Пангея. Книга 2. Подземелье карликов - Колодан Дмитрий Геннадьевич

Белка вытащила из меховых ножен нож — пластинку из черного камня длиной с ладонь и шириной в три пальца. Острые края легко разрезали волос. Чтобы их заточить, камень нагревали в костре, а затем капали на край ледяной водой с кончика сосновой иглы. От пластинки откалывались кусочки размером с ноготь, и постепенно так затачивался весь нож. Кропотливая работа занимала несколько дней — камень трескался, ломался, приходилось начинать заново. Свой нож Белка сделала сама; рукоятку обернула беличьей шкуркой.

Сидя на камне, Белка выпотрошила рыбу. Облизала пальцы, вымазанные холодной липкой кровью. Но не успела она приступить к трапезе, как за спиной треснула ветка.

Белка подняла нож. Берега Белой Реки — место отнюдь не безопасное. Медведи, волки, саблезубые кошки — в лесу хватало хищников. Могло быть и хуже: порой к реке выходили бродячие охотники, кочевавшие за стадами оленей и бизонов. Дикие и жестокие люди, которые не гнушались человечины. На селения они не нападали, но, если им удавалось встретить кого-нибудь из кайя вдали от сородичей, его убивали не задумываясь. И вырезали язык. Оолф говорил, что дикари не умеют разговаривать, вот

и хотят украсть слова у детей Аэйлы.

Впрочем, Белке повезло. Сквозь прибрежные кусты пробирался не хищный зверь и не дикарь. Это был Тойк, парень из ее рода. Белка узнала его по тому, как неумело парень пытался подкрасться незамеченным. С кустов осыпались листья, парень спотыкался о каждый корень и камень, да еще и шел по ветру — Белка услышала запах дыма. За неуклюжесть парня и прозвали «Тойк», то есть барсук.

Тойк был на год старше Белки. Имя он должен был получить прошлым летом, но Оолф не допустил его до испытаний. Уже тогда над парнем посмеивались, а после того, как и в этом году старик оставил Тойка в селении, над беднягой хохотали в голос. Белка помнила взгляд Тойка, когда Оолф гнал ее в лес. Глаза парня блестели от зависти и обиды. Еще бы — всю зиму и весну, он только и говорил, как пройдет испытания и каким великим охотником станет. В этих историях Тойк голыми руками ловил оленей и без счета побеждал саблезубых кошек; каждая женщина селения умоляла его прийти в ее дом. А получилось, что его еще на год оставили среди детей.

Белка опустила нож.

— Я вижу тебя, Тойк, — крикнула она. — Идешь как медведь, объевшийся перезрелых ягод. Всех саблезубых кошек распугал!

Белка звонко рассмеялась над собственной шуткой. Зимородок сорвался с ветки и улетел вниз по течению.

Из кустов послышалось злое пыхтение. Тойк поднялся — невысокий, коренастый, с насупленными бровями. В курчавых волосах запутались листья. Рисунок из черных и коричневых полос — уголь и охра — и впрямь делал его лицо похожим на морду барсука.

Белка глядела на него с любопытством. Интересно, что он делает в лесу? Не на охоту же вышел — Белка не увидела ни копья, ни палицы. Неужели Оолф выгнал парня из селения? Может, старый знахарь сжалился или внял мольбам и допустил Тойка до испытаний?

Белка замотала головой. Быть не может. Оолф не сам решает, чей черед получать имя, — ему говорят предки. А они решений не меняют.

— Откуда ты взялся, Тойк? — Белка выпрямилась. Пойманную рыбу она держала за жабры. — Ты же должен копать коренья вместе с другими детьми.

Тойк фыркнул.

— Хороший улов, Белка, — сказал он, косясь на форель. — Отдай мне.

— Еще чего. — Белка осклабилась. — Хочешь рыбы — сам и лови. У того камня плавает много мальков.

Она махнула рукой. Тойк даже не взглянул в ту сторону.

— Отдай. Зачем мертвецу хорошая рыба?

Тойк не грозился и не шутил, назвав ее мертвецом. Как ребенок Белка умерла, когда Оолф ударил ее по спине. Из селения старик прогнал не свою воспитанницу, а ее призрак. Мертвеца, которому не место среди живых. А как взрослая Белка еще не родилась; это случится, когда она получит свое имя. Пять дней назад у Тойка мысли бы не возникло попытаться отнять у нее добычу. Но сейчас он мог это сделать: Белка была призраком, а не сородичем. Тойк мог даже убить ее, не страшась наказания.

