Питер Фехервари - Каста Огня
Капитан зуавов до сих пор разорялся в лагере, возмущенный пренебрежительным отношением Хардина и напуганный чем-то иным. Северянка чувствовала, что должна поговорить с Джоном, но она слишком устала.
Устала и жутко боялась за Белую Ворону…
Он слишком долго оставался наедине со своими демонами.
Последний телепатический контакт застал полковника врасплох, и на несколько кратких мгновений его душа осталась беззащитной. В этот момент Скъёлдис заглянула внутрь, и демоны Энсора с ухмылкой посмотрели на неё в ответ.
Катлера привел в чувство богопротивный вопль. Встревоженный конфедерат потянулся к сабле, но тут же понял, что это просто ветер свистит в карнизах старого расшатанного амбара. Метель бушевала по-прежнему, угрожая разобрать по доскам сарай, в котором спрятались после боя выжившие бойцы отряда. Они засели на окраине порченого города и наблюдали за дорогой, надеясь, что медленно ползущий полк окажется здесь раньше, чем шизанутые обыватели. Напряжение в продуваемом насквозь амбаре просто висело в воздухе: каждый из серобоких предпочел бы реальные опасности ветра и снега безумным ужасам, до которых было рукой подать, но командир приказал бойцам сидеть тихо.
— В чем дело, Энсор? — спросил Уайт. Морщины на красновато-коричневом лице капитана углубились от беспокойства. — На секунду показалось, что ты уплыл куда-то далеко.
— Просто размышлял, — пробормотал Катлер.
О том, как поступить правильно …
— Надо вернуться, — объявил майор голосом, ставшим громче после того, как реальность упрочилась вокруг арканца. — Нельзя оставлять всё вот так.
— Энсор, этот город затронут варпом, — запротестовал капитан. — Слушай, Форт-Гэрриот, самое большее, в трех днях пути отсюда. Там мы сможем сообщить о здешнем бардаке, и пусть охотники на ведьм разбираются с этими вырожденцами. Их-то для такого и обучали.
— Провидение не вынесет подобного позора, особенно после восстаний, — ответил Катлер. — Мы и так уже на скверном счету у Инквизиции.
— Ты в самом деле думаешь, что они вмешаются?
— Не сомневайся, эти ублюдки, готовые казнить целую планету, кружат над нами, как ястребы, — Энсор мрачно покачал головой. — Пока они позволяли нам самим убираться в собственном доме, но если станет известно, что мы не просто своевольны, а ещё и порчены…
— Но это же просто какие-то позорные трущобы в глуши!
— Может, падение всегда начинается с таких мелочей, — майор вздохнул. — Нельзя рисковать, Элиас. Нас сюда привело провидение, и ради Провидения мы должны вернуться.
— Вижу их! — крикнул сержант Хикокс с верхнего этажа. — Наши парни идут по дороге!
Остальные выжившие, что сидели в амбаре, издали сдержанно-радостные крики.
— Мне надо поговорить с ведьмой, — сказал Катлер, запустив пятерню в блестящие черные волосы. — Может, она знает, с какого бока подойти к этому безумию.
Затем майор сжал плечо товарища.
— Оно закончится здесь, старый друг. Мы его одолеем.
Глава девятая
Приближаемся ли мы к центру Клубка или просто плаваем кругами? Невозможно понять, ведь ничто не меняется изо дня в день, кроме остатка убывающих припасов. Уверенным можно быть только в том, что мы движемся по реке через серо-зеленое чистилище, и в том, что Небесный Маршал жестоко посмеялся над всеми нами.
Закончив изучать Алое Досье верховного комиссара, я понял, что в нем содержится всё: полное описание этой гребаной катастрофы, полностью проваленной войны. Она расчерчена схемами проклятой некомпетентности, халатности и абсолютного безумия. Любую, даже самую мелкую улику сопровождают строки, написанные тонким, неразборчивым почерком Ломакс, и каждый её комментарий превращает свидетельство в острое лезвие истины. Если рассматривать эти доказательства по отдельности, то можно списать наши неудачи на простое невезение, но общая картина указывает на — ни много, ни мало — умышленное предательство.
Рассмотрим, например, верховное командование федрийской группы армий. Нам, словно в наказание, достались безмозглые тираны вроде генерала «Железной ноги» Мроффеля, который решил, что танки умеют плавать, и отправил батальон бронемашин в подводную могилу; или высокородные клоуны вроде графа Гилля де Жигала, что развлекается с войной, будто страдающий дальтонизмом игрок в регицид, путая синекожих с зеленокожими, а канонерки с канониссами. К ним примыкают безумцы вроде Вёдора Карьялана и Ао-Олиуса (прозванного «Мясником-Часовщиком» из-за одержимости точным планированием своих обреченных атак). Конечно, в темных уголках Империума взрастает множество подобных дураков и чудовищ, но здесь их выпестовали, чтобы удушить в утробе любую надежду на победу.
