Энди Чемберс - Путь эльдар: Омнибус
Алариэль отчаянно пытался заставить своё несчастное тело пошевелиться. Медленно, слишком медленно оно начало реагировать. Алариэль понял, что ему пришёл конец.
Тут всё и случилось.
Воздух задрожал и из него за спиной у десантника Хаоса материализовалась странная четырёхрукая фигура. Прежде чем враг смог отреагировать, он был уже опутан вращающейся сетью из мономолекулярной проволоки. Его очертания на миг стали расплывчаты из-за пелены серебристого тумана, а потом Паук Искажения дёрнул рукой, державшей мономолекулярку, и десантник Хаоса просто развалился на куски, разрезанный невероятно острыми краями мономолекулярной проволоки.
Алариэль вытер кровь с лицевого щитка и признательно посмотрел вверх на загадочную маску Паука Искажения. Тот сделал странное движение правой нижней рукой и исчез в том же дрожащем воздухе, из которого появился.
Алариэль поспешно встал и открыл огонь по далёкому алтарю. Нужно было ещё как-то выигрывать битву, а ситуация всё ещё казалась не слишком радужной.
Гэв Торп
Азурмен: Рука Азуриана
Предсмертные крики демонов разносились по древним катакомбам, скрежещущие вопли наполняли воздух храма. Меч Азурмена вспыхивал от психической энергии каждый раз, когда его клинок рассекал тела, лапы и шеи наполовину бесплотных врагов. Мономолекулярной толщины диски вылетали из наручей воителя, разрывая на части краснокожих кровопускателей, дерзнувших встать между ним и его целью.
Последний из демонов пал, когда легендарный лорд-феникс перешагнул через порог внутреннего святилища. Опустилась тишина, нарушаемая лишь шагами Азурмена по голому камню. Пол под его ногами был совершенно чистым и выложенным из широких и дополняющих друг друга каменных плит. Стены украшали потускневшие и осыпающиеся фрески. Уже нельзя было разобрать, что же там было изображено, но Азурмен помнил всё. В лучшие дни храм наполняли красками фрески и фризы, на которых были изображены сцены из старейших мифов эльдаров, главным образом из Войны в Небесах.
В центре шестиугольного зала находился пьедестал, широкий как его разведённые руки и высотой по пояс, с вершиной, покрытой сложной вырезанной паутиной рун, выложенных яркими кристаллами. И руны, и драгоценности сияли тусклым внутренним светом, создавая шесть частей — синюю и зелёную, красную и чёрную, серую и белую. В самом центре пьедестала, как и всегда, стояла сфера, шириной приблизительно как два его кулака, а внутри неё кружила белая дымка.
Его уже ждал другой воин — воин, облачённый в доспехи, выкрашенные в цвета переливающегося пламени, и стоящий рядом с рубинами. К груди он прижимал огненную пику с длинным сверкающим серебристо-золотым стволом, украшенным, как и броня. В другой руке эльдар сжимал топор с треугольным клинком, а воздух вокруг его головы дрожал от жара. С пояса свисала наполовину застёгнутая накидка, покрытая, как и другие одеяния, наползающими друг на друга чешуйками. Шлем украшали широкие выступающие по бокам гребни, отбрасывающие мрачную тень на стены святилища. Воздух вокруг ощутимо нагрелся от едва сдерживаемого гнева лорда-феникса, известного как Пылающее Копьё.
— Фуеган, — сказал Азурмен и кивнул в знак приветствия, занимая своё место у помоста. — Пришло ли время, тот назначенный час, когда твой зов соберёт нас на последнюю битву?
Пылающее Копьё медленно покачал головой.
— Ещё нет, отец святилища, — ответил он. Его голос был хриплым, а каждое слово — резким, словно процеженным сквозь сжатые зубы. Но, несмотря на тон, поза Фуегана выражала лишь почтение к учителю. — Нити Рана Дандра сходятся вместе, но время последней битвы ещё не пришло.
Азурмен принял это без лишних слов и огляделся, обретая в знакомом окружении успокоение. Здесь не изменилось ничего — ничего и не могло измениться в месте, существовавшем за гранью реальности. Потолок был покрыт тонким слоем железа, искусно украшенным нитями и бусинами из бронзы. В зависимости от точки зрения каждый видел смотрящее вниз лицо — один из шести основных ликов Кхаина, Кроваворукого Бога.
Кристальные руны ярко вспыхнули перед Азурменом, окутав потолок глубоким синим светом, и лорд-феникс увидел над собой суровое вытянутое лицо. Не жестокое, но безжалостное. Образ Кхаина-Мстителя, аспекта, избранного Азурменом.
