Гэрет Уильямс - Часть 1 : Цена альянсов.
— Мы надеялись, что дела обстоят именно так, — сказал Г'Кар. — Они известны по всей галактике, и, если они присоединятся к Кругу Света, это будет ярким знаком. Также надо принимать во внимание их силу и знания. Чему только они могут научить нас... рассказать о Враге, о Войне, о том, как выжить, возможно, даже о нашем будущем. Некоторое время мы пытались добиться аудиенции, но каждый раз нам отказывали. Возможно, Ваш опыт общения с ними даст другую реакцию?
— Возможно, — невнятно произнес Лондо, все ещё глубоко погруженный в свои мысли. — Великий Создатель, это может быть возможным.
— А какое отношение имею к этому я? — тихо поинтересовалась Деленн.
Она чувствовала на себе пристальный взгляд Г'Кара, который, несмотря на световые года, пройденные им, был наполнен чуть уловимой жалостью.
— Нет никакой возможности повернуть вспять то, что с вами происходит, Деленн, — так же тихо ответил он. — Ничего из того, чем мы располагаем, не может остановить ваше генетическое разрушение. Нет никакого известного средства. А техномаги, может быть, смогут что-нибудь сделать. Мы не можем спасти вашу жизнь, но они могут.
— А моя жизнь стоит того, чтобы ее спасали? Я сейчас мало чем могу помочь.
— Вы не знаете этого, Деленн, и зачастую помощь в наших делах приходит к нам самыми неожиданными путями. Спросите себя, Деленн. Если ли у вас что-нибудь, ради чего стоит жить?
Молчание, полное драматизма, за которым последовал тихий, почти беззвучный, ответ:
— Да. Думаю, есть.
— Тогда вы должны полететь с министром Моллари. У вас есть знания, которые могут ему пригодиться, и, к тому же... вы можете не дожить до его возвращения сюда.
— Так скоро? — прошептала она.
— Возможно. Ничто не известно наверняка.
— Тогда я полечу, — сказала Деленн. — Не из-за того, что я сделала, а ради того, чем я могу ещё искупить вину за ошибки прошлого.
— Мы не можем послать флот или крупное посольство, — сказал Г'Кар. — Если мы это сделаем, техномаги нас не примут, к тому же, наши корабли могут понадобиться где угодно. Сейчас критическое для галактики время. Мы все затаили дыхание.
— Однако мы пошлем с вами ещё одного человека, — сказал Бестер. — У него есть... определенные навыки, но, кроме того, что еще важнее, он поклялся защищать вас обоих.
— Когда мы должны отправиться в путь? — спросил Лондо.
— Как можно скорее. Время — не та вещь, которой мы располагаем в достаточном количестве.
— Сначала я должен буду уладить кое-что, — сказал Лондо. — Но я буду готов через несколько часов.
Г'Кар кивнул, соглашаясь.
— А вы, моя спутница?
— То же самое, — сказала отрывисто Деленн. — Есть нечто... некто, с кем я должна... Мне нужно несколько часов.
— Отлично, — сказал Бестер. — Я распорядился насчет челнока, который доставит вас к зоне перехода в Секторе 203. Оттуда вы сможете добраться до системы Казоми. Когда вы доберетесь туда, вам не составит труда отыскать техномагов. Я предупрежу остальных.
— Доброй вам охоты, — сказал Г'Кар. — Нам понадобится их помощь. Как и вам самим, если вам предначертано исполнение ваших снов. Да поможет вам Г'Кван.
— Я надеюсь, кто-нибудь нам поможет, — Деленн услышала, как Лондо пробормотал это, когда они вышли из комнаты.
Каждый шаг казался ей милей, но она продолжала идти.
Она не упадет.
* * *— И ты сделаешь это?! Ты примешь это предложение?!
Если бы ей когда-нибудь потребовалось доказательство того, что Песня и Твердь погибли навсегда, то нуВил Рун стоило лишь прислушаться к той злобе, что звучала в голосе ноМир Ру. Ни та, ни другая не были воинами. Ни одна тучанк не была воином. Даже тогда, когда нарны уничтожили их Твердь, уничтожив вместе с ней и Песню. Даже тогда. Понадобилась война, чтобы освободить их — война между Нарном и Центавром. У Нарна были другие проблемы, хотя до сих пор было загадкой, покинули ли они Твердь по экономическим причинам или из-за запоздалого чувства раскаяния.
Для нуВил Рун это было неважно. Самым главным было то, что Твердь была свободна. Она пыталась возродить Песню, но везде, где она была, она находила лишь горечь и злость, — такую же, какую она наблюдала и сейчас.
— Разве у нас есть выбор? Он же предложил нам помощь.
— Он уже предлагал нам "помощь" раньше! Разве ты уже забыла?
