Энди Чемберс - Путь эльдар: Омнибус
Женщина остановилась, наткнувшись животом на изъеденный металл посоха, затем отступила назад и взвесила в руке копье. Джанн едва не передернуло, когда сломанная рука Мерлок ударилась об угол ящика, но начальница, похоже, даже не заметила. В темноте ее
(как я вообще могла подумать, что это ее настоящее)
лицо выглядело бесстрастным — может быть, немного настороженным. Узоры вокруг ее глаз и на скулах изгибались, как густая летняя листва, как крылья сокола.
— Что за странные вопросы ты задаешь, двоюродная сестра! Ты снова видела сны? Надо было спросить меня прежде, чем ложиться спать. Здесь есть места, где спать небезопасно, а твои сновидения слишком ценны для любого из нас, чтобы так рисковать. Враги пробираются в дикие места, сестра. Держись ко мне поближе.
— Мерлок, послушайте меня! Где вы? Вы можете мне сказать, где вы? Описать, где находитесь? Вы знаете, что произошло с Галларди и Токуином?
— Я… — начала Мерлок и выпрямилась. Ее сломанная рука все еще безвольно висела, но другая воздела самодельное копье в позе, которая вновь вызвала в Джанн сводящее с ума дежавю. — Я бегу по следу, как луна и как ветер, младшая сестра. Я — звук моего рога, я — полет моего копья. Когда ночи холодают, а зеленая луна выходит в молчании и одиночестве, тогда я иду под ней.
Иные голоса, иные звуки. Что-то мелькнуло перед зрением Джанн, как призрак гололитического дисплея миг спустя после выключения. Мерлок как будто бы стояла в центре большей фигуры, чего-то высокого, закутанного в звериные шкуры, поднявшего сухощавую руку — и его или ее слова сопровождали отдаленные звуки рогов и быстрого дыхания. Мерлок пыталась придать своему голосу силу и мелодичность, но Джанн чувствовала, что слова исходят и от того, другого силуэта. Их ритм пробудил в ней желание подпевать, танцевать по кругу с высоко поднятым посохом, а потом смеяться и петь, прыгать, зависая в воздухе, ярко сиять с высоты…
Ощущение было, как будто ее встряхнули и разбудили прямо перед полным погружением в сон: Джанн вырвалась из грезы, отшатнулась от кромки и немедленно ощутила вину за то, что не поверила этому чарующему голосу. Прежде чем вина смогла убаюкать ее и снова вовлечь под его власть, она скрипнула зубами, сузила глаза, почти зажмурившись, и нанесла неуклюжий удар наотмашь по сломанной руке Мерлок.
Начальница застонала от боли, зашаталась, но не упала, и обломок ящика остался зажат в ее кулаке так же, как посох — в руке Джанн. На мгновение в темноте позади послышалось что-то, что могло быть вздохом или смешком, но когда Джанн приподняла голову и прислушалась, оно исчезло.
— Я ранена, но не настолько сильно, чтоб не могла сражаться или исцелиться, — сказала Мерлок, наполовину согнувшись, припав на одно колено, баюкая свою руку. — Но ты видишь, Джанн?
Джанн покачала головой, не понимая и сразу не распознав имя, которое использовала Мерлок. Она была уверена, что ее имя должно быть длиннее, мягче, ложащимся на язык скорее как нежная колыбельная.
— Видишь, да? — продолжала Мерлок. — Видишь, как все это неправильно? Мои владения, мои охотничьи тропы. Я забралась повыше, чтобы высматривать и ждать моих врагов, а ветвь сбросила меня. Не выдержала мой вес.
Чувствуя головокружение, Джанн подхватила Мерлок под здоровое плечо, помогла ей подняться на ноги и вытянула шею, чтобы проследить за взглядом женщины. Первой мыслью было то, что эта конструкция, конечно же, не выдержала веса — она смотрела на рваный, растянутый брезент, лежащий поверх наставленных друг на друга бочек с дистиллированной водой, и кто бы мог подумать, что коренастое, негибкое тело Мерлок позволит ей вскарабкаться туда без неприятностей? И все же ей казалось совершенно разумным, что Мерлок говорила о куче бочек, как об огромном дереве, которое нанесло ей личную обиду, подломив под ней ветвь и позволив ей упасть. Падение. Падение и боль. Джанн глубоко вдохнула, потрясла головой, напомнила себе о своей цели.
— Посмотрите на нее еще раз, Мерлок. Пожалуйста, мэм. Разве это то, что вы думаете? Посмотрите на меня, вы видите свою двоюродную сестру? Я думаю, что уже почти поняла, что такое с нами происходит, мэм, уже почти сообразила, но вы поможете мне наконец это понять?
Она слышала свой голос, надтреснутый и умоляющий, почти плачущий, но ей, похоже, удалось нарушить ход бредовых измышлений Мерлок. В ней теплом расцвела надежда. Она посмотрела другой женщине в глаза и выдержала ее взгляд. Пусть боль ошеломляет ее, подумала Джанн. Пусть она думает! Пусть увидит это, глядя в мое
(но ведь это даже не мое)
лицо.