Из коридоров донеслись тяжёлые шаги, и Азурмен повернулся навстречу к новоприбывшему. Внутрь вошёл Мауган Ра, облачённый в чёрные одеяния, покрытые образами смерти, украшенные костями и черепами. На мгновение показалось, что за ним последовали стоны и вопли отчаяния, а затем вновь воцарилось вековечное безмолвие.
Жнец Душ нёс в руках сюрикеновую пушку, укреплённую похожим на серп клинком — маугетаром, убившим бесчисленных врагов. Он слабо склонил голову в знак уважения к Азурмену, но Фуегану кивать не стал. Каким бы жарким не был гнев Пылающего Копья, Мауган Ра принёс с собой могильный холод. Он занял место напротив Огненного Дракона и застыл, словно статуя. Кристаллы перед ним окутало чёрное пламя.
Следом в святилище явился Карандрас, беззвучно появившийся из теней. Он был одет в зелёные доспехи, одну руку покрывала украшенная драгоценностями клешня, похожая на скорпионью, а в другой воитель сжимал цепной меч с длинными зубьями. Даже Азурмену было сложно удержать взгляд на окутанном тьмой лорде-фениксе, который словно исчез между сверкающими кристаллами, а затем возник вновь рядом с Фуеганом. Воители переглянулись.
— Добрая встреча, Тёмный Охотник, — зарычал Фуеган, когда установленные перед Жалящим Скорпионом изумруды наполнили святилище призрачным нефритовым огнём.
— Я услышал зов и внял ему, — тихо ответил Карандрас. Он кивнул Маугану Ра. — Мы словно и не расставались, храмовый брат Смерти.
— Мы не говорим о наших внешних жизнях в этом месте, — резко сказал Азурмен, и Карандрас отпрянул назад от упрёка и почти исчез вновь. Руна его потускнела во мраке.
— Простите, храмовый отец, я не хотел проявить непочтения, — его голос был шёпотом из тьмы. — Я больше не буду говорить о внешнем мире и времени в его пределах.
Азурмен кивнул, принимая извинения и приглашая Карандраса занять подобающее ему место.
— Твой сдержанный характер всегда вдохновлял нас, Рука Азуриана, — так сказала Джаин Зар, появившись в двери справа от Азурмена. Длинный гребень её высоко шлема развевался позади неё как призрачный ветер, словно пряжа богини. Её броня была выкрашена в цвет кости и сверкала на фоне тьмы за порогом. В руках несла она длинную глефу с серебристым клинком, а на боку её висел клинковый трискель. Три быстрых шага, в которых каждое движение было выверенным, плавным и многообещающим, привели её в комнату. Дремлющая в ней энергия могла вырваться на свободу в любой момент. — Пусть же он направит нас в этот важный час.
Джаин Зар встала справа от Азурмена, на расстоянии вытянутой руки от пьедестала. Руна её аспекта засияла чистым белым светом.
Они ждали, чувствуя, что придёт ещё один.
Какое-то время все молчали, а затем появился Багаррот. С его рук и плеч словно плащ свисали свёрнутые крылья полётного ранца, их металлические перья сверкали и переливались, а трёхствольный лазбластер висел на боку. И вот он встал между Джаин Зар и Мауганом Ра, издав лишь звук шелеста гребня на шлеме. Руна перед ним засияла всеми цветами, словно в ней как в призме был заточён вечно переливающийся и меняющийся луч света.
— Я услышал зов, — нараспев заговорил Азурмен, — и внял ему. Я пришёл сюда, в Первый Храм, за пределами мира, за гранью времени. Я ищу наставления.
Он вздохнул, глядя на своих товарищей. Мауган Ра и Фуеган продолжали смотреть на сферу, остальные же взглянули на него в ответ.
— Редко нас всех созывают вместе, — продолжил Рука Азуриана. Он окинул своих бывших учеников взглядом, видя их одновременно по-старому и по-новому. Он помнил их всех такими, какими они пришли к нему — напуганными, одинокими, ищущими наставления и не осознающими этого. Было почти невозможно сопоставить эти воспоминания со ставшими легендами воинами, стоящими с ним в храме. Впрочем, его путь был таким же долгим и примечательным.
— Воистину редко, — заговорил Багаррот, и голос его прозвучал словно шелест ветра. — Мои собратья по храму, давайте же запомним этот день. Не сомневайтесь, что каждый из нас вернётся в смертный мир со священными обязанностями.
— Ты сомневаешься в нашей преданности, Крик Ветра? — рявкнул Фуеган, обернувшись к брату по храму. — Всегда ты говоришь словно посланник, несущий погибель и перемены на крыльях. Какой небесный шёпот услышал ты, укротитель бурь, о котором нам следует знать?
— Не больше, чем ты уже знаешь, носитель чистого пламени. Высвобожденная буря следует за тобой, словно проклятие и будет следовать до самой Рана Дандры. Тебе не убежать от неё.