— Я ничего не забыла! Все это нужно для Тверди, для Песни. Корабли, которые мы забрали у нарнов, помогли нам выйти в космос. Мы начинаем строить новые отношения со своими партнерами. У них есть для нас другая Твердь, может быть, и другая Песня, но только от них зависит, сможем ли мы вернуть Песню нашему народу.
— Не говори со мной, как с не имеющей Песни! Все это я знаю.
— Тогда почему ты не понимаешь то, что я тебе говорю? Эти захватчики... кто бы они ни были... они угрожают тем немногим кораблям, которые у нас есть. Они угрожают тем отношениям, которые мы так медленно устанавливаем с нашими соседями. Я не знаю, кто такие эти... стрейбы, и чего они хотят. Но я не хочу видеть Твердь, порабощенной вновь.
— Но тогда почему ты обратилась к тем, кто однажды уже поработил нас?
— Потому что только он поможет нам, и никто другой.
— Твоя Песня искажена. Возможно, тебе нужна новая. Я уверена, что это чудовище поможет тебе достать новую. Он уже "помогал" нам раньше.
НуВил Рун не показала своей печали, когда ее подруга, опустившись на все четыре ноги, ушла, прокладывая путь среди руин того, что когда-то было их Твердью. Но она, тем не менее, смотрела ей вслед, пока та не исчезла из вида.
— Мне жаль, что тебе пришлось выслушать все это, — сказала она наконец.
— Все это — правда, — ответила мерцающая фигура, которая в молчании наблюдала за ними. — Но мое предложение искренне, и в моих словах только правда.
— Я не сомневаюсь в этом, Г'Кар. Твоя Песня очень сильно изменилась. Возможно, у нашего народа еще есть надежда.
— Мы можем не только надеяться, — прошептала призрачная фигура.
Его тело, заключенное в Великой Машине за тысячи световых лет отсюда, не могло двигаться, не могло покинуть Машину. Он бы хотел остаться там навсегда и никогда не встречаться с призраками своего прошлого.
Но Г'Кван не вознаграждает тех, кто стремится к покою и тишине.
* * *Не проходило и дня, чтобы Лита Александер не вспоминала выражения его глаз перед тем, как он умер.
Она любила Маркуса Коула, но не осознавала этого до тех пор, пока не стало слишком поздно. Он тоже любил ее, а теперь он был мертв.
Когда она только попала в Пси-Корпус, ей дали наставника, чтобы помочь ей привыкнуть к новой жизни. Это был добродушный человек, которого звали Хавьер. Она никогда не забывала, возможно, самый лучший совет, который он дал ей. "Удел телепата — одиночество. Мы навсегда изолированы не только от нормальных людей, но и друг от друга. Ни у кого из нас никогда не будет нормальных отношений ни с кем. Чем быстрее ты примешь это, тем легче будет твоя жизнь".
Она думала, что она приняла это.
Лита поднялась с постели и раздраженно потерла глаза. Последнее время она плохо спала. Раны, нанесенные Сьюзен Ивановой, все ещё беспокоили ее, но не они были причиной бессонницы. Ее мучили сны. О Маркусе, о Деленн — Лита могла чувствовать боль Деленн, почти так же как собственную боль, о ворлонце, который говорил с ней, но который отказался помочь ей, когда она была на пороге смерти.
Лита Александер пыталась принять свое одиночество, но иногда это было тяжело. Очень тяжело. Всякий раз, как она оставалась одна, она видела глаза Маркуса.
И еще она видела темное сердце Врага, отраженное в них. Врага, воплотившегося в Сьюзен Ивановой. Врага, который убил единственного человека, которого Лита любила. Врага, в оружие против которого, — Лита знала это, — ее превратили.
Разум Литы мог видеть всю Галактику, даже мог видеть мертвую темную планету, откуда пришел Враг. Разум Литы мог заглядывать далеко, но в ее мыслях постоянно был Маркус и умирающий взгляд его глаз...
* * *Деленн думала, что она привыкла к косым взглядам. Она думала, что привыкла к обвинениям, привыкла к наполненным горечью словам. Она ведь жила среди землян уже почти целый цикл. Она перенесла садистские пытки мистера Уэллса, выжила после жестокого разрушения Кризалиса, ощутила боль проклятия За-вален. И после всего этого она осмелилась поверить, что ничто больше уже не в силах ранить ее.
Она ошибалась.
Она не плакала. Она не знала, почему. Ей хотелось плакать.
Прошло уже несколько часов с тех пор, как она вернулась со встречи с капитаном Шериданом. Она проделала длинное и тяжелое путешествие на "Парменион", содрогаясь от боли при каждом вздохе и чуть не падая при каждом шаге. Перелет от Приюта до "Пармениона" дал ей возможность передохнуть, но на борту корабля боль вернулась.