Долгую секунду висело молчание, а затем горло Мерлок начало издавать тихий звук. Джанн наклонилась, ожидая услышать слова, но это был лишь слабый стон на выдохе. Джанн продолжала смотреть Мерлок в глаза, пытаясь игнорировать то, что ее чувства говорили ей о лице этой женщины, пытаясь извлечь понимание из ничего, просто сосредоточившись.
— Джанн? — голос Мерлок больше не двоился. Теперь это был обычный голос, голос, который был знаком Джанн, но слабый и сбивчивый. — Джанн, это ты? Я не узнаю тебя. Что с нами случилось? Что случилось? Мне больно, Джанн. Больно. Я слышу машины в кузне. Где Токуин? Джанн?
— Мы идем вверх от кузни, — сказала ей Джанн. — Вверх, на самый высокий уровень, где находится эта вещь. Я знаю, что мы… не всегда были такими. Я вижу во сне, какими мы были, прежде чем нашли ее. Я думаю, если мы все пойдем к ней, мы сможем понять больше про этих людей в моих снах.
— Вверх, — сказала Мерлок все тем же тихим, похожим на детский голосом. — Мы пойдем вверх, — она попыталась протянуть вперед сломанную руку, но та не могла полностью распрямиться. — Ты и я. Вместе.
Мерлок не ослабила хватку на копье, поэтому Джанн взяла ее, как могла, под сломанную руку и попыталась помочь ей идти.
— Мы пойдем вместе. Ты и я. Вместе в темноте.
Кряхтя, Джанн довела Мерлок до конца прохода и вывела в более просторное место, где им было удобнее идти бок о бок.
— Ты и я. Идем в темноте, и это для нас не первое такое путешествие, нет, — сказала Мерлок почти что со смешком, от которого кровь Джанн похолодела. Этот звук как будто эхом отозвался во мраке вокруг них. Джанн как будто услышала мягкие, быстрые шаги, сопровождающие эхо, но кто теперь мог сказать, что происходило вокруг, а что было призрачной пантомимой в ее собственной голове?
(— Галларди, Клайд, принесите пару поршневых захватов, — сказала Мерлок. Ее голос, который никогда не был особенно силен, боролся с резким ветром на крыше башни, но в нем все же было достаточно стали, чтобы пресечь споры. — Токуин знает, что у нас находка, но ему нужно провести какое-то богослужение внизу, прежде чем он сможет подняться и посмотреть на эту штуку. Мы начнем сами.
— Мэм, Джанн полагает, что там внутри определенно техника, — сказал Круссман, — и я согласен с ней. Смотрите, тот длинный изгиб имеет очертания капота над двигателем, и если под него заглянуть, то там будут, я уверен, механизмы.
— Я думаю, вы правы, — сказала Мерлок. Мимо прошли Клайд, Галларди и Хенг, толкая подставку большого поршневого захвата, установленную на грохочущих колесах. — Но техника — это единственная вещь, на которую он должен взглянуть. Если то, что вы считаете механизмами, — часть таинств Механикус, тогда нам лучше всего с самого начала их задобрить. Но все, что здесь есть и не является машинерией — законная добыча филиалов Гильдий. Будет достаточно благочестиво, если мы сделаем все по форме и возьмем себе то, что принадлежит нам.
Это было то, что хотел услышать Круссман, и они с Сабилой даже аплодировали, когда захваты установили рядом с той вещью, что они нашли, вещью, похожей на длинный радужный наконечник стрелы, которая выглядела такой тяжелой, а на подъем оказалась столь легкой, со странными приборами управления и поручнями. Никто из них не обсуждал в открытую яркие, похожие на самоцветы кристаллы, вделанные в ее гладкие изгибы: большинство бригад, обслуживающих трубопровод в глубокой пустыне, разделяли одни и те же негласные суеверия о том, что нельзя торжествовать над добычей, пока не подписаны призовые документы. Но Джанн поймала себя на том, что изучает их, пересчитывает и размышляет о тех штуках, которые, как она теперь была уверена, были контейнерами для груза. Когда Клайд отогнал остальных и взялся за рычаги управления, металлические руки распрямились с шипением поршней и трехпалые захваты медленно разместились над крышками вместилищ…)
Джанн не хотела больше думать об этом. Не хотела видеть снов, не хотела вспоминать. Разве не ее сновидение начало весь этот раздор? Ей снилось восстание (хотя в этом и не было смысла), ей снилась война между ними всеми (но это ли в действительности случилось?), снилось кровопролитие, которое свершилось из-за того, что она рассказала о своих снах, пророчество и исполнение его в одном замкнутом, сияющем круге, подобном кромке полной белой луны. Но она никому не рассказывала. И не она увидела эту вещь, загнанную ветрами под трубопровод. Кто увидел ее первым? Они проверяли, выдержали ли новые крепления на пилоне 171 сверхскоростные ветра вчерашней песчаной бури, и дрон Токуина заметил нечто, что не смог идентифицировать по своим каталогам изображений. Они пошли охотиться за этой штукой. Но Мерлок не пошла с ними. И разве не Мерлок была той, кто охотится?
