Яцек Дукай - Иные песни
Тем временем, Алитея и вправду чаще всего пребывала с Шулимой или же с Шулимой и Клавдией. В первую же неделю, когда джурджа тянулась через земли племен Н’Ёма и Беречуте, которые непосредственно граничили с землями Н’Зуи, поэтому эти народы имели длинную и кровавую совместную историю, и Папугец советовал избегать каких-либо встреч, даже самых невинных — в первую неделю никто не отдалялся от каравана дальше, чем на пару десятков стадионов, как нимрод во время обучения стрелков. Но потом начали вырываться в дальние поездки, нередко, выезжая на рассвете и возвращаясь на закате. Караван тянулся в темпе, задаваемом ховолами, пейзаж изменялся очень медленно, стеклянистые глаза негров, постоянно обращенные на белых, тоже не делали путешествие приятным — человеку хотелось вырваться хотя бы ненадолго. Африка широко раскрывала объятия; громадное, светлое пространство призывало к себе. Они вскакивали на зевр и уезжали в сторону горизонта. Довольно скоро сформировались группы: Шулима, Алитея, клавдия (обычно, с Антоном и Зуэей); Вероны и Зенон Лотте (тоже с одним или парой слуг); эстлос Ап Рек и Гауэр Шебрек — иногда вместе с Зайдаром; соль же часто нимрод выезжал один или с эстлосом Ливием. Если не считать таких моментов, Ливий не удалялся от каравана, точно так же, как и пан Бербелек. Ладно, таким образом Иероним заполнял Форму гегемона джурджи — что же удерживало здесь Ливия?
Что касается Зайдара — роль нимрода была определена довольно хорошо. С каждым стадионом, отдалявшим их от цивилизации, антос перса расцветал. Первыми, понятное дело, это почувствовали животные, зевры и хумии: они поднимали головы, нервно фыркали, перебирали ногами, как только Зайдар появлялся в поле их взгляда. Зато его собственные зевры слушались его словно самые верные собаки. 23 квинтилиуса нимрод впервые взял с собой около двух десятков Н’Зуи, чтобы пополнить запасы дичи; вернулись они еще перед вечером, неся с собой разделанные с опытностью мясника куски элефанта. Нимрод повалил его одним громом, пуля прошла через бронированный череп навылет. Той же ночью негры протанцевали ход всей охотничьей экспедиции у громадного костра. Тем временем, Ихмет начал одеваться по моде южных манатитов: босые ноги, черные шальвары, кожаная безрукавка с карманами для патронов, белая троуффа, днем, как правило, так обернутая вокруг головы, что видны были только синие глаза и все более густая черная борода. По ночам он надевал толстый, льняной джульбаб и сермовый бурнус. Только тогда можно было застать с караваном: после заката, перед рассветом. По лагерю он перемещался от одной тени к другой, беззвучно, неожиданно появляясь и без предупреждения расплываясь во мраке. Девушки утверждали, будто он специально пугает их, но пан Бербелек знал, что нимрод не делает этого специально, даже не сознательно. Н’Зуи приносили Измету свои куррои, чтобы тот благословил их. Зайдар облизывал костяные острия, чувственно перемещая широкий язык по крючкам и задирам. Как-то вечером, при полной Луне, пан Бербелек подглядел, как нимрод, присев на корточках возле костерка из коровьего навоза, грыз сырое мясо, с громким храпом глотая громадные куски; кровь впитывалась в бороду. Оскалившийся Н’Зуи тут же подавал ему следующий кусок.
25 квинтилиса. По верхнему броду мы перешли Таитси. Перо вываливается из пальцев, писать все труднее. Все стремится поближе к земле. Постепенно мы покидаем морфу цивилизации.
Ночью с двадцать седьмого на двадцать восьмое, между днем Сатурна и днем Солнца, Ихмет Зайдар без предупреждения появился в палатке пана Бербелека и, присев на корточки возле изголовья подстилки, разбудил его, взяв за плечо. Иероним инстинктивно сунул руку под постель. Нимрод тут же схватил его за запястье.
— Спокойно, это я.
— Вижу, — прошипел от боли пан Бербелек. — Пусти.
Ихмет ослабил захват.
Пан Бербелек уселся. Вход в палатку был застегнут изнутри, перед самой палаткой спал Порте, а полотно нигде не было разрезано, если пан Бербелек мог правильно оценить в свете Луны. Он решил не расспрашивать, как нимрод пробрался сюда.
— Говори.
— За нами следят.
— Кто, сколько, как далеко, как долго?
— Шестнадцать хумий и верблюдов, пять зебр. Людей четырнадцать или пятнадцать. Часто разделяются, основная группа держится где-то на половину дня от нас, к югу, юго-западу. По два-три разведчика на зебрах подъезжают ближе, исследуют тропу, опережают нас и отступают. Очень хорошо затирают за собой следы, я не рискнул подойти к ним поближе. Это не негры, не только.
— Как долго?