Проще отдать ему рыбу. Несмотря на неуклюжесть, Тойк был сильнее. Но Белка не собиралась делиться уловом. Тойк ведь не отнесет форель в селение: набьет пузо, а остатки выкинет в реку.

— Уходи. Иди, собирай улиток, Тойк-ли.

Белка специально использовала ту форму слова, которой обозначались детеныши. «Тойк-ли» — барсучонок. Страшнее обиды и представить сложно. Тойк дернулся, словно Белка его ударила. Он бросился вперед, запнулся о корень и растянулся на земле.

Белка решила не искушать судьбу. Разбежавшись, она перепрыгнула на соседний камень, ближе к середине реки. Мокасины из рыбьей кожи заскользили по мху. Если б не тяжелая форель, Белка легко бы перебралась на противоположный берег, прыгая по камням. Однако с рыбой в руках нельзя спешить — девочке не хотелось купаться в ледяной реке.

Тойк выбрался на берег и подбежал к самой воде.

— Испугалась? — крикнул он. — Белка струсила! Все селенье будет смеяться, когда узнает. Знаешь, какое тебе дадут имя? Рууфа — зайчиха!

Он захохотал, хлопая себя по животу и бедрам. Белка развернулась, едва удержавшись на камне. Тойк знал, как ее задеть, — один раз он уже называл ее трусихой. Тогда Белка почти выцарапала ему глаза, насилу оттащили. С тех пор Тойк старался держать язык за зубами. Но сейчас им двигали обида и зависть. Тойк не случайно ее встретил. И рыбу он собирался отнять не потому, что голоден. Наверняка все пять дней, которые Белка жила в лесу, Тойк искал ее, чтобы поквитаться за насмешки, которые он терпел в селении.

— Рууфа? — прошипела Белка. — У тебя вообще не будет имени, Тойк-ли. Будешь жить с детьми, пока борода не вырастет до пояса.

Лицо Тойка стало пунцовым.

— Неправда! — выкрикнул он. — Это… Это у тебя не будет имени! Ты никогда не пройдешь испытаний!

Подхватив с земли гальку размером с кулак, Тойк швырнул ее в Белку. Не попал; камень шлепнулся в воду в паре шагов от девочки. Но не успела Белка сказать, что она думает о меткости Тойка, тот бросил второй камень. Белка еле увернулась, булыжник просвистел у самого уха.

— Ай-я!

Тойк поднял третий камень, прицеливаясь для нового броска. Белка напряглась, собираясь перескочить на следующий валун, когда парень швырнет булыжник. Однако этого не случилось.

Из кустов послышался громкий и хриплый рык. Тойк вскрикнул, камень выпал у него из руки. На берег, ломая ветки, вышел огромный черный медведь.

Зверь шел не спеша, опустив лобастую голову. Нескладный, длинноногий, с короткой мордой и блестящими черными глазами. Длинная шерсть висела грязными космами; под тяжелой шкурой перекатывались мышцы.

Белке еще не доводилось видеть таких больших медведей. На берегах Белой Реки жили звери в полтора раза меньше и с более светлой шкурой. Питались они рыбой, ягодами и медом и были опасны только ранней весной. Однако старый Оолф рассказывал, что на равнинах водятся совсем другие хищники — гиганты, которые охотятся на бизонов и лошадей. И горе тому охотнику, который их встретит.

Тойк замер, боясь пошевелиться. Кровь отхлынула от лица. Белка заметила, как задрожали у парня колени, как забегали его глаза. Медведь, хотя и не смотрел на Тойка, приближался с каждым шагом.

— Не двигайся, — сказала Белка. — Побежишь — он догонит и оторвет голову.

Тойк жалобно всхлипнул. Белка расправила плечи. Она терпеть не могла Тойка — тот был жадным, прожорливым и глупым. Но он был из ее рода, и Белка не имела права бросить его одного со зверем.

Она с силой сжала древко остроги. Против медведя такое оружие бесполезно — костяной наконечник даже не пробьет толстую шкуру. Может, попытаться попасть в глаз? Это единственный шанс, если не получится договориться.

— Вурл! — крикнула Белка, обращаясь к медведю по его истинному имени.

Черные глазки зверя влажно блеснули. Слишком маленькие, чтобы попасть с такого расстояния. Идти же против медведя с каменным ножом — безумие. У зверя когти длиннее, чем ее пальцы, — один взмах могучей лапы, и Белка безымянной отправится в земли предков. Но если не будет выбора…