.
Народ ликовал, я уже опасался, что меня сдернут с коня и понесут на руках, и так прорываются через охрану и целуют мне сапоги, края плаща, а самого ар-богастра уже ведут под уздцы с таким почетом, словно это он Ричард Завоеватель, а я уж тогда и вовсе не знаю хто.
Глава 5
Отцы города сообщили, что герцог Аудрин Сэт-лин Пэтридж велел передать, что ждет принца Ричарда и его военачальников в своем замке, где будет рад и даже счастлив оказать самый радушный прием.
Мои военачальники загалдели, как гуси, но когда я повернулся к ним, почтительно умолкли.
— Передайте, — ответил я, — что с удовольствием загляну в гости. Мне нравится прекрасная цветущая Бриттия и ее такие гостеприимные и радушные люди.
Альбрехт едва заметно кивнул, одобряя вежливые и ничего не значащие, кроме самой вежливости, слова, а я недовольно нахмурился, давно сам знаю, что говорить, чтобы ничего не сказать, нечего суфлировать.
Клемент поинтересовался:
— Кого угодно взять в сопровождающие?
— Вы все достойны и все заслужили, — сказал я. — Так что собирайтесь сами, у кого нет особых дел в лагере.
Они переглянулись, не зная еще, какой смысл я вложил в понятие «нет особых дел в лагере», у хорошего военачальника всегда должны находиться дела по улучшению лагерной жизни, но у очень хороших и без их присутствия все должно быть в порядке…
Первыми, естественно, собрались в гости к местному герцогу принц Сандорин и принцесса Аскланделла. Я перехватил ее надменный взгляд и послал к ней рысью арбогастра, но Бобик опередил и запрыгал возле ее коня, игриво хватая ее зубами за ногу и уговаривая поиграть.
Я сказал резко:
— Бобик, прекрати, а то укусит!.. Фу, плюнь!
Он оставил ее ногу и посмотрел на меня в недоумении, а сама Аскланделла, даже не изменившись в лице, проговорила надменно:
— У вас есть что-то сообщить… принц?
Судя по тому, что Бобик с нею играет, а она ничуть не испугалась, не исключен вариант, что тайком от меня скармливает ему лакомства, но я сделал вид, что ничего не заметил, поклонился и сказал так же холодно, как и она мне:
— Ваше высочество, спешу порадовать! Мы каждый день захватываем по дороге как минимум с десяток разбойничающих шаек. И всякий раз одного-двух, благодаря вам, оставляем в живых…
Она в удивлении вскинула красивые дуги густых черных бровей.
— Благодаря мне?
— Именно, — подтвердил я с удовольствием. — Мы им сообщаем, что у нас находится принцесса Аскланделла и что я жажду передать вас законному и, главное, заслуженному жениху.
Она спросила холодно:
— А при чем тут разбойничьи шайки?
— Все они, — сказал я с торжеством, — являются частью великого воинства вашего жениха. Потому отпущенные на свободу тут же мчатся со всех ног к главному разбойнику… простите, вашему жениху в надежде на щедрое вознаграждение. Вы не представляете, сколько разбойников вы спасли от суровой и, главное, заслуженной кары!
Принц Сандорин смотрел на меня с негодованием, но не видел, где прицепиться, я все делаю в интересах принцессы, а она, задрав нос, произнесла с высокомерным апломбом:
— Сэр Ричард… вы… весьма!
Я поклонился.
— Спасибо за высокую оценку, принцесса!
Послышался конский топот, наши герцоги: Клемент, Мидль и Сулливан уже в полном блеске, доспехи из Вестготии, как и мечи, плащи и вся одежда из Сен-Мари, сапоги армландские, а кони из Брабанта.
Судя по их виду, принц Сандорин и принцесса Аскланделла впечатлены, а я ощутил некоторое злорадство, ничего, голубчики, вы еще убедитесь в преимуществах интеграции дружественных королевств под пацифистской дланью гуманного автократа и тоталитариста!
Мы двигались в сторону замка крупной рысью, рядом со мной единственный граф, я покосился в его сторону и подумал внезапно, что пора и его в герцоги, все-таки он верен мне с начала боев в Армландии и никогда не подводил…
Впереди появился и начал приближаться замок герцога Пэтриджа, рыцари заговорили, оценивая эту твердыню, я подумал, что замок только называется замком. Он изначально и был замком, даже просто одним-единственным каменным домом, но затем его укрепляли, расстраивали, наращивали, пристраивали еще башни, корпуса, наконец обнесли высокой стеной, и вот уже настоящая крепость..
С ворот нас заметили издали, створки распахнули настежь. Бобик, естественно, понесся вперед, ладно уж, а мы въехали торжественно и чинно. Особенно значительно выглядят два наших гиганта, Клемент и Сулливан, настоящие горы из железа, теперь уже из добротной стали, как и кони, которые в броне и цветных попонах, да еще со стальными налобниками с огромными рогами кажутся настоящими чудовищами.
Пока мы покидали седла, а слуги разбирали и уводили коней, в донжоне распахнулись двери, вышли двое, мужчина и женщина, за ними домочадцы.
Я понял, что это герцог и герцогиня, уже по тому, что и они словно бы вырублены из того же камня, что и весь замок.
Герцог высок, силен и свиреп, судя по лицу, волосы почти белые, но лицо моложавое, хотя несколько резких морщин говорят о возрасте, но прям, взгляд строг, двигается с легкостью человека, все еще готового ухватиться за рукоять меча.