— Не знаю, как минимум пять дней; мне пришлось бы оставить вас на неделю, чтобы проверить, не от самой ли Ам-Шасы.
— Эти разведчики, они меняются здесь или в основном отряде?
— Лучше всего будет захватить их за два раза. Разведчики скажут, в чем тут дело, мы будем знать, чего ожидать.
— Охотятся?
— Да.
— Нимроды, аресы?
— Никаких; или же хорошо укрываются. Но следопыты хорошие, очень хорошие.
— Знаешь, где они находятся в данный момент?
— Разведчики? Пятьдесят стадионов, — Ихмет указал рукой направление. — Разве что сорвались на ночную вылазку.
— Три или два?
— Два.
— Хорошо. Иди разбудить эстлоса Ливия и эстле Амитасе.
— Эстле Амитасе? Зачем?
— Нам может пригодиться ее рабыня.
Нимрод поднялся.
— Ихмет?
— Да?
— Настоящему стратегосу ты тоже ответил бы вопросом на вопрос?
Зайдар неожиданно рассмеялся.
— А настоящий нимрод приходил бы спрашивать, что делать с выслеженным зверьем?
Он вышел, откинув клапан палатки, разбудив при этом старого Порте.
Из лагеря они выехали под полной Луной, имея три часа темноты в запасе — Бербелек, Зайдар, Ливий, Зуэя. С собой они взяли три запасные зевры. Пан Бербелек перед тем выдал через Папугца точные приказы для Н’Те. Всех воинов разбудили, посты были выдвинуты на несколько стадионов дальше в саванну; караван должен был выступить на рассвете, как и всегда, маршрут был определен; но никому нельзя было удаляться от каравана дальше радиуса взгляда. В отсутствии эстлоса Бербелека командует Мах’ле.
Пятьдесят стадионов хороший конь способен преодолеть за пару десятков минут. Зевры были лучше для дальних дистанций, но до рассвета времени было более, чем достаточно. Да и не могли они поскакать на врага галопом.
В пятнадцати стадионах от предполагаемого места лагеря неприятеля они остановились и сошли с верховых животных. Зайдар снял джульбаб и безрукавку и без слова углубился в ночь; какое-то время они еще видели его худощавую тень под Луной, потом темная саванна проглотила нимрода. Огня, понятное дело, разжигать было нельзя, поэтому все дрожали от холода. Африка дышала во сне неспешно, глубоко; травы сгибались каждые несколько минут, шшшшшш, спи-спи-спи…. В траве горели глаза пожирателей падал. Никто ничего не говорил, ожидали нимрода. Пан Бербелек разыгрывал про себя самые мрачные сценарии, очень убедительные в своем абсурде: Зайдар вывел его сюда специально, не лгал он лишь в том, что там, в темноте, и вправду кто-то таится — на него, на эстлоса Иеронима Бербелека; и вот сейчас они без малейших проблем нападут на него, отдаленного от каравана и войска, всего лишь с одним солдатом и одним аресом, а их — их может быть человек двадцать, и вот его застрелят без предупреждения, потому что он поверил и позволил повести себя в засаду, когда-то у него не было бы сомнений, никто бы не мог солгать ему прямо в глаза и не выдать при том себя, сейчас же…
— Двое, спят, зебры на противоположной стороне, пошли, — просопел на выдохе нимрод, появившись из ночи.
Они поднялись, сняли с седел длинные кераунеты, каждый по два, в том числе и Ихмет. Проверили заряды, проверили молоточки и наковаленки, забросили оружие за спины, после чего отправились за нимродом, который сразу же навязал темп быстрого марша. Скромная ратакациевая рощица выплыла из ночи неровной лунной тенью. Зайдар указал на запад: зебры. Пан Бербелек кивнул Ливию. Тобиас помчался в ту сторону по широкой дуге.
Последнюю сотню пусов они преодолели, пригнувшись к земле, полностью скрывшись в траве. Присев на корточках за стволом первой ратакации и отдышавшись, пан Бербелек шестью краткими жестами представил план, простой, как и все самые лучшие планы. Нимрод отдал Иерониму и Зуэе свои кераунеты, вынул длинный охотничий нож. Он зайдет с востока, Бербелек с Зуэей перекроют территорию под прямым углом, с севера, чтобы сохранить открытую зону обстрела. Ихмет хлопнул Ихмета по плечу. Они разделились.
Разведчики спали среди корней кривой ратакации, низко сгорбившейся над небольшой полянкой, крона практически касалась земли. Арес с паном Бербелеком, приготовившись стрелять в пяти десятках пусов от них, в густых кустах, отмечали в тени дерева лишь очертания темных возвышенностей — тела, не тела, нужно было довериться нимроду. Они ждали действий Зайдара. Каждые несколько минут ветви сотрясались долгим дыханием Африки, холодный вздох из глубин непознанной земли, уффффх, и снова тишина, а потом вдох, выдох; они вообще не заметили охотника, пока тот не выпрямился над неподвижными разведчиками и не махнул рукой. — Все!