Далее в досье следует перечень ошибочных стратегических решений, от просто странных до из ряда вон выходящих. Почему запрещены полеты над вражеской территорией и применение дальнобойной артиллерии? Почему в первую очередь запрашиваются дополнительные танки, а не машины-амфибии? Почему командование отказалось от бригады катаканских джунглевых бойцов, если эти парни, несомненно, рождены покорить Трясину? Почему… почему… почему… Вопросы громоздятся на вопросы, ошибки — на ошибки, и следы каждой из них уходят наверх, к самому Небесному Маршалу.
Долгие годы Ломакс негласно собирала свидетельства неблаговидных поступков Зебастейна Кирхера, увязывая их между собой, создавая доказательства, c которыми, как знала она сама, никогда не смогла бы выступить в суде. Вот почему верховный комиссар передала этот факел мне, единственному человеку на Федре, не вышедшему у неё из доверия. Вот почему она послала меня в Клубок, по следам соотечественников.
Конфедераты никогда не были целью моего возмездия. Они должны были стать моими союзниками.
Из дневника Айверсона
— Знаешь, Хольт, в чем твоя проблема? Ты офрагенно много думаешь, — глубокомысленно заявил Модин и усмехнулся, заметив недобрый взгляд комиссара. — Чё? У тебя опять этот видок, как будто призрака увидел или типа того.
— Просто ответь на вопрос, серобокий, — произнес Айверсон, борясь с тошнотой. Состояние зараженного парня постепенно ухудшалось за последние недели, от него исходила жуткая вонь, и «каюта»-кладовая пропахла разложением. В полумраке лицо Клетуса казалось грубо вырезанным из коралла, а под одеждой бугрилось нечто, когда-то бывшее мускулами.
— Хошь сказать, что тебе больше неохота зависать со стариной Клетом? — с притворной обидой в голосе спросил огнеметчик. — Ты ж ко мне целыми днями не заходишь, Хольт.
— Я хочу знать, выслушает ли меня Катлер, — настаивал комиссар.
— Ну, я, типа, никогда не знал, что там полковнику по нраву, — ответил Модин. — Большие шишки никогда не зависают с пехтурой вроде меня.
— Но Катлер — честный человек?
— По тому, чё я о нем знаю, могу поспорить — он так думает, — боец пожал плечами. — Слушай, если полковник решит, что ты правильный парень, то, скорей всего, поддержит тебя. Особенно, если ты сможешь очистить его имя.
Затем Клетус подозрительно воззрился на комиссара.
— Ты не соврал насчет этого, Хольт? Реально собираешься отмыть 19-й до блеска?
— У меня есть такие полномочия, — последнее время Айверсону легко давалась ложь, — но искупление имеет цену.
— А что насчет меня? — с внезапной горячностью спросил Модин. — Ты вытащишь этого больного фрага Карьялана из его паутинки и измордуешь за то, что он сделал со мной?
— Всё не так просто…
— Ага, я понял уже, — злобно проговорил огнеметчик.
— Не так просто, но да. Даю тебе слово, — сказал Айверсон, твердо решив исполнить обещание. — Вёдор Карьялан — еретик, и я добьюсь, чтобы за свершенные преступления его настигло Правосудие Императора.
Как и всех других чудовищ, которые затянули эту войну и бессмысленно растратили столько имперских жизней.
Клетус долго смотрел на него, и, наконец, кивнул.
— Что ж, тогда мы с милой дочуркой леди Адское Пламя… — боец указал на огнемет, который раздобыл ему Хольт, — будем прикрывать тебя всю дорогу.
День 65-й — Клубок Безрассудство Модина
Несмотря на предупреждения, Модин сегодня утром забыл об осторожности. Мы с кадетом Рив стояли на верхней палубе, когда внизу вдруг началась какая-то суматоха. Услышав яростные вопли моего безбилетника, я понял, что происходит, но было уже поздно — его обнаружили. Спустившись, мы увидели, как целая толпа летийцев вытаскивает серобокого из каюты. Парень отбрыкивался и отмахивался, дрался отчаянно, как дикий зверь, но противников было слишком много. Должно быть, они застали бойца врасплох, схватили прежде, чем тот успел добраться до огнемета.